– Спроси у мистера Армы. – Что он такое сделал? – А чего он только не делает с каждой встречной продавщицей, официанткой и старшеклассницей? – Мне очень жаль. Прости. – Чичи чувствовала, что ей следует извиниться за Тони. Как-никак на сцене она была его второй половиной. – Мне и самой жаль, – вздохнула Далила. – Мне нравился оркестр. И ты мне тоже нравилась. – Ты поешь как английский жаворонок, просто чудо что такое. Мне ужасно неловко, что так вышло. Могу ли я что-нибудь для тебя сделать? Хочешь взять ноты от своих песен? – Оставь их себе. Никогда в жизни больше не стану петь твою «Марию». Хоть песня и прелестная. – Далила направилась было к двери, но вернулась. – Знаешь, все эти песни, которые ты пишешь… – Да? – Попробуй написать песню для тех, у кого сердце разбито. А то ты расхваливаешь счастье, но все это неправда. Чичи проводила взглядом Далилу, пока та не исчезла в крутящейся двери отеля. Швейцар остановил такси на Мичиган-авеню, с помощью носильщика погрузил в него багаж Далилы и усадил ее в автомобиль. Водитель захлопнул багажник, запрыгнул на свое место и выехал на дорогу. Чичи была в ярости. Внезапный уход Далилы означал, что придется репетировать с новой солисткой, писать для нее новые песни и менять аранжировку старых по голосу и диапазону новой певицы, – и все это лишь потому, что Тони не может устоять перед девушками, неспособными устоять перед ним. Она целый год не затрагивала этой темы, но теперь будет вынуждена поговорить по душам со своим paisano[58]. Должен же кто-то это сделать. Настало время Тони Арме наконец-то повзрослеть. В дверь номера Чичи негромко постучали. – Войдите, – сказала Чичи, мешая суп в кастрюльке. – Ты занята? – В дверном проеме маячил Тони. – Да, занята. Я вынуждена сочинять новую вводную песню, потому что Далила от нас ушла. – Чичи выудила из банки маринованный огурец и положила его на тарелку рядом с только что сделанным сэндвичем с маслом и ветчиной. – Молодец, Валентино! Тони вошел в номер и закрыл за собой дверь. – Она просто чересчур болезненно отреагировала. – Ты так считаешь? – Чичи вручила ему салфетку и сделала знак садиться. – Это истинная правда. – Он сел и накрыл салфеткой колени. – Всегда виноват кто-то другой, да? – Разве ты не на моей стороне? – Уже нет. Она протянула Тони тарелку с сэндвичем и огурцом. – Это же твой ужин, – возразил он. – Я не голодна. Бери и ешь. Тебе нужны силы, – скомандовала она и язвительно добавила: – Судя по всему. Чичи сбросила открывалкой крышку с бутылки с холодной сарсапариллой[59] и поставила ее на стол. – Ты ужасно плохо со мной обращаешься, – пожаловался Тони, отпивая из бутылки. – А ты ужасно глупо себя ведешь. – Ты ранишь меня в самое сердце. – До тебя вообще доходит, о чем речь? – Чичи разлила густой томатный суп по кружкам, разорвала пополам багет, протянула половину Тони и поставила суп на стол между ними. – Ну ладно, признаю, я идиот, – согласился Тони. – Хорошо, продолжай, – кивнула Чичи, отхлебнув супа. – Вместо того чтобы сказать девушке, что между нами все кончено, я ей это показываю. – Далила уж точно предпочла бы честный разговор, вместо того чтобы к ней выстроился целый кордебалет из разнообразных девиц, спешащих сообщить, что они были с ее парнем втайне от нее. Я не знаю, что именно ты натворил, но этим утром она проснулась униженной и растоптанной. – Об этом я сожалею. – Неужели? – Чичи сверлила его взглядом. – Не смотри на меня так этими своими глазами. – Других у меня нет. – Далила хотела, чтобы мы поженились, – выдавил Тони. – Она в тебя влюбилась, – покачала головой Чичи. – Ну да, так она и сказала. – Тогда она ни в чем не виновата. – Наверное, нет, – согласился Тони. – Но я-то не был в нее влюблен. – У твоей проблемы имеется очевидное решение, – заявила Чичи. Тони наклонился вперед, с нетерпением ожидая услышать, что это за решение такое. – Правда? – с надеждой спросил он. – Не веди себя как влюбленный, когда это не так. Он улыбнулся. – Ну да, тогда все стало бы очень просто. – Вот-вот. Правда, половина женщин, покупающих билеты на наши выступления, остались бы с разбитым сердцем. Как удачно, что мы ездим на автобусе. – Я вовсе не такой подлец, – обиженно сказал Тони, отодвигая суп и пересаживаясь на диван. – Ну вот, снова эти глазищи. Тебя послушать – выходит, будто со мной что-то не так. – Я уверена, что где-то существует планета, континент, страна, город, поселок или хотя бы столик в какой-нибудь забегаловке, где люди вроде тебя и подобное поведение считаются допустимыми. Но это место – не Чикаго. – Если ты дашь мне вставить хоть слово, то, возможно, сможешь мне помочь. Понимаешь, мне нужна помощь. – Тони откинулся на спинку дивана. – Со мной действительно что-то не так. – Что именно? – Я ничего не чувствую, – тихо признался он. – Ничего? – Ничегошеньки. Чичи отставила свою кружку с супом, подошла к дивану и села рядом с Тони. – Но ведь так будет не всегда, – мягко сказала она. – Откуда ты знаешь? – Кочевая жизнь подходит не всем. Тебе, например, не подходит. Ты несчастлив. – О счастье я даже не помышляю. – А по мне, ты кучу времени проводишь в поисках счастья. – А где еще его найти, как не в ком-то другом? – Надо уяснить для себя, чего ты хочешь. И не надо мне говорить, что ты просто хочешь провести время с красивой девушкой. Этого недостаточно. Возможно, ты все не так понимаешь. Однажды ты войдешь в счастье, как в бар, и как только окажешься там, оно будет принадлежать тебе. Думай о счастье как о настоящем месте, как о сцене в пьесе. Ты знаешь, где дверь, где стулья, ты сам разместил окно и стол. На столе ваза с розами, в окно светит солнце. Как только ты туда войдешь, ты это поймешь, потому что сам создал это место в своем воображении, в своей душе. Если ты попробуешь представить себе все таким манером, то, возможно, поймешь, что для счастья тебе требуется дом с деревьями, двором и симпатичной женой, которая будет о тебе заботиться. Быть может, когда ты устроишься в этом месте, о котором мечтал, и у тебя будет все, что тебе требуется, чтобы чувствовать себя надежно и защищенно, ты перестанешь гоняться за юбками в поисках этого чувства. А если ты идешь на свидание с девушкой в поисках счастья и ожидаешь, что она возьмет и даст тебе это неведомое счастье, это не сделает тебя счастливым. Тебе нужно решить, что именно для тебя значит счастье, прежде чем пускаться на его поиски. В дверь постучали. – Войдите! – крикнула Чичи. – Так-так, вы тут готовите? – Морт, лощеный саксофонист и флейтист-пикколо родом из Милуоки, выразительно потянул носом. – Да-да, точно готовите. – Его напомаженные черные волосы были зачесаны назад, развязанный галстук-бабочка висел по обе стороны белоснежного накрахмаленного воротничка. – В коридоре пахнет так, как будто вот-вот подадут первое. – Суп мы уже съели, – виновато сказала Чичи.