– Это можно устроить. – Оставьте свои контактные данные мисс Боумэн. Чичи взглянула на Пола Годфри, изучавшего какую-то нотную партитуру. – Благодарю вас, мистер Годфри. Годфри кивнул, не поднимая глаз. Чичи вышла из зала через заднюю дверь. – А я справлюсь с эдакой прытью? – негромко проговорил Годфри. – Есть в этом что-то очаровательное, – признал дирижер. – Возможно – если любишь маленьких гепардов. Чичи вышла на улицу. К хвосту кандидаток уже успели присоединиться новые поющие инженю в ожидании прослушивания у Пола Годфри. Девушки были одна красивее другой, и Чичи с горечью подумала, что если они поют так же, как выглядят, то ее быстро предадут забвению. Стоя перед клубом и разглядывая входящих соперниц, Чичи ощущала, что ей демонстрируют, каковы ее шансы на эстрадный успех. Собиравшая анкеты Ли Боумэн маячила где-то в середине квартала. Чичи сунула руку в сумочку и вытряхнула на ладонь несколько цветных драже. Сначала она подумала, что, наверное, не стоит съедать собственный ударный инструмент, а то вдруг ее позовут обратно и попросят спеть еще раз. Но острый голод пересилил и без того слабую надежду на победу в конкурсе, так что она стала класть в рот по одной конфетке. На Таймс-сквер не было парков, а около клуба не поставили скамеек – во всяком случае, Чичи не удалось найти ни одной. Бросив взгляд на свои часы, она стала размышлять о словах дирижера. Он велел далеко не уходить, но куда же ей деваться? Она дошла до угла и оглядела Восьмую авеню направо и налево в поисках места, где можно будет подождать, пока мистер Годфри принимает решение. Внезапно у служебного входа «Музикале» раздался многоголосый визг. Конкурсантки покинули свои места в очереди и сгрудились вокруг кого-то у самой двери. Чичи пошла на визг. Она уже приблизилась к толпе и пыталась разглядеть, отчего шум, когда увидела, что их так привлекло – точнее, кто. Чичи узнала форму головы, линию носа, рисунок подбородка. Она поняла, что когда подберется поближе, узнает и руки. Саверио Армандонада был окружен поклонницами, которые тискали и гладили его, будто новорожденного котенка. Продираясь сквозь ватагу девушек, он поднял руки в попытке защитить лицо. Неожиданно для себя Чичи тоже влилась в людской поток, расталкивая соседок, чтобы подобраться поближе к Саверио – не только потому, что она его знала, но и потому, что было таким облегчением встретить здесь знакомое лицо. – То-ни! То-ни! – нараспев выкрикивали девушки. – Возвращаемся в очередь, барышни! – строго произнесла где-то у нее за спиной Ли. – Я знаю этого парня, мы с ним давние друзья, – объяснила Чичи. – Пойдемте со мной. – Толкнув служебную дверь, Ли протащила Чичи обратно в клуб в обход поклонниц Тони. Саверио нырнул в темный зал. Охранник захлопнул за ним служебную дверь, удерживая девушек снаружи, и проговорил с ухмылкой: – А вы популярны! Саверио пригладил волосы. – Я бы не прочь быть немного менее популярным. – Все так говорят, а потом жалеют, – парировал охранник. Чичи вышла на свет. – Саверио? Тот прищурился, вглядываясь. – Чич, это ты? Сколько лет, сколько зим! – Он ее по-дружески обнял. – Когда это ты стал Тони? – вопросила она. – Когда ушел от Роккаразо. Как по-твоему, идет мне такое имя? – Ничего, неплохо. – Ты серьезно? – «Тони» вполне годится, – одобрительно сказала Чичи. – Звучит по-итальянски. – Ага. А как насчет «Арма»? Они укоротили мою фамилию. – Да уж, покоцали от души. Это чтобы имя умещалось на афише? – Или на спичечном коробке, – пошутил Тони. – А что ты тут делаешь? – Я ходила утром на прослушивание в ваш ансамбль. Собиралась петь «Грозовую погоду»[44], да вместо этого бросилась прямо в сердце урагана и исполнила «Берег цветного драже». – Значит, ты дописала ту песню. А почему не «Скалку моей мамаши»? – Я решила, что ее никогда не будут исполнять на публике без тебя. А что здесь делаешь ты? – Я теперь пою в этом ансамбле. Чичи улыбнулась: – Вот так совпадение! – А как твоя семья? – спросил Тони. – Как мать, как отец? Улыбка сошла с лица Чичи. – С моей матерью все в порядке, а отец умер. Это случилось внезапно. – Мои соболезнования. Я не знал. Потрясающий он был человек. Из клуба вышла секретарша. При виде Тони ее лицо смягчилось. Ей было около тридцати, и взгляд, который она на него бросила, искрился страстью. – Мистер Арма? Мистер Годфри вас ожидает. – Иду, Мэри Роуз. – Тони обернулся к Чичи: – Мне надо идти. Не исчезай, ладно? – Он чмокнул ее в щеку и ушел. – Так вы действительно знакомы с Тони Армой, – заметила Ли, подходя к Чичи. – Я бы не стала говорить, что знакома с кем-то, если бы это было не так. – О, вы еще так честны и невинны, – вздохнула Ли. – Это пройдет. – Думаю, у меня получится оставаться честной, – усмехнулась Чичи. – Так, эти прослушивания растянутся допоздна, – деловито заявила Ли, вручая Чичи карточку. – Я вам заказала номер в гостинице «Лонгэйкр». – Спасибо, Ли, но гостиница мне не по карману. – Это ведь не за ваш счет. Номера забронировал мистер Годфри. Он вам велел подождать – значит, вам положена комната. – Даже и не знаю… – засомневалась Чичи. – Здесь все честно, никакого надувательства. Вы ведь попали в короткий список. Покажете эту карточку на стойке гостиницы. Если мистер Годфри пожелает вас снова увидеть, я позвоню и вы сможете немедленно к нему явиться. Но сейчас поезжайте туда, обустройтесь и отдохните. – Что ж, это можно, – согласилась Чичи. – Спасибо. Но как же вы? Ли похлопала себя по заду: – Сесть ему доведется не раньше чем после ужина. Чичи спрятала карточку в сумку и подумала об отце. Тот часто рассуждал об ангелах, благословениях и мистических связях. Возможно, зная, насколько его дочь нуждалась в подобной подмоге, он прислал к ней Ли Боумэн. А Тони Арма? Она думала, что пройдут годы, прежде чем снова с ним увидится. Что ж, быть может, успех зависел лишь от удачи и правильно выбранного момента – например, от того, чтобы оказаться в том месте, где проводится конкурс, и тому подобное. Чичи начинала видеть проблески возможностей, которые открывались перед ней в музыкальном бизнесе. К тому же у нее было кое-что, что Мариано Донателли всегда призывал ее развивать, – связи. Чичи выглянула из единственного окна в номере 317 гостиницы для дам «Лонгэйкр». Всего в каком-то футе от окна высилась кирпичная стена соседнего здания с огромным вентиляционным отверстием – так близко, что можно было дотянуться до него рукой. Чичи вглядывалась в тоннель между стенами, пока не сумела различить вдали квадратик серого неба. Войдя в комнату, девушка сбросила туфли, расправила жакет на плечиках и повесила на прибитый к двери крючок. Шляпу она положила на прикроватную тумбочку. Убранство одноместного номера состояло из двуспальной кровати, стула и стола. Она села на прямой жесткий стул и положила ноги на кровать. Ни картин на стенах, ни даже зеркала, но эта по-спартански скромная комната отлично подходила Чичи – она представлялась ей чем-то вроде изолятора перед выходом в ослепительно прекрасное будущее. Услышав стук в дверь, она посмотрела на часы, подошла к двери и посмотрела в глазок. – Кавателли? – неприветливо спросила за дверью немолодая женщина в домашнем халате и розовых бигуди. – Вас к телефону. Чичи схватила ключ от номера и выбежала наружу. Женщина молча указала на телефон-автомат на стене в конце коридора. Снятая с рычага трубка раскачивалась на проводе. – Долго не болтайте, я жду звонка, – буркнула женщина и захлопнула за собой дверь в собственный номер. Чичи пустилась бежать по коридору, уверенная, что выиграла конкурс. На звонок она ответила, с трудом переводя дыхание.