- А скоко? - Рублей пятьсот. - Ну, это другое дело! - зацокал Фома. - Можно на них домишко построить в деревне, корову купить, гусей, хозяйство завести, огородик там. Она девка справная, чай, сдюжит. - Ну, иди пока. - Федор махнул рукой на размечтавшегося конюха. - А насчет, ну, это, Лизаветы батьковны? - Иди отсель, поганка, сказано же! Фома, сопя, вышел. Егоров уставился на Лизу, долго буравил ее глазами, пока она не подняла на него своих. Несколько секунд она смотрела на него молча и как-то удивленно, словно не могла поверить в то, что все происходящее не кошмар, но когда ее взгляд натолкнулся на его холодные, почти мертвые глаза, Лиза вздрогнула и выдавила из себя: - Я ненавижу тебя. Ты еще хуже, чем я думала. - Ясно дело, что Фомка лучше. Он и гол как сокол, и пьет по-черному, и до баб большой охотник, вот он тебе хорошим мужем будет, не то что я. - Ты не посмеешь, - прошептала Лиза. - Ой, да не смеши. Я выдам тебя замуж за конюха-пьяницу, а все скажут, что ты до того опустилась, что спуталась с Фомкой, нагуляла от него ублюдка, а бедному брату приходится теперь в спешном порядке полюбовников под венец вести. - Никто так про меня не подумает, все знают, какая я. - Вот-вот. Весь город до сих пор гадает, сколько раз ты бегала на сеновал для занятий греховной любовью и не для того ли ездила за границу, чтобы избавиться от плода этой самой любви. - Врешь! - Фома, - рыкнул Федор. - Тута я. - Хитрая морда показалась в дверях. - А ежели прынцесса подпорченная малость, возьмешь? - Как так? - Ну как, известно, на сеновале, при луне. - А. - Фома понимающе кивнул. - Тада подбавить надобно. - Сколько? - Да рублей сто. - Не жирно? - Хватит, - хрипло прошептала Лиза. - Чего? - Я согласна. - Еще тише, почти беззвучно. - Сгинь, Фома. - Егоров зыркнул на конюха. - Не расслышал я. Повтори, душа моя. - Я согласна стать твоей женой, Федор. - Да ну? Все ж получше я Фомки, видимо. Лиза молчала. Крупные горькие слезы скатывались по ее щекам. Плечи дрожали, а руки были так холодны, словно их сковал лед. - Спасибо за честь, - холодно проговорил Егоров. - Завтра поедем в Ольгино, мельницу тебе свою покажу, там и обвенчаемся. Лиза так же молча вышла, даже не кивнув. Федор проводил ее глазами, а когда остался один, рухнул в кресло, зажал голову руками, подобрал ноги, скукожился, пытаясь унять дрожь во всем теле. Она станет его! Наконец. * * * День следующий выдался на удивление ясным. Кисейные облачка плыли по небу, как призрачные корабли по волшебному океану. Бодрое летнее солнце щедро ласкало сочный зеленый луг с вкраплениями васильков, желтую песчаную дорогу, тенистую дубраву, крыши деревенских домов, гусей, важно перебирающих крыльями и грозно шипящих на проезжающий экипаж, реку, на поверхности которой оно играло с каждой каплей, четырехэтажное кирпичное здание мельницы с высокой трубой и многое-многое другое, что даже не мог разглядеть счастливый безмолвный Федор. Экипаж остановился у ворот. Створки медленно разъехались в стороны, показалась ровная дорога, склады, высокое крыльцо фабрики. - Вот мы и приехали. - Федор сошел на землю, подал Лизе руку, она безропотно оперлась на нее, но на Егорова не взглянула. Они поднялись на крыльцо, Федор гордо кивал мужикам, обнажавшим перед ним головы, и уверенно шел вперед, вдоль больших шумящих машин, ведя Лизу за руку, как бывалый лоцман хрупкий парусник. Они ходили по цехам, Егоров показывал ей новейшие станки, рассказывал о процессе, подводил к рассевам и демонстрировал продукт, его сюртук и сапоги испачкались в муке, волосы тоже побелели, но он этого не замечал. - А это литейный цех, в нем мы изготавливаем из чугуна мелкие детали для мельницы. - Федор горделиво ввел Лизу в небольшое жаркое помещение. - Скоро начнем и крупные, например буксы. Пойдем, механическую мастерскую покажу. - А где твой кабинет? - неожиданно спросила Лиза. - На последнем этаже. Они остановились в коридоре. Девушка посмотрела на узкую лестницу, ведущую наверх, на грузовой лифт и сказала: - Я хочу посмотреть его. Федор кивнул и открыл дверь лифта. Через минуту они стояли в просторном кабинете с огромным окном, через которое беспрепятственно врывалось полуденное солнце, и вся комната (мебель, несгораемый шкаф, обои, портрет Алексея Егорова, висящий над большим письменным столом) купалась в ярком свете. Лиза прошла к окну, присела на подоконник. Вид у нее был измученный: круги под глазами, тусклый взгляд, бледные щеки, но одета она была в свое лучшее платье, аккуратно причесана, и пахло от нее дивно, ванилью и ландышем. Лиза прижалась затылком к раме и стала смотреть вдаль. Солнце озарило ее лицо - глаза стали прозрачными, ресницы засеребрились, а ветер разворошил волосы, и тонкие локоны у висков выбились из гладкой прически… Как прекрасна она была в этот миг! Такая воздушная, неземная, призрачная женщина. Федор смотрел на нее через кабинет, не решаясь подойти. Ему казалось, что, если он приблизится, девушка-дымка растает в воздухе, сольется с солнцем, унесется с ветром. Он любовался ею издали и все еще не мог поверить, что сегодня она станет его. Лиза все смотрела вдаль. С этой высоты окрестности прекрасно просматривались, и видно было, как река огибает холмистые, поросшие кустарником берега, как ветер гнет верхушки берез, как птицы садятся на золоченый церковный крест. - В этой церкви мы будем венчаться? - бесцветным голосом спросила Лиза. - Да. - Какая она старая, обшарпанная. - Это не важно. - Федор был так счастлив, так бесконечно счастлив, что… - Я построю новую. Для тебя. Она будет белокаменной, с золотым куполом и самыми лучшими колоколами. Она не сказала ничего. Так и осталась сидеть, неподвижная, погруженная в неведомые ему думы. В коридоре раздались шаги, Федор выглянул в дверь. Из соседнего кабинета вышел главный инженер Протасов и направился к лестнице. - Протасов, погоди, мне тебе кой-чего сказать надобно. Инженер остановился, подобострастно улыбнулся и двинулся к хозяину. Федор все еще держался одной рукой за дверной косяк, когда обернулся и нашел глазами Лизу. - Что ты делаешь? - выдохнул он, и его сердце ухнуло в пропасть. Лиза взобралась на подоконник с ногами. Она стояла во весь рост, касаясь макушкой верхней рамы, руки ее, как плети, висели вдоль тела. Ее хрупкий силуэт был весь облит солнцем. Он сделал шаг. Холодный пот сбежал по его шее за воротник. Лиза полуобернулась. Лицо ее стало похоже на карнавальную маску, черную с одной стороны и золотую с другой. Губы ее раскрылись, и Федор прочитал по ним: «НИКОГДА». Потом она сделала шаг. Мелькнули ее тонкие руки, позолоченный затылок, вздувшаяся, как парус, нижняя юбка. Когда Егоров и Протасов подбежали к окну, она уже лежала на каменистой площадке перед складом. Тело ее было неподвижно, голова неестественно вывернута, а вокруг нее, как страшный нимб, растекся круг алой крови. Глава 14