– Теперь это неважно, – вмешался Пак, бросив взгляд на принца Зимнего Двора. – Для начала надо найти Железного Короля и избавиться от него. Потом решим, что делать дальше. – По тону его голоса было понятно, что эти решения будут явно приниматься не мирно. Казалось, Эш хотел сказать что-то еще, но в итоге просто кивнул. Грималкин громко зевнул и побежал трусцой к воротам. – Человек, не оставляй здесь жука, – крикнул он, не оглядываясь. – Испортит всю почву в округе. Можешь выбросить его в своем мире, там от него никакого вреда. Размахивая хвостом, он нырнул под колонну и скрылся. Зажав жука большим и указательным пальцами, я засунула его в рюкзак. Пак и Эш встали по обе стороны от меня, словно бдительные сторожевые псы, и вместе мы шагнули под колонны в белую мглу. Когда яркая белизна исчезла, я в замешательстве огляделась, затем меня охватил ужас. Я стояла посреди открытой пасти с тупыми зубами, под ногами у меня был красный язык. Я вскрикнула от ужаса и выскочила наружу, споткнувшись о нижнюю губу этой твари и растянувшись на животе. Обернувшись, я увидела, как Эш и Пак вышли через зияющую пасть мультяшного синего кита. На ките, улыбаясь и указывая вдаль, сидел, застывши, Пиноккио из гипса и стекловолокна. – Тетенька, простите! – Маленькая девочка в розовом комбинезоне перешагнула через меня и бросилась в пасть киту, за ней побежали еще двое. Эш и Пак отошли в сторону, и дети, не обращая на них внимания, кричали и прыгали в пасть кита. – Интересное местечко, – задумчиво осматривался Пак, поднимая меня на ноги. Ничего ему не ответив, разинув рот, я озиралась по сторонам. Казалось, мы попали в сказочную страну. В нескольких метрах от нас стояла гигантская розовая туфля, за ней располагался ярко-синий замок, кишевший детьми. Среди скамеек в парке и тенистых деревьев стоял пиратский корабль с толпой миниатюрных головорезов на борту, а рядом на задних лапах возвышался великолепный зеленый дракон, извергавший пластиковое пламя, которое на самом деле было горкой. Наблюдая, как мальчик, вскарабкавшись по ступеням на спине дракона, спрыгнул с горки вниз, визжа от восторга, я грустно улыбнулась. «Итану здесь понравилось бы, – подумала я, наблюдая, как мальчонка помчался к карете в форме тыквы. – Может, когда все закончится, я приведу его сюда». – Пойдемте, – сказал Грималкин, запрыгивая на гигантский розовый гриб. Распушив хвост, он осматривался по сторонам. – Оракул недалеко, но надо спешить. – Чего занервничал, Грим? – протянул Пак, оглядывая парк. – Можно и остаться тут ненадолго, проникнуться атмосферой. – Усмехнувшись, он помахал девочке, которая подглядывала за ним из-за домика, а потом спряталась обратно. – Слишком уж много детей, – сказал Грималкин, нервно оглядываясь. – А значит, много воображения. Нас могут увидеть, понимаете? Нас настоящих. В отличие от вон того олуха, я не люблю внимание. Я проследила за его взглядом и увидела маленького фейри, игравшего с детьми на туфле. У него были вьющиеся каштановые волосы, потрепанный плащ и пушистые торчащие уши. Он смеялся и гонялся за детьми, бегавшими вокруг него, а родители, сидящие на скамейках, казалось, и не замечали ничего необычного. Мальчик лет трех увидел нас и подошел, глядя на Грималкина. – Кис-кис-кис, котенок, – напел он, протягивая руки. Грималкин прижал уши и зашипел, оскалив зубы, и мальчик отпрянул. – Сгинь, малявка! – выплюнул он, и мальчик, залившись слезами, побежал к родителям. Они нахмурились, слушая вопли своего плачущего чада о злой кошке, и посмотрели на нас. – Ладно, пора уходить, – согласился Пак, и Грималкин повел нас за собой. Мы покинули «Сказочную страну», как гласила вывеска над воротами, на страже которых стояли Шалтай-Болтай и Малышка Бо-Пип, и вошли в парк с поистине гигантскими дубами, покрытыми мхом и вьющимися растениями. Какие-то женщины с черными глазами-бусинками подглядывали за нами из-за деревьев. Пак послал им воздушные поцелуи, а Эш почтительно склонил голову, когда мы проходили мимо. Даже Грималкин кивнул лицам, мелькавшим на деревьях среди веток, и я невольно задумалась, что они, должно быть, очень важные персоны. Спустя примерно час мы оказались на улицах города. Я остановилась, глазея по сторонам, мечтая, чтобы у нас было больше времени. Мне всегда хотелось побывать в Новом Орлеане, особенно во время Марди Гра, но я знала, что мама ни за что не позволила бы. Жизнь в Новом Орлеане бурлила вовсю. Вдоль улицы выстроились деревенские лавочки и небольшие домики, не выше двух-трех этажей, с балкончиками и верандами, выходящими на улицу. Изнутри доносились звуки джазовой музыки, а от острого запаха каджунской кухни у меня заурчало в животе. – Потом будешь глазеть. – Грималкин уколол меня когтем в голень. – Мы не достопримечательности пришли смотреть. Нам нужно во Французский квартал. Кто-нибудь, найдите нам транспорт. – Куда именно мы идем? – спросил Эш Пака, когда тот остановил карету, запряженную сонным рыжим мулом. Мул фыркнул и прижал уши, когда мы уселись внутри, но водитель просто улыбнулся и кивнул. Грималкин пролез на переднее сиденье. – В Исторический музей вуду, – сказал он водителю, которого говорящий кот совсем не смутил. – Да поскорее! Музей вуду? Я понятия не имела, чего ожидать, когда карета остановилась у ветхого здания во Французском квартале. Под навесом скрывалась пара простых черных дверей, а скромная деревянная вывеска гласила «Исторический музей вуду Нового Орлеана». Сгущались сумерки, и в грязном окне висела табличка «Закрыто». Грималкин кивнул Паку, тот что-то пробормотал себе под нос и постучал в дверь. С мягким скрипом дверь открылась, и мы вошли. Внутри было тепло, запах стоял затхлый. Я споткнулась о ковер и наткнулась на Эша. Вздыхая, он помог мне удержаться на ногах. Пак закрыл за нами дверь, погрузив комнату во мрак. Я начала ощупывать стену, но Эш произнес какое-то слово, и над головой у него, освещая темноту, появился голубой шар. Бледный свет осветил жуткую коллекцию ужасов. У дальней стены, возле манекена с головой аллигатора, стоял скелет с шляпой-котелком на голове. Комнату украшали черепа людей и животных, ухмыляющиеся маски и многочисленные деревянные куклы. В стеклянных витринах стояли сосуды со змеями и лягушками, плавающими в янтарной жидкости, зубы, ступы с пестиками, барабаны, панцири черепах и прочие причудливые вещицы. – Сюда, – раздался голос Грималкина, неестественно громкий в нависшей тишине. Мы последовали за ним по темному коридору, со стен которого на нас смотрели портреты мужчин и женщин. Я почувствовала, как чьи-то глаза следили за мной, когда мы нырнули в комнату, захламленную еще более ужасающими атрибутами; в центре стоял круглый стол, накрытый черной скатертью. Его окружали четыре стула, будто нас уже ждали. Когда мы подошли к столу, высушенное лицо в углу зашевелилось и вышло вперед. Ахнув, я спряталась за Паком, когда в нашу сторону неуклюже, шаркая ногами, поплелась костлявая женщина со спутанными белыми волосами и впалыми глазами на иссохшем лице. – Здравствуйте, дети, – прошептала карга голосом, напоминающим шорох песка на ветру. – Пришли навестить старушку Анну, а? Пак, и Грималкин тоже здесь. Какая радость! – Она жестом пригласила нас к столу; ногти на ее узловатых пальцах блестели, как сталь. – Прошу, садитесь. Мы сели за стол по кругу, и ведьма встала перед нами. От нее пахло пылью и гнилью, старыми газетами, годами хранившимися на чердаке. Она улыбнулась мне, обнажив пожелтевшие острые зубы. – Чую потребность, – прохрипела она, опускаясь на стул. – Потребность и желание. Ты, дитя. – Она показала пальцем на меня. – Ты пришла в поисках знаний. Ищешь то, что необходимо найти, так? – Да, – прошептала я. Ведьма кивнула иссохшей головой. – Спрашивай, дитя двух миров. Но помни… – Она впилась в меня взглядом своих впалых глаз. – За любые сведения нужно платить. Я дам тебе ответы, которые ты ищешь, но взамен кое-что попрошу. Согласна? Безысходность душила меня. Еще одна сделка с фейри. Неужели это никогда не кончится? – Мне особо нечего дать, – ответила я. Она рассмеялась свистящим смехом. – Всегда есть что дать взамен, дитя. До сих пор ты пообещала только свободу. – Ведьма принюхалась, как собака, улавливающая запах. – У тебя еще осталась молодость, талант, голос. Твой будущий ребенок. Все это представляет для меня интерес. – Я не отдам вам ребенка! – бездумно выпалила я. – Неужели? – Прорицательница сцепила пальцы. – Не откажешься от него, даже если он принесет тебе только горе? – Достаточно, – раздался в темноте громкий голос Эша. – Мы пришли не будущее обсуждать. Назови свою цену, оракул, и позволь девушке решить, захочет ли она платить. Фыркнув, оракул откинулась на спинку стула. – Воспоминание. – Что? – Воспоминание, – повторила ведьма. – Такое, что вспоминается с большой любовью. Самое счастливое воспоминание из детства. У меня их так мало, понимаешь? – Серьезно? – спросила я. – Только одно воспоминание, и это вся сделка? – Меган… – вмешался Пак, – не воспринимай это так легкомысленно. Твои воспоминания – часть тебя. Потерять одно из них – все равно что потерять часть души. Прозвучало зловеще. «И все же, – подумала я, – проще оплатить воспоминанием, чем отдать голос или первенца. Нельзя скучать по тому, чего не помнишь». Я подумала о самых счастливых моментах в своей жизни: дни рождения, первый велосипед, Бо еще щенком. Ничего особенного. – Хорошо, – ответила я оракулу и села напротив нее. – Идет. Получаете мое воспоминание – одно, а затем скажете мне то, что я хочу узнать. Договорились? Ведьма оскалилась в улыбке. – Да-а-а-а. Она поднялась над столом и обхватила мое лицо обеими руками. Я вздрогнула и закрыла глаза, когда ее ногти впились мне в щеки. – Будет немного… неприятно, – прошипела оракул, и я резко вдохнула, когда она вонзила свои когти в мой разум, разрывая его, как бумажный пакет. Я чувствовала, как она рылась у меня в голове, перебирая воспоминания, как фотографии, рассматривая их и отбрасывая. Они порхали вокруг меня: воспоминания, чувства и старые раны заново оживали, свежие и болезненные. Мне хотелось отступить, чтобы все прекратилось, но я не могла пошевельнуться. Наконец оракул остановилась, потянувшись к светлому пятну счастья, и я с ужасом поняла, что именно она искала. «Нет! – хотелось мне закричать. – Только не это! Оставьте его, умоляю!» – О да-а-а… – прошипела оракул, впиваясь когтями в мою память. – Возьму вот это. Теперь оно мое. Возникло ощущение разрыва, и голову пронзила сильная боль. Я оцепенела, в горле застрял крик, и я рухнула на стул, чувствуя, будто голову раскололи надвое. Я села, морщась от пульсирующей боли в висках. Оракул наблюдала за мной поверх стола, довольно ухмыляясь. Пак бормотал что-то невнятное, а Эш смотрел на меня с жалостью. Я чувствовала себя усталой, истощенной и пустой, будто глубоко внутри меня зияла дыра. Я нерешительно прощупывала свои воспоминания, гадая, какое из них забрала оракул. Через мгновение я поняла, сколь абсурдно такое занятие. – Дело сделано, – молвила оракул, положив руки на стол ладонями вверх. – Теперь я выполню свою часть сделки. Возьми меня за руки, дитя, и задай свой вопрос. Подавив внезапное отвращение, я осторожно положила руки на ее ладони, вздрогнув, когда ее длинные ногти обвились вокруг моих пальцев. Ведьма закрыла впалые глаза. – Три вопроса, – прохрипела она отдаленным голосом. – Сделка стандартная. На три вопроса отвечу я. Выбирай с умом. Сделав глубокий вдох, я взглянула на Пака и Эша и прошептала: – Где мне найти своего брата? На мгновение в комнате воцарилась тишина. Глаза карги открылись, и я подпрыгнула. В них больше не было глубокой пустоты: они горели пламенем, яростным и бездонным, как черная дыра. Открыв рот невероятно широко, она выдохнула: Далеко на железных склонах Ждет спасения похищенное дитя. Король, что лишился короны, Проведет тебя сквозь врата.