– У нас не так. Майя посылает ветвь всем, кому нужна помощь. Будь то ликаны или другие народы. – Получается… Жезл нашёл меня, чтобы помочь шелки? – Да, – ни секунды не раздумывая, отвечает Диана. – Но если мой Жезл и есть эта ветвь… то почему он выбрал меня, Диана? Во мне нет магии. И ещё… в самом Жезле магии, кажется, тоже нет. То есть сейчас нет. Тристан считает, что Жезл умер. Или спит. – Возможно, он набирается сил. Для грядущей большой битвы. – Диана многозначительно смотрит на меня. – Или надежда сама обладает особой магической силой. Я угрюмо усмехаюсь. – И потому он привёл нас к амазам просить помощи, чтобы освободить шелки. Она кивает, и её безмятежность куда-то улетучивается, на лбу лесенкой выстраиваются морщины. Я знаю: Диана мечтает, чтобы ликаны спасли шелки. Но ещё я знаю, что Гунтер Ульрих не стремится портить и без того плохие отношения с гарднерийцами. – Возможно, амазы помогут шелки, – метнув взгляд на Марину, вздыхаю я. Марина крепко спит, свернувшись клубком, её серебристые волосы мерцают на подушке. Она такая хрупкая. Такая беззащитная и ранимая. – Будем надеяться, – отвечает Диана, тоже глядя на Марину. В её голосе проскальзывают нотки сомнения. И от этой неуверенности и недоверия мне становится ещё хуже, тошнота с новой силой подкатывает к горлу. – Что-то мне совсем плохо, – жалуюсь я. От двери тянет прохладой, и я вздрагиваю. – Тебе холодно? – спрашивает Диана, встревоженно оглядывая меня с ног до головы. – Ты дрожишь. – Да, – едва выдавливаю я, чувствуя себя несчастнейшим созданием на Эртии. Диана натягивает на себя одеяло и приподнимает его край, нетерпеливым взмахом руки приглашая меня на свой матрас. – Иди сюда. Я неуклюже перебираюсь на её постель и сворачиваюсь рядом с сильной и опасной подругой. В тепле и безопасности тошнота отступает, комната перестаёт кружиться перед глазами. Я придвигаюсь поближе к Диане, и она утешительно похлопывает меня по спине. По вечерам ликанка из наглой и дерзкой становится сильной и мягкой. – Послушай, Диана… – Гм? – Что произошло с другими ветвями Майи? Ты сказала, их было три. – Их уничтожила тьма, – помолчав, отвечает ликанка. В комнате воцаряется тишина. – А что стало с теми, у кого эти ветви были в руках? И снова Диана колеблется, прежде чем ответить: – Они погибли. – Получается, осталась только одна ветвь? – Да. Только одна. Дом погружается в тишину. Ни Вин пристально смотрит на меня со своего места, не издавая ни звука. Её напряжённое лицо – последнее, что я вижу, перед тем как закрыть глаза и провалиться в сон. Глава 8. Королевский совет На следующее утро нас призывают в палату Королевского совета, который заседает под боковым куполом большого зала. Диана, Марина, Ни Вин и я предстаём перед седовласыми пожилыми женщинами, членами Совета. Пока мы почтительно ожидаем появления королевы Алкайи, они сидят полукругом и негромко беседуют. За спинами членов Совета собрались вооружённые воительницы – личная гвардия королевы. Валаска стоит рядом с нами, отступив всего на шаг. Она пришла за нами на рассвете, чтобы сопровождать на Королевский совет, и была немногословна и деловита. Чародейка избегает смотреть в мою сторону, и меня это вполне устраивает. Мне стыдно встречаться с ней взглядом, после того как я выдала ей все свои любовные секреты. Она наверняка чувствует нечто похожее, особенно если учесть, что Ни Вин находится рядом с нами. С самого утра у меня раскалывается голова. Такое ощущение, что деревенский кузнец придал ей на наковальне новую форму, а ещё меня трясёт от несбыточной надежды, и в глубине души я надеюсь, что амазы согласятся, несмотря ни на что, помочь шелки, пока не поздно. Королева должна нам помочь. Разве она может отказать? Валаска вдруг выпрямляется и тут же опускается на колени при виде королевы Алкайи, которую поддерживают две юные воительницы. Следуя примеру Валаски, я тоже припадаю на колени и кланяюсь до пола. Марина следует моему примеру, а Диана и Ни Вин упрямо остаются стоять. Королева медленно усаживается и взмахом руки приказывает нам подняться, пронзительно глядя мне в глаза. – Эллорен Гарднер, – произносит она, – сегодня Совет обсудил вашу просьбу. Что-то в выражении её лица, в слегка приподнятых в мимолётной улыбке уголках губ даёт мне надежду, и я словно взмываю в облака. Королева скажет «да»! – Мы единогласно решили отклонить вашу просьбу. Услышав эти слова, я едва не падаю навзничь. Марина исступлённо вскрикивает, сжимая ладонями жабры. Валаска, Ни Вин и Диана в оцепенении оглядывают Совет амазов. В моей груди ослепительным огнём вскипает праведный гнев, и я одним прыжком вскакиваю на ноги. – Но почему? – кричу я. – Почему вы нам отказываете? – Решение Совета окончательное, – почти уныло произносит королева, и мне хочется швырнуть в неё чем-нибудь, стереть это равнодушие с её лица. Неужели она не понимает, что поставлено на карту? – Клив Сорен сказал мне, что амазы великодушны, – в отчаянии восклицаю я. – Он говорил, что вы помогаете всем женщинам, попавшим в беду. Однако он забыл упомянуть, что на самом деле вы всего лишь горстка трусливых ханжей! – Эллорен! – резко перебивает меня Диана, указывая на грозных воительниц, которые вскочили на ноги и наставили на меня оружие. Сжав кулаки, я, не мигая, смотрю на амазов. Да, знаю, я только что задела королеву. Андрас говорил, что «трус» – очень серьёзное оскорбление для амазов и для ликан. Хуже, чем любое ругательство. Но сейчас мне это безразлично. Королева Алкайя касается руки стоящей рядом воительницы, отдавая безмолвный приказ. Оружие тут же опускается и возвращается в ножны. Вскочившие амазы неохотно занимают прежние места, бросая на меня убийственные взгляды. – Проводить операцию по спасению шелки в данный момент бессмысленно, – невозмутимо произносит королева. – То есть вы хотите сказать, – сдерживая готовые вот-вот пролиться слёзы, парирую я, – что мне следовало оставить Марину там, где я её обнаружила? Не сводя с меня стального взгляда, королева наклоняется вперёд. – Ты просишь меня отправить моих солдат против гарднерийцев, чтобы спасти шелки. Такая операция сопряжена с большим риском. Кроме того, Гарднерия может использовать это нападение как предлог, чтобы объявить нам войну. Удар по тавернам в Гарднерии будет военной операцией на территории другого самостоятельного государства. – Но это необходимо сделать! Иначе нельзя. – Эллорен Гарднер, давай на минуту представим, что мы согласны выполнить твою просьбу. Допустим, что мы освободили всех шелки, однако их шкуры остаются у гарднерийцев. Как ты думаешь, что тогда произойдёт? О Древнейший! Она права. Стоит уничтожить шкуры шелки, и они превратятся в живых мертвецов, наподобие бездушных драконов или сломленных икаритов. – Ты действительно хочешь для всех шелки участи, которая намного хуже, чем смерть? – грозно вопрошает королева Алкайя. Здесь меня переиграли. Мне прямо указали моё место. – Выходит, надежды нет, – угасающим голосом констатирую я. Лицо королевы смягчается, и она по-матерински улыбается мне. – Пока миром правит Карающая богиня, надежда не умрёт. – И где же она? – совершенно уничтоженная, бормочу я. – Где надежда для шелки? Королева откидывается на спинку стула.