Вместо этой тирады я потираю лоб, привыкая к грузу ответственности. – Мне бы немного побыть одной, – прошу я. – Я здесь, недалеко. – Кивнув на дом, вокруг которого, как по волшебству, исчезли руны, я добавляю: – Если что, ты услышишь. Диана оглядывает меня и лес неподалёку, будто взвешивая возможные угрозы. Потом кивает и оставляет меня наедине с моими мыслями. Дождавшись, когда Диана скроется в доме, я прохожу через рощицу и останавливаюсь с другой стороны. Отсюда виден весь город Сайм. Серебристые облака рассеялись, остались лишь холодные далёкие звёзды. Веет прохладой, будто зима пытается проникнуть сквозь невидимый купол, накрывший город. Я прислоняюсь к сухому дереву, чувствуя, как кора царапает мне плечи, и смотрю на звёздное небо. Вселенная так огромна… а я всего лишь крошечное, ничтожное существо перед лицом вечности. Малыш Сейдж – икарит, которого все так страшатся, вовсе не исчадие зла. Он не похож на кошмарных злодеев, которые снились мне несколько месяцев назад. И никакое он не оружие. Финнир всего лишь ребёнок. Обыкновенный невинный младенец. А у меня есть могущественная волшебная палочка. Белый Жезл. Однако мой Жезл так же слаб, как малыш-икарит из пророчества. Он лишь способен посылать призрачные видения – стражей, и выбрал себе хранительницу, которая не владеет магией. Почему? Жаль, что рядом нет Айвена. Был бы он со мной здесь, сейчас, под этими звёздами… Я бы рассказала ему всё до последней детали, а он бы внимательно слушал, не перебивая, как он умеет, держал бы меня за руку и ласково согревал своим огнём. Сердце у меня тоскливо сжимается. Айвен скоро уедет в Восточные земли. Айвен, с которым нам никогда не быть вместе… Я от неожиданности вздрагиваю – по рощице, пробираясь среди деревьев, бредёт козлёнок. Малыш останавливается передо мной и смешно склоняет набок любопытную головку. За ним идут другие козлята, и я склоняюсь потрепать одного из них по загривку. – Привет, Эллорен. У соседнего дерева стоит Валаска, внимательно рассматривая меня в темноте. Я выпрямляюсь. – Здравствуй, Валаска. Она запрокидывает голову, оглядывая ветви деревьев. Наверное, ищет стражей. – Они улетели, – говорю я. – Они всегда так делают. – Ты видела белых птиц и прежде? – морщит лоб Валаска. Я молча киваю. – Нам никто не поверит, – вздыхая, говорит Валаска. Она медленно идёт ко мне, останавливаясь погладить козлёнка и подтолкнуть его к остальным. – Ты думала о возлюбленном? – спрашивает она, указывая на звёзды. – Минуту назад. Когда смотрела в небо. – Валаска улыбается. – В твоих глазах мелькнуло что-то такое… ты словно тоскуешь о ком-то. О возлюбленном. Вряд ли я могу назвать так Айвена. Разве можно назвать возлюбленным того, с кем ни разу не целовалась? С кем можно только дружить? Того, кто скоро уедет далеко-далеко? Я пожимаю плечами, не решаясь заговорить, чтобы не сказать лишнего. – Сейджеллин вернула тебе Белый Жезл? – спрашивает Валаска. Я искоса бросаю на неё долгий взгляд и киваю. – Где он? – снова пристально оглядывает меня чародейка. – Надёжно спрятан. И я не знаю, что с ним делать, – признаюсь я. – Тебе и не нужно ничего с ним делать, – улыбается Валаска. – Просто слушай его. – Она оглядывается, улыбаясь всё шире. – Ты здесь, потому что слушалась его. – О да, сюда я добралась. Привалившись к дереву, я думаю о том, сколько всего на меня свалилось. Неприятно покалывает лоб, и я прикладываю к нему ладонь, чтобы уменьшить боль. – Что с тобой? – встревоженно хмурится Валаска. – Ничего. У меня часто болит голова. Она оглядывает меня с головы до ног и достаёт из кармана плоскую фляжку. – Вот, – говорит она, передавая мне фляжку с открытой крышкой, – выпей. Немного. Тебе станет легче. – Что это? – спрашиваю я, сделав глоток. – Тираг, – поясняет Валаска. – Кислое кобылье молоко. Мы часто его пьём. Из фляжки пахнет горечью и лечебными травами, и я настороженно поднимаю глаза на Валаску. – Алкоголь там тоже есть? – Ой, забыла, – смеётся Валаска. – Гарднерийцы ведь совсем не пьют, правда? Я тут же протягиваю ей фляжку. – Потому что нельзя. Это противозаконно. Однако Валаска не забирает у меня напиток и напоминает: – Насколько я помню, спасать шелки по закону тоже нельзя. А в этом что-то есть. Я ещё раз подношу фляжку к губам и делаю маленький глоток. Напиток горько-сладкий, маленькие пузырьки щекочут мне нёбо и язык. Молоко легко проскальзывает в горло и согревает грудь. Становится тепло, как от огня, которым меня касался Айвен. Головная боль отступает, и я делаю ещё глоток, а потом мы с Валаской облокачиваемся о деревья и смотрим на звёзды. По телу разливается тепло, мышцы расслабляются, а все тревоги медленно улетают, будто унесённые на крошечных крыльях. – А неплохой напиток, – благодарно киваю я, покачивая фляжку в руке. – Осторожнее, гарднерийка, – смеётся Валаска. – Он довольно крепкий. Тебе, пожалуй, хватит. Я притворно хмурюсь и из чувства противоречия делаю ещё один большой глоток, всё глубже утопая в манящем тепле. – Выходит, ты владеешь магией рун, – бросив взгляд на руническую палочку у пояса Валаски, спрашиваю я. – Да, – подтверждает она. Мне вдруг вспоминается зачарованная Тьерни и её страдания. – Мой друг Андрас рассказывал, что амазы почти научились снимать чары, наложенные феями, чтобы менять облик друг друга. Ты можешь снять такие чары? – А у тебя есть знакомые зачарованные феи? – ухмыляется Валаска. – Всё может быть, – осторожно отвечаю я. Валаска смеётся в ответ. – Мы научились снимать заклинания, наложенные феями огня. – А заклинания водных фей вам пока не даются? Она качает головой: – Пока нет. Однако скоро мы их расшифруем. Они немного сложнее. Их чародеи накладывали заклятие одно поверх другого, потому и снять их непросто. Как будто собираешь мозаику. Но мы обязательно найдём решение. Во мне разгорается надежда. Надо обязательно рассказать Тьерни о хитростях амазов. Я вглядываюсь в даль, однако из всех городских зданий вижу лишь великолепный Королевский зал и статую Великой богини на главной площади. – Странные вы, – сообщаю я Валаске. Напиток развязал мне язык, хочется говорить обо всём, что приходит в голову. – Вы делаете столько важного и полезного: помогаете феям снимать заклятия, противостоите гарднерийцам, принимаете беженцев. Вот только… ваши мальчики… Я видела сына Сорчи… Я тебе не говорила? Я рассказала ей о нём. Знаешь, что она ответила? Валаска вопросительно поднимает брови. – Она сказала, что ей всё равно. А мой друг Андрас в неё влюблён. Но и он для неё пустое место. Почему вы такие бессердечные? Валаска смотрит в сторону.