Грузины быстро обзавелись знакомыми и друзьями из местного криминала, спекулянтов и фарцы. Жека не один раз даже ездил с Ираклием и Георгием на барахолку, когда нечего делать было. Помогал им таскать вещи, считать деньги, присматривать за товаром. Они всех знали, от крепких парней в девятках, стоящих у рынка, до последнего напёрсточника-цыгана, сидящего на картонке и катающего лохов. Не говоря уж о мусорах. Люди несколько дней всего в городе! — У нас всё схвачено! — смеялся Георгий, закуривая Мальборо. — Вот, знакомса. Это Тимур. Если что надо прадат, купыт на барахолка, иды к ныму. Пожилой толстый азербайджанец в безразмерной кожаной куртке и норковой шапке рассмеялся, блеснув золотом зубов во весь рот. — Давай, приходы, Женка, дэнги будым продават! Деловые люди быстро сориентировались в чужом городе. Распродали все свои огромные мешки. Уезжая домой взяли с собой только большой дипломат, купленный на той же барахолке, куда сложили большие пачки денег. Жека смотрел на толстые пачки полсоток и сотенных, и просто напросто офигевал. Эти люди за две недели заработали больше, чем его отец за всю жизнь. Жеке подарили спортивный костюм, матери махровое полотенце, отцу, как главе семьи, отдали сотенную бумажку. Хоть и прожили полмесяца, заплатили как за месяц. Георгий часто рассказывал, как у него хорошо в Тбилиси, какая большая хорошая квартира в старинном дореволюционном доме, дача в древнем горном селе, с большим каменным особняком. Рядом река, где водится форель, свой виноградник и мандариновый сад. Что у него есть машина, чёрная Волга. Все тбилисские воры в законе знают его! — Мы такой колбаса не едим. Даже мой сабака такой ист ны будыт! — признался он как-то, тыкая пальцем в «Любительскую» по два писят, принесённую матерью из колбасного магазина, за которой отстояла два часа в очереди, надеясь угостить дорогих гостей. Жека чувствовал себя говном и нищетой по сравнению с такими уважаемыми крутыми людьми. Через пару недель, в начале мая, они приехали ещё, и смотылялись на барахолку таким же макаром. Жека уже как бывалый, помогал грузинам по полной. Когда они опять уезжали, сунули Жеке сотку. И на эти деньги он купил себе магнитофон Томь-303. Не крутой конечно, всего лишь моно, но это уже третий класс как-никак… У магнитофона была стрелка для уровня записи, и кнопка системы шумопонижения. Мощность конечно, так себе, но играл он намного лучше Томь-404. Но зато выглядел прилично. Тяжёлый такой чёрный кирпич. А купил он его у Сандро. Тот как-то притащил этот мафон в технарь, когда в слесарной мастерской практику отрабатывали, и мастер, Иваныч, разрешил музыку. Сандро гордый притащил магнитофон из дома в пакете, поставил на парту, включил импортную кассету Макселл с Бэд Бой Блю, из студии звукозаписи. Пацаны сбежались посмотреть, что да как. Играет хорошо, чисто. Потом он ещё несколько раз приносил. Жеке понравился этот магнитофон. Потом мать купила Сандро крутую магнитолу Медео-102, чуть не за 700 рублей, о чём Сандро сразу и похвалился. Теперь у него было три магнитофона, и Томь он решил продать за сотку. — Бери, длинный, за сотнягу, — насмешливо предложил Сандро. — Новый он 180 колов стоит. А этому всего один год. Я тебе ещё кассету хромовую отдам просто так. Только откуда у тебя бабло… Ты ж безденежный нищий лох. — У меня есть! — возразил Жека. — За стоху, так за стоху. Когда за мафоном приходить? — Давай в выходные. Помнишь же куда? Конечно же Жека помнил… Где тут забудешь-то… Утром в субботу он надел спортивный костюм, дешёвые синие кроссовки из плащёвки, купленные накануне. По идее, надо бы по блатной моде белые носки одеть, но сойдут и красные. Жека заправил спортивные штаны в носки, одел кроссовки и вышел на улицу. По пути зашёл в «Радиотовары», купил шесть батареек «Салют» по 24 копейки за штуку. Само собой, прихватил кассету из дома. Жека решил идти домой с музыкой. Он почти не спал ночь, размышляя как всё будет выглядеть, как и что получится. Но получилось до будничного просто. — А… Это ты… — криво ухмыльнулся Сандро, открывая дверь. — Заходи, длинный. Бабло принёс? — Да. Вот, — Жека подал парню сотенную бумажку. Тот не глядя бросил её в стол, и протянул магнитофон. — Бери. — А… Кассета? — напомнил Жека. — Ты ж кассету хромовую обещал ещё. — Ах… Да… А ты, длинный, злопамятный. Держи! Почти нулёвая! Сандро протянул Жеке кассету МК-60-7 в красной бумажке. Действительно, хромовая. И почти новая. Разве что только зачем-то на этикетку наклеена упаковка от жвачки Турбо с импортной машиной на картинке. — Я батарейки вставлю? Проверю? — спросил Жека, вытряхивая из пакета батарейки. — Проверяй, — усмехнулся Сандро. — Не ссы. Работает как часы. Работал действительно, как часы. Жека вставил кассету с Ласковым маем в мафон, включил, и просто не мог поверить, что сейчас этот аппарат его. Но действительно, так и было. — Давай, длинный, хоть хряпнем по сотке. У меня водка есть, головки протирать, — Сандро достал из-за шкафа початую бутылку Пшеничной, принёс два гранёных стакана, налил по половине. — Ну… Давай… По всему видно, что Сандро давно и прочно сидит на бухле. Оттуда и был его вечно недовольный и потрёпанный вид. А Жека шёл домой так, как и мечтал. С играющим магнитофоном в руке, в спортивном костюме, со штанами, по-блатному заправленными в красные носки, чуть пьяноватый и от того добрый. Ощущение бесконечного счастья переполняло его. — Сколько отдал? — недовольно спросила мать, увидев что Жека купил мафон. — Сотку, — осторожно ответил Жека, стараясь не глядеть на неё. — Опять всякую херню покупаешь! — закричала мать. — Лучше бы куртку себе купил! — Да куплю я, куплю! — уверил Жека мать, мечтая, поскорей бы она смоталась куда-нибудь. Этой же весной Жека совершил первое убийство. Ещё 17 годков даже не стукнуло. И всё вышло, как и всегда, так же просто и буднично. Как купить магнитофон. Жека с рождения был весьма и весьма застенчивым. Он никогда не умел мастерски избазаривать, как это делали пацаны-одногруппники. На любые наезды отвечал невнятным мычанием, не зная, что сказать в ответ. Не будешь же бить рожу за каждое оскорбление. Хотя в технаре были и такие беспредельщики, которых все обходили, опасаясь связываться с ними. А на сто процентов наезды от пацанов, и делёж авторитета как раз и начинались и заканчивались избазариванием. Драк было мало. Поэтому, когда Жека вполне сносно уже мог драться, вкупиться за себя он всё никак не мог решиться. В группе слыл всё таким же простоватым и лоховатым парнем. Конечно, базары немного стихли, когда одногруппники видели, как Жека на физре без проблем подтягивается по полста раз, бесконечно отжимается, бегает 2 километра на пятак, но в целом все они были молодые, шутливые, и особых дрищей в группе не было. В пятницу после уроков захотел Жека дойти до вокзала, посмотреть там на базаре кассет. Вроде Ласковый май-7 нахваливали, группа «Белые розы» появилась, Пахомов. Можно выбрать что-нибудь. А до вокзала быстрей добраться от выхода с мастерских — не надо огибать корпус и общагу, сразу вышел из мастерских, и через улицу во дворы. И там-то он встретился с Фотичем, как полгода назад, когда тот пробил Жеке фанеру. Фотич стоял, и как всегда, выцеплял кого-то. Одет так же — низкорослый крепыш 20 лет в спортивном костюме Адидас и высоких кроссах. Увидев Жеку, обрадовался и аж запрыгал от восторга. — Эй длинный, ты куда? — На вокзал надо. Вот. Пошёл, — спокойно ответил Жека. — Слыш ты… Ты кто ваще, сука? Чё ты тут в спортивке ходишь а? Ты чё, блатной да? — Фотич всё ближе подходил к Жеке, разминая руки и пудовые кулаки. — У нас во дворе такие как ты домой через чердак заходят, а родичи их на штрафах. Слыш… Я тя опущу щас. На! Лови! Фотич нанёс хук правой рукой, но Жека легко блокировал его, ударом задержав руку парня. Тот попробовал надавить на блок, но как будто наткнулся на бетон. Он нанёс уже хук левой, но Жека блокнул и его. Спокойно, как на тренировке. А потом нанёс прямой удар правым кулаком в место, где переносица Фотича граничит со лбом. Нанёс такой же удар, которым ломал доски тридцатки и кирпичи. Хрустнула лобовая кость, а носовые хрящи вмялись в решётчатые кости черепа. Лицо Фотича стало похоже на плоский блин и очень красное — лопнули артерии. Глаза наполнились кровью. Из остатков носа хлынуло ручьём. Фотич хотел что-то сказать, но не смог — поплыл, только как рыба открывал и закрывал рот. Похоже, начался отёк мозга из-за перелома черепа. Его подкосило, но он удержался на ногах. Однако Жека вертушкой в висок окончательно добил его, сломав височную кость и шейные позвонки. Фотич как мешок с говном рухнул на асфальт, заливая всё вокруг кровью. Жека пожал плечами, оглянулся, убедился, что никто ничего не видел, нагнулся и обыскал труп. Нашёл около сотни рублей мелкими купюрами — то, что Фотич нарэкетменил со студентов, пачку Мальборо и спички. Положил себе в карман, и быстро пошёл во дворы, осматривая казаны на правой руке. А нормально получилось! Даже следов не осталось! От досок и то больше следов было! По пути закурил Мальборо. Угостил какого-то мужика-работягу, спросившего сигарету, с гордостью продемонстрировав ему пачку. Мужик с завистью посмотрел на Жеку. — Ну ты крут, пацан… Такие сигареты смолишь! На вокзале как всегда. Толпы народу. Играет музыка тут и там, в основном «Ласковый май! и «Фристайл». Жека сейчас был при деньгах, поэтому жопиться не стал, купил МК-60-9, считавшиеся крутыми, на них германская лента стояла и звук писался приличный. Но и стоили они уже 20 рублей. Импортные, Макселл и Сони девяностоминутки стоили по 30 и 35 рублей, что совсем уж дорого. Жека недолго думая купил сразу три кассеты. «Ласковый май» 5–6 концерт, «Ласковый май» 7–8 концерт и «Белые розы», первый концерт. Гордый собой, положил кассеты в пакет с нарисованной девяткой и пошёл на базар. Глава 4. Валька Перед входом на базар стоял мангал, где кавказцы жарили шашлыки. Жека купил шашлык за рубль и бутылку пива за полтинник. У стойки в углу, потихоньку попивал пивко и поедал шашлык, наблюдая за окрестностями. Вкус казался ему божественным. Потом купил ещё горячий беляш за 16 копеек в маслянистой белой бумажке, с аппетитом съел его, поливая пальцы жиром, и только тогда пошёл домой, довольный собой. Дома сильно не сиделось. Поставил Ласковый май, поотрабатывал удары, растяжку. Потом пошёл на улицу, посидеть у подъезда. Магнитофон с собой взял. Ласковый май играет «Тающий снег», мысли грустные появились, что пора бы и тёлочку завести. Но блин… Это ж сколько денег надо… — Неплохо у тебя играет, — рядом с ним остановилась красивая стройная брюнетка, готовившаяся зайти в подъезд. Красивая. Как раз такие Жеке нравились. Длинноволосая, в туфлях на каблучке, мини-юбочке, белой блузке. Девчонка жила в их подъезде, всего-то на три этаже ниже, в двушке. Звали её Валька. 16 лет. Ровесница. С дворовыми она не общалась, высокомерно проходя мимо. Знала себе цену. Жила вдвоём с матерью, которая работала в мусарне следаком, как шептались пацаны. Сама Валька училась на юриста в техникуме. Походу, тоже метила по материнским стопам. Пацаны на районе её опасались, и обходили стороной, ухлёстывая за более простыми девчонками. — Да так… Ничё… Нормально… — смутился Жека, не знавший о чём говорить с Валькой. — Сигарету будешь? Мальборо! — Не. Спасибо. Я не курю, — девчонка с интересом смотрела на него, ожидая продолжения, и что будет дальше. — В кино пойдём? — покраснев, выпалил Жека, не зная, куда девать от смущения глаза. Честно говоря, не надеялся ни на что, но девчонка неожиданно согласилась. — А давай! Куда пойдём? За речкой как раз открылся огромный видеосалон «Вега», где показывали фильмы на белом экране, почти как в кинотеатре, только меньше, с проектора. И здание было уже отдельное, не в подвале или общаге. На первом этаже открыли кооперативное кафе и ресторан, на втором видеозал. В нём и кресла большие, мягкие. И даже билеты давали. Можно было заранее купить. Правда, стоили они уже полтора рубля, а не рубль, как в простых видеосалонах. Но мест в зале было около сотни, и хозяева снимали за сеанс по сотне-полторы. Почти столько же, сколько в видеосалоне «хранилища» за день. Эти парни снимали за день по штуке. В месяц — 30000 рублей. — Давай в «Вегу» на восемь сходим, — предложил Жека и опять покраснел. На восемь был последний сеанс, и показывали на нём лишь эротику. Но на шесть они уже не успевали. Валька ехидно посмотрела на него, но не смутилась, а лишь насмешливо улыбнулась. В её красивых подведённых глазах не было ни смущения, ни какой-то неловкости. — Ладно. Давай тут у подъезда в семь. А время-то уже шесть! Только Валька зашла в подъезд и уехала на лифте, Дека как ошпаренный бросился следом, домой. Час всего остался! Дома помылся, причесался, надел новое бельё и носки, заправив в них штаны, олимпийку. Побрызгался отцовским дешёвым одеколоном, взял двадцать рублей, и стал обуваться. — Ты куда? На свидание что-ли? — недовольно спросила мать, глядя как Жека облагораживается и мажется одеколоном. — Да… Я так… Погулять… — К десяти чтоб пришёл! — Ладно… Ладно… — пробормотал Жека, думая, что навряд ли так получится, и дома опять будет скандал. Да пофиг… Пока ждал у подъезда Вальку, скурил пару сигарет и весь извёлся. Придёт — не придёт. Но вот слышно как открылась дверь лифта, и зацокали каблучки. Идёт… Валька взбила себе причёску, закрепила её лаком так, что волосы словно стоят. Глаза сильно накрашены. Белая короткая импортная курточка с закатанными рукавами. На руках браслеты из больших синих шаров. Варёные джинсы. Белые туфельки на каблучке. Блин… Смотрелась она офигенно. Таких тёлок возят на машинах и на такси, ездят с ними в кафе и рестораны… Жека с тоской понял, что ничего у него, простого пацана с окраины, из многодетной семьи, с Валькой не получится. Слишком высокого полёта она была, слишком много мать ожидала от неё. Ну да ладно, отступать некуда. — Ну что? Пойдём? — улыбнулась Валька, внимательно смотря на Жеку. — Евгений, что-то ты потерянный совсем. — Да не. Нормально всё, — покраснел Жека. — Ну чё… Пошли. Как её брать-то блин? За руку или под руку? И какую руку подавать? Блииин…. Ну ввязался. А… Будь что будет. Однако Валька сама схватила его за локоть правой руки и потащила за собой. Жеке ничего не осталось, как сжать её в локте. — Нифига как ты накачан, — Валька как будто в шутку сжала ему бицепс, провела рукой по спине и груди. — Блин, ты как железный. Спортом занимаешься? — Занимаюсь. Карате. Шотокан, — смущённо промямлил Жека, офигевший от такой близости. Девушка именно так, игриво, касалась его впервые в жизни, и это вызвало такой шквал чувств… — Ну и как успехи? — лукаво улыбнулась Валька, почти прижавшись к нему. — Сколько медалей над кроватью висит? — Да я это… Так… Для себя. А ты… Чем? — Жека хотел спросить, занимается ли Валька каким спортом, но получилось так себе. Она засмеялась. — Танцами. Я танцую. Вот так.