– Потому что у меня нет ответа! – Я тяжело вздыхаю: – Я здесь три дня – всего три дня! Все встало с ног на голову, и мне вообще не понятно, что я думаю о чем-то… или о ком-то. Нет, ну в самом деле, как я могу понять, как мне относиться к парню, которого я едва знаю? Особенно когда он то игнорирует меня, то на руках относит в мою комнату. Он не похож ни на кого из тех, кого я когда-либо знала, и… Мэйси фыркает, и я осекаюсь. – Что? – спрашиваю я. – Почему у меня сейчас такое чувство, будто ты что-то знаешь, но не говоришь? – Понятия не имею. Давай, продолжай. Я смотрю на нее, щуря глаза. – Я уверена, что ты что-то знаешь. – Прости. – Она поднимает руки, сдаваясь. – Я… согласна. Джексон определенно не похож ни на кого из тех, кого ты когда-либо знала. – Ты говоришь это так, будто это плохо. Насколько я понимаю, ты не хочешь, чтобы он мне нравился… – Послушай, я сказала тебе, чтобы ты держалась от него подальше потому, что он не из тех парней, с кем легко. Во всяком случае, так было раньше. Но с тобой… – Что? – Не знаю. – Она пожимает плечами. – Это прозвучит банально, но с тобой он не такой, как с другими. Он стал одновременно и менее, и более вспыльчивым, если такое вообще может быть. – Не может. Вообще. Мэйси смеется: – Да я знаю, но ведь ты сама задала вопрос. Наверное, я имела в виду, что я настороженно отношусь к тому, что между вами происходит, но все-таки не могу сказать, что я полностью против. Потому что сегодня я сама увидела, каков он с тобой. Я хочу насесть на нее, хочу спросить, что именно она имеет в виду. Хотя я, в общем-то, и так понимаю, что к чему. Она говорит о том Джексоне, которого мы встретили на лестничной площадке в мой первый день здесь после того, как Флинт притащил меня на наш этаж. Или о том, которого я видела на вечеринке, таком холодном, таком жестоком, что я убежала от него со всех ног. В прямом смысле слова. Если это единственный Джексон, которого она когда-либо видела, то неудивительно, что она сочла нужным посоветовать мне держаться от него подальше. – Я и сейчас не могу взять в толк, что между нами происходит, – признаюсь я, откинувшись на подушки. – Если между ним и мной вообще что-то есть. Как бы мне хотелось узнать, что он думает обо мне. Играет он со мной или же у него в голове такие же мысли, как и у меня. – А какие мысли в голове у тебя? – Она спрашивает это так буднично, так небрежно, что я отвечаю, не раздумывая: – Мне кажется, я запала на него. Я думаю о нем все… – Я осекаюсь, когда до меня доходит, что именно я говорю. – Ты обвела меня вокруг пальца. Она делает невинное лицо: – Я просто задала тебе вопрос. Ты не обязана была на него отвечать. – Ты же знаешь, что я слишком увлеклась, вот и сказала лишнее. – И хорошо. Я рада, что ты не цензурировала свои слова. В общении со мной в этом нет нужды. – Она берет меня за руку. – Какое-то время тебе здесь все будет казаться странным, непонятным, но между нами никаких непоняток нет. – Она показывает на меня, потом на себя. – Так что, если ты по-прежнему не веришь никому из остальных учеников, ты можешь доверять мне – я тебя прикрою, даже в твоих отношениях с Джексоном. Мы же с тобой семья. Внезапно в моем горле застревает огромный ком. И я сглатываю пару раз, пытаясь избавиться от него. Пока она не сказала этих слов, я и не подозревала, как они мне были нужны, не понимала, как мне недоставало человека, на которого я смогла бы положиться, кто, не задавая вопросов, всегда бы меня поддержал. – Знаешь, Мэйси, это улица с двусторонним движением. Ты тоже можешь мне доверять. Она улыбается: – Я и доверяю. Просто я хочу, чтобы ты запомнила мои слова. И знала, что я всегда буду на твоей стороне. Она говорит и смотрит на меня так, будто пытается одновременно и предостеречь, и ободрить. Все это так странно, что меня пробирает дрожь – уютного тепла как не бывало, его место занял холод, и дело тут не в аляскинских морозах, а в ситуации, которая мне, похоже, не по зубам. Я пытаюсь не обращать внимания на гнетущее чувство, говорю себе, что это просто паранойя. Ведь нельзя не признать, что в последнее время я при любых обстоятельствах склонна ожидать худшего. И вместо того чтобы думать о своем смутном беспокойстве, я просто киваю и говорю: – Это хорошо. Я рада. Мэйси ухмыляется: – Раз это мы уже обсудили, есть еще одна вещь, о которой я хочу с тобой поговорить. – Она встает с моей кровати и идет к своему мини-холодильнику. – Но я уверена, что тебе это не понравится. Глава 23 Никогда не приходис мороженым на перестрелку Я настороженно смотрю, как Мэйси открывает холодильник и шарит в нем. – И насколько же мне это может не понравиться? Она с победоносным видом достает пинту мороженого с вишней и шоколадом. У меня падает сердце. – Неужели все настолько плохо, что нам понадобится мороженое «Бен энд Джеррис»? – Честно говоря, лично мне мороженое «Бен энд Джеррис» нужно всегда. – Она снимает с контейнера крышку и берет две ложки из фиолетового стаканчика, стоящего на холодильнике. – Просто сейчас, как мне кажется, хорошее время для того, чтобы побаловать себя. Я беру у нее ложку. – Я и не знала, что тут можно купить его. – В ближайшем магазине оно стоит десять долларов за пинту, но да, его можно купить. – При виде ужаса на моем лице она ухмыляется. – Ничего себе. Это же… – Добро пожаловать на Аляску. – Видимо, то, о чем ты собираешься говорить, в самом деле серьезно, если это надо заедать мороженым, которое стоит десять долларов. Она ничего не говорит в ответ на мой выпад, только протягивает мне контейнер с мороженым, чтобы я могла зачерпнуть его. Что я и делаю. Она тоже зачерпывает немного, и мы чокаемся ложками – мы придумали чокаться первыми порциями мороженого в то лето, которое провели вместе, когда мне было пять лет. Я жду, что сейчас Мэйси скажет, что у нее на уме, но она берет вторую ложку мороженого, затем третью, четвертую, пока я не сдаюсь и тоже не принимаюсь быстро его поедать. Когда контейнер наполовину пустеет, она наконец прерывает молчание: – Мне надо тебя кое о чем предупредить. – Да-а? Разве ты уже не предупредила меня насчет Джексона? Я думала, с этим мы закончили. – Это не о нем. Вернее, о нем, но не в том смысле, в каком ты думаешь. – Я совершенно сбита с толку, и, должно быть, это отражается на моем лице, потому что она делает глубокий вдох и выдает: – Если тебе нравится Джексон – кстати, если да, то я не против, честное слово, – то тебе нельзя продолжать близко общаться с Флинтом. Это не прокатит. Это настолько далеко от того, что я ожидала услышать, что я вникаю не сразу. Но даже когда я начинаю думать, что поняла ее слова, они кажутся мне лишенными смысла. – Что значит «это не прокатит»? Я же не встречаюсь с одним из этих двоих, а даже если бы встречалась… разве я не могу дружить со вторым? – Нет, не можешь. – Она мотает головой. – Именно это я и пытаюсь тебе втолковать. Я почти уверена, что она разыгрывает меня – как же иначе? – но вид у нее такой серьезный. – Что значит «нет, не можешь»? Что это вообще такое? «Клуб «Завтрак»? – Хуже. Намного, намного хуже. – Охотно верю, ведь даже в этом фильме ребята в конце концов поняли, что неважно, к какой группе ты принадлежишь. – Это тот фильм, в котором Джадд Нельсон лезет под юбку Молли Рингуолд, когда прячется под столом? Ну, если она об этом… – Ладно, возможно, это не самый удачный пример. – Ты так думаешь? – Твой довод о том, что Джексон и Флинт не могут нормально общаться, потому что они возглавляют различные группировки, просто нелеп. Знаешь, сколько человек отнеслись ко мне хорошо с тех пор, как я приехала сюда? – Я показываю ей четыре пальца. – Ты, Джексон, Флинт и Лия. И все. Четверо. Так что если ты заявляешь, что мне нельзя разговаривать с одним из четырех учеников, которые из всей школы одни только не смотрят на меня как на зачумленную, то это полная чушь. – О, Грейс. – У нее делается расстроенный вид. – Неужели все и правда так плохо? – Да, приятного мало – и это даже если не считать того, что меня чуть не заморозили насмерть. – Эти слова так удручают мою двоюродную сестру, что я решаю немного отыграть назад: – Не бери в голову, Мэйс, ведь я еще даже не приступила к учебе. Уверена, что, когда остальные узнают меня получше, то перестанут пялиться.