— Куда уж еще пугаться, — сказал женский голос из толпы. — Оказывается, все это время она над головой у нас жила. Анютка теперь боится в школу ходить, всю ночь с рук не слазила. Все слышали, как эта тварь визжала, и как грохотали выстрелы. — Сейчас нет причин для паники, Лариса, — успокоил женщину Батя. — Мы обследовали каждый метр здания. Все чисто. Скажи детишкам, что могут спать спокойно. — Одних слов недостаточно. Вы даже не знаете, как она туда попала. Другие матери поддержали ее. — Мы делаем все, чтобы подобного не повторилось. — Но оно уже случилось. Батя кивнул. — Ты права. И я несу за это полную ответственность. Наша система безопасности не справилась. Кто — то на посту проглядел, как тварь пролезла через ров. Она наверняка забралась наверх по левому крылу, там, кроме семьи Арарата, никто не живет. Слава богу, к ним не залезла. После этих слов Арарат крепко обнял жену и дочерей. Старшую из них держал за руку будущий муж. Батя помолчал, озираясь на присутствующих, и продолжил: — Отныне раз в три дня обследуем все крыши и уступы. Все проходы наверх закрыть железными дверями. Если кого поймаю там, лишу нормы на сутки, а за второе нарушение выгоню к чёртовой матери. Батя пофамильно назвал состав дозорных групп на ближайшие сутки. Кобальта среди них не оказалось, хотя по расписанию он должен заступать. Слово взяла Антонина Сергеевна, отвечающая за хранение и выдачу воды: — Ситуация с водой критическая. Осталось меньше куба. С текущими нормами выдачи хватит на три дня. В связи с этим обращаюсь ко всем — отходы необходимо сдавать вовремя и в полном объёме. — Да какие там «отходы», Антонина Сергеевна, — посетовал Фара. — В такую жару вся вода в пот уходит. Она окинула его строгим взглядом бывшей директрисы жэка. — И все же, присутствующие мочатся ежедневно, но не каждый сдает. До сих пор некоторые считают это постыдным. Но я хочу напомнить, за вчерашние сутки с переработки поступило двадцать два литра воды, а могло быть вдвое больше. Батя попросил передать ему список «должников» для дальнейших устных бесед с каждым, и пообещал, что отныне ни одна капля мочи не прольется мимо. — Предлагаю снизить норму выдачи, пока не прибудет следующая водовозка, — предложила Антонина Сергеевна. — Куда еще снижать — то? — возмутился Котел. — И так язык от неба не отлипает. — Работаем на жаре, много двигаемся, а получаем как все. Давно пора поднять сталкерам норму. Остальные сталкеры поддержали его. — Женщинам и ребятишкам оставьте, а нам снижайте, — предложил Матусевич. — Как — нибудь справимся. — Перемрут мужики от жажды, кто зарабатывать будет? — спросила его Антонина Сергеевна. — Снижать, так всем. На этот раз поддержку высказали бессемейные. Когда дело доходит до собственного выживания — никому нет дела до чужих детей. Даже внутри большой семьи. — Закажите воду, есть же деньги в казне, — предложили из толпы. — И кто привезет? — ответил за Батю Котел. — Водовозок у нас своих нет. А Гортранс нам и за двойную цену не повезёт. — Если надо ведрами принесем, — высказался Арарат. — Гортранс нас постами обнес, как прокаженных. Хочет посмотреть, как передохнем от жажды. — Пробить блокаду, и все тут! Показать им кузькину мать. — Почему молчит Кремль? Поднялся гвалт голосов. Опер полицейским басом громко рявкнул на всех. Повисла тишина. — Дайте Бате сказать. — Да, объясни, что происходит, Бать, — спросил слесарь Ивушкин. — Так нельзя же. Мы ничего не понимаем. Дети напуганы. Глава Мида тяжело поднялся со стула и оглядел присутствующих. — Гортранс снимет блокаду после окончания трибунала. Повисла гробовая тишина. Люди стали перешептываться. — Так это правда? — осторожно спросил Опер. — Наши завалили дружинников? — Клевета. И мы это докажем. Антонина Сергеевна, нормы не снижать. Ожидайте машину в ближайшие дни. * * * Кобальт покинул зал собраний и направился в фельдшерский пункт. Ольга тоже пришла повидать Локуса и дожидалась у входа. — Очнулся. Побудь здесь пока, — сказал он жене. — Я поговорю с ним пару минут наедине. — Только будь сдержанней. Пожалуйста. — Угу. — Он всего лишь ребенок. Дети любопытные. — Обещаю, пальцем его не трону. Ольга кивнула и спросила: — Ты нашел Дюшу? Никто его не видел со вчерашнего дня. — Наверняка в Гуме прохлаждается. — Ты уверен? — А где ж еще? — Он обещал мне, что это больше не повторится. — И ты ему поверила? — Кобальт скептично хмыкнул. Она виновато покивала. — Я волнуюсь за него. Вдруг с ним что — то случилось? — Ни одна тварь на такого не позарится. Уверен, сегодня приползет пьяный и счастливый. Она глубоко вздохнула. — Если снова начал играть, я его прибью. Вильгельм Горский когда — то работал в обычной районной поликлинике и среди всех жителей Мида был единственным врачом с дипломом. В специально оборудованном фельдшерском пункте принимал пациентов и выписывал лекарства, которые потом по рецептам добывали сталкеры. На большее навыков у Горского не хватало. Если кому — то требовалась серьезная медпомощь, то Батя договаривался с Губернатором об отправке человека в Кремль. Все расходы оплачивала казна Мида. Если денег не хватало, жители безоговорочно скидывались из личных запасов. Горский вложил в открытую ладонь мальчика четыре таблетки. — Так много? — воскликнул Локус, с недоверием пялясь на отдающие желтизной пилюли. — У просроченных лекарств действие ослаблено в четыре раза. Мальчик кивнул и запил таблетки одну за одной стаканом воды. Затем обратил внимание на вошедшего Кобальта. — Здравствуйте! Мне сказали, это вы меня спасли. Кобальт всегда приходит на помощь! — Как самочувствие? — спросил сталкер. — Немного голова болит. А так, нормально. Кобальт присел рядом на стул. — Ну, рассказывай, зачем полез наверх. — Просто погулять.