– Да, слушаю. – Я ее сделаю! И с этим он звонит ему? – Кого? – Пресс-конференцию. – А какая в ней нужда? – Есть нужда, Монтальбано, есть! Единственная нужда состоит в том, что Томмазео хлебом не корми – дай посмотреть на себя по телевизору. – Журналисты, – продолжал прокурор, – что-то пронюхали и начали задавать вопросы. Я не могу допустить, чтобы они представили общую картину в неверном свете. Какую еще общую картину? – Да, это серьезная опасность. – Ведь правда же? – Вы уже назначили время? – Да, завтра в одиннадцать. Придете? – Нет. А что вы им скажете? – Поговорю о преступлении. – Скажете, что ее изнасиловали? – Ну так, намекну. Ха! Журналистам и полнамека хватит, уж они на эту тему развернутся. – А если они спросят, есть ли уже подозреваемые? – Ну, тут надо будет отвечать дипломатично. – Задача как раз для вас. – Благодарю… Скажу, что мы отрабатываем две версии: во-первых, проверяем алиби строителей, а во-вторых, не исключено, что девушку затащил на нижний этаж некий заезжий маньяк. Поддерживаете? – Целиком и полностью. «Заезжий маньяк»! И откуда ж этот заезжий маньяк узнал про подземный этаж, если стройка была огорожена? – На вторую половину дня, – продолжал Томмазео, – я вызвал Адриану Морреале. Хочу сломить ее сопротивление, проникнуть в сокровенные глубины, допрашивать долго, долго, обнажить ее тайны… Голос у него дрогнул. Монтальбано испугался, что еще пара слов, и он примется постанывать, как в порнофильме. Это уже вошло в привычку. Перед тем как идти в тратторию к Энцо, он переоделся, а потное отдал Катарелле. Потом, пообедав, а точнее, едва поклевав, поскольку аппетита не было совершенно, поехал в Маринеллу. О чудо! Четверо муниципальных служащих заканчивали уборку пляжа! Монтальбано натянул плавки и бросился в море в поисках прохлады. После этого часик вздремнул. В четыре он снова был в отделении. Делать ничего не хотелось. – Катарелла! – Слушаю, синьор комиссар. – Без предупреждения никого ко мне в кабинет не впускай, понял? – Так точно. – Ах да, а из Монтелузы звонили по поводу опросного листа? – Так точно, синьор комиссар, я его выслал. Монтальбано запер дверь кабинета, разделся до трусов, сбросил с кресла на пол груду документов, придвинул его к вентилятору и уселся так, чтобы ему дуло на грудь, в тщетной надежде выжить. Где-то через час зазвонил телефон. – Синьор комиссар, тут до вас капрал, который сказавшись из налоговой, а звать его Лабуда. – Соедини. – Не могу я вас соединить, поскольку вышеупомянутый присутствует тут персонально самолично. О господи, а он тут почти голый! – Скажи ему, что я говорю по телефону, пусть зайдет минут через пять. Он спешно оделся. Одежда еще дышала жаром, как будто ее только что погладили. Комиссар вышел навстречу Лагане. Впустил, усадил его и снова запер дверь. При виде Лаганы в безупречной форме, словно только что из прачечной, ему стало стыдно. – Выпьете что-нибудь? – Не надо. Что ни выпью – сразу потею. – Не стоило так беспокоиться. Могли бы просто позвонить… – Комиссар, в наше время некоторые вещи лучше телефону не доверять. – Может, перейти тогда на записочки, как босс всех мафиози Провенцано? – Тоже могут перехватить. Единственный выход – это разговор с глазу на глаз, и по возможности в надежном месте. – Здесь вроде бы надежное. – Будем надеяться. Он запустил руку в карман, достал сложенный вчетверо листок и протянул Монтальбано. – Вас это интересовало? Комиссар развернул бумагу, взглянул. Это была накладная за двадцать седьмое июля от фирмы «Рибаудо» на поставку металлических труб и сетчатых ограждений для стройки Спиталери в Монтелузе. В получении расписался сторож, Филиберто Аттаназио. В нем взыграло ретивое. – Спасибо, это как раз то, что я искал. Они как, заметили? – Навряд ли. Сегодня утром мы конфисковали два ящика с документами. Как только я нашел накладную, сразу же велел отксерить и отнес вам. – Не знаю, как вас благодарить. Капрал Лагана поднялся. Монтальбано тоже. – Я вас провожу. Уже в дверях отделения, прощаясь с Монтальбано за руку, Лагана сказал с улыбкой: – Вряд ли стоит напоминать, чтобы вы никому не говорили, откуда взяли документ. – Капрал, вы меня обижаете. Лагана на секунду замялся, потом посерьезнел и тихо добавил: – Поосторожней со Спиталери.