Потом ребята залезли под одеяла, а Вова ушёл спать домой. Он положил под подушку будильник, с тем чтобы разбудить ребят ровно в пять часов утра. Когда человек с руками в карманах плаща сказал Ивану Пистолетову, что он арестован, Иван был просто потрясён. — Как арестован? Как так арестован? — закричал он. — Я же сам из милиции. — А вот мы сейчас разберёмся, откуда ты, — сказал плащевой человек. — А ну, вперёд! Ивана Пистолетова отвели в специальную комнату на почте, и главный почтовый (а может, не почтовый) начальник спросил: — Объясните, для чего вы собираетесь приобрести четыре пистолета и у кого? — Какие четыре пистолета?! — закричал инспектор. — А вот какие! — зловеще сказал начальник. — Это ваша телеграмма? — Он показал телеграмму, которую Иван только что отправил своему руководству. — Моя. — Здесь чёрным по белому написано: «Прошу срочно выслать деньги для приобретения четырёх билетов и пистолетов». — Не «и пистолетов», — сказал Иван, — а «И, точка. Пистолетов». — Вот я и говорю, — сказал начальник, — пистолетов и точка. — И. Пистолетов — это я! — закричал инспектор. — Это моя фамилия такая: Иван Пистолетов. Начальник почты никак не мог поверить, что у человека может быть такая необычная фамилия. Вот, например, у него, у начальника почты, простая фамилия: Сосновский. У его заместителя фамилия ещё проще: Подсосенский. А чтобы фамилия была Пистолетов, такого быть не может. Поэтому Ивана Пистолетова продержали под пистолетом в милиции до самого утра. И только утром, когда из Москвы пришёл ответ на запрос, участкового инспектора Ивана Пистолетова отпустили. — Вы же мне всю операцию сорвали! — кричал он на ялтинскую милицию. — Где я теперь буду искать фотографа Стенькина с его дрессированной жабой? — Та ладно, та не переживайте вы так, — успокаивал его начальник, смягчившись. — Та не убивайтеся. Мы вас мигом довезём до того Стенькина. Ялтинская милиция всё про всех знает. Через пять минут будете у того сарайчика, где той москаль свою скотинку держит. И точно, Ивана Пистолетова посадили на мотоцикл и повезли вверх по дороге в сторону улицы Школьной, дом 1. Вова Новиков разбудил ребят и Жаб Жабыча вовремя, как договаривались, в пять часов утра. Они быстро вскочили, погрузили Жаб Жабыча в его рабочую тележку и поехали со двора. Было тихо. Только где-то вдалеке на подъёме надрывался мотоцикл и вовсю блеяла глупая пуховая коза на балконе. — И чего она орёт как ненормальная? — спросила Люба Кукарекова. — Всех людей перебудит. — Она Жаб Жабыча не любит. Она боится, что он к ней на балкон запрыгнет и всё сено съест. Ну всё, до свиданья. Как только ребята вышли с Жаб Жабычем на асфальт, к ним подлетел милицейский мотоцикл. — Ага, попались! — сказал им инспектор Иван Пистолетов. — Ой, дядя Ваня участковый! — радостно закричал Владик. — Вы тоже здесь?! Мальчик и решительный милиционер стали обниматься. — Он что, тоже на «мерседес» зарабатывать приехал? — тихо спросил Жаб Жабыч Любу Кукарекову. — Не знаю. Но мы от него на орехи заработаем! — так же тихо ответила Люба. — Я орехов не ем, — сказал ей Жаб Жабыч. — Лучше, чтоб на креветки заработали. В аэропорту города Симферополя шла посадка на самолёт, следующий рейсом 10–11 в 11–10 на Москву. Жаб Жабыч и трое детей ждали инспектора с билетами и ели пирожки на лавочке в скверике. Вдруг возник фотограф Стенькин. — Ага, попались, — злорадно сказал он. — Хотели моего напарника украсть, моего друга! Отдавайте! — Он у вас не напарник. Он у вас раб! — смело сказал Владик Устинов. — Мы его вам не отдадим! — добавил Витя Верхотурцев. — И не мечтайте. Это наш друг. — Я сейчас позову милицию, — заявил фотограф Стенькин. — Она вам покажет! — Не надо звать милицию. Я и есть милиция! — сказал подоспевший инспектор Пистолетов. — Они вам его не отдадут. Он показал Стенькину удостоверение. — Тогда я мафию позову, — сказал Стенькин. Из кустов вышел здоровый бугай с чугунным затылком и в кожаной куртке. — Не надо звать мафию. Я и есть мафия. Кто тебя обижает? — спросил он фотографа. — Вот эти, — показал фотограф на детей и милиционера. — А ну пошли отсюда вон! — приказал громила. — А то как дам по башке! — Он достал из штанов гантелю. — Руки вверх! — приказал Пистолетов и направил на бандита красное удостоверение. Бандит размахнулся гантелей. Ещё секунда — и инспектор упал бы на землю без сознания (но с огромной шишкой). Тут сверкнула зелёная молния, и гантеля была вырвана из рук хулигана. Это Жаб Жабыч стрельнул в него своим клейким языком. Бандиту не повезло. На его несчастье сегодня ночью Жаб Жабыч впервые в жизни начал сердиться. В нём стал вскипать гнев. К моменту прибытия в аэропорт гнев кипел уже на полную катушку. — Ах ты, пучеглазое чучело! — крикнул бритоголовый. — Да я тебя!.. Он схватил двумя руками лавочку и поднял её над головой. (Люба едва успела с лавочки спрыгнуть.) Тут же ему прямо в лоб влетел тяжёлый резиновый кулак языка Жаб Жабыча. Жулик рухнул на землю. Мозгов у него было не очень много, но, видно, кое-что ещё оставалось. Потому что первое, что он сказал, было: — Понял… Больше не буду. — В следующий раз я с тобой ещё не так разделаюсь, — пригрозил ему решительный милиционер Пистолетов. И они все вместе: инспектор Иван Пистолетов, Жаб Жабыч Голиццын-Сковородкин и трое детей — направились на посадку. В самолёте стюардесса смотрела кто как сидит: кто пристёгнут, кто нет, — и разносила на подносе сосучие конфеты. — Граждане пассажиры, пристегните свои ремни. Граждане пассажиры, «Аэрофлот» угощает вас минеральной водой и конфетами. Конфеты очень полезны при взлёте. Все пассажиры охотно угощались. Жаб Жабыч сидел последним. Не дойдя до него, стюардесса остановилась: — Ой! Я его боюсь. Он очень страшный. В Симферополь эту репу с глазами везли в наморднике. Она попятилась назад со своим подносом. И тут сверкнула зелёная молния, и липкий язык Жаб Жабыча аккуратно скользнул по подносу. Все конфеты до одной прилипли к нему. — Спасибо, милочка, — вдруг сказал он. — Воды не надо! Жаб Жабыч явно начал расти. Он делал первые самостоятельные шаги. КОНЕЦ Сын Жаб Жабыча