Мама Вити Верхотурцева заплакала: — Ой, если он найдётся, я ему и пистолет куплю духовой, и мотоцикл заводной, и жевательной резинки целый килограмм. Папа Верхотурцев твёрдо принял противоположное решение: — Если он найдётся, я его выдеру! В семье у Вити был очень широкий воспитательный диапазон. На любой вкус. Мама Любы Кукарековой вызвала сына Толика Кукарекова и спросила: — Кто этот Жаб Жабыч? По своей привычке на всякий случай врать Толик ответил: — Не знаю. Опытная мама Нина Сергеевна дала ему подзатыльник, и он сразу сказал правду: — Это такая большая говорящая лягушка, которая жила у Устиновых. Её фотограф Стенькин украл. Даже говоря чистую правду, Толик Кукареков не умел говорить чистую правду. Он не сказал о том, что они крали Жаб Жабыча вместе. Потому что идея ехать в Ялту зарабатывать миллионы принадлежала именно ему, Толику. Короче, ровно через полчаса все родители встретились в кабинете у инспектора Пистолетова. — У нас пропали дети. Вот, посмотрите это письмо. Они показали письмо от Жаб Жабыча, пришедшее из холодного солнечного Крыма. — А где конверт с адресом? — спросил инспектор. Конверта не было. Очевидно, конверт ребята взяли с собой. — Что вы можете предложить? — наседали родители. — А что я могу предложить? — сказал отважный Пистолетов. — Командируйте меня в Ялту! Родители переглянулись. — Какой вы хитрый! — сказал папа Вити Верхотурцева. — В Ялту я и сам могу поехать. — Вот и поезжайте, — согласился инспектор. — А если там мафия? — передумал Верхотурцев-папа. — Тогда командируйте меня. Пришлось на это согласиться. Конечно, в Ялте больше пользы будет от тренированного милицейского инспектора с пистолетом, чем от неспортивного родителя Верхотурцева с его ремнём. В этот же вечер командированный Иван Пистолетов вылетел в Крым, имея в кармане фотографии троих детей в разных видах и одну фотографию Жаб Жабыча в фас, которую ему выдали в паспортном столе милиции. Глава тринадцатая Автостопом по Европам Три наших мушкетёра, а вернее, два мушкетёра и одна госпожа Бонасье повышенной активности, при помощи разных автобусов и маршрутных такси сумели-таки выбраться на Симферопольское шоссе. Они начали голосовать. Первой к ним подъехала роскошная иномарка: то ли «вольво», то ли «мерс», то ли «Зил-112». — Садимся! — радостно закричал Владик Устинов. — Ни за что! — осадила его Кукарекова Люба. — Ошибка номер один. Ты что, не знаешь, кто ездит в «мерседесах»? — И кто же в них ездит? — спросил из окна мордастый, коротко стриженный водитель. Он был такой мордастый, что еле пролезал в окно. — Всякие типы, — ответила ему смелая Люба. — С которыми лучше не связываться! — А мне кажется, лучше с такой, как ты, не связываться! — сказал обиженный мордастик и через секунду скрылся за горизонтом. Следующим к ним подъехал мощный грузовик — то ли «Зил», то ли «КамАЗ». — Нет, на этот мы никогда не сядем, — сказал Владик. — Именно на этом мы и поедем, — возразила ему Люба. — Вам куда, молодые люди? — спросил пожилой брезентовый шофёр. — Нам в Ялту! — закричал неопытный Витя Верхотурцев. — Так далеко я не езжу, — сказал шофёр и с рычанием пополз за горизонт. — Ошибка номер два, — сказала Люба. — Никогда не надо называть всё расстояние. Мы едем до ближайшего населённого пункта. И вот наконец ещё один «КамАЗ». — Вам далеко? — спросил пожилой помятый шофёр в меховой кепке. — Нам до Тулы, — сказала Люба Кукарекова. — Садитесь, — предложил шофёр, — подвезу. Вы куда едете? — Не куда, а откуда, — поправила его Люба. — Мы из Москвы едем. Мы в музей ходили. — В какой такой музей? — спросил водитель. — В Третьяковскую галерею, картины смотрели, — ответила за всех Люба-путешественница. Подавленные путешественническим интеллектом Любы, Владик и Витя помалкивали. — А есть там такая картина «Иван Грозный убивает своего сына»? — спросил шофёр. — Есть, — ответила Люба. — Конечно, есть. — Я её никогда не видел. И как же он его убивает? — Молотком, — ответила Люба. — Он хотел картину повесить на стену, молотком замахнулся. А сын сзади стоял. Он как треснет. Вот сыну и досталось. — А мне кто-то говорил, что он его посохом убивает. — Верно, верно, — спохватилась Люба. — Он хотел посохом муху убить на стене, как размахнулся! А сын сзади стоял. Водитель некоторое время молчал, переживая услышанное. Потом снова спросил: — А вот такую картину «Грачи прилетели» вы видели? — А как же, — ответила Люба, — конечно, видели. Там весна нарисована. — Это художник Саврасов нарисовал, — вмешался грамотный Владик. — Он хорошо природу понимал. — А правда, что это его последняя картина, что он больше ничего в жизни не нарисовал? — спросил шофёр. — Как не нарисовал, — обиделась за художника Люба. — Ещё как нарисовал! У него ещё есть картина «Грачи улетели». Там всё то же самое, только грачей уже нет. Так за разговорами они проехали Тулу. — Ой, — спохватился водитель, — мы же Тулу пропустили. — А какая следующая остановка? — спросила Люба. — Курск. — Вот и хорошо. Мы там сойдём и пересадку сделаем.