– Теперь ты в команде, а члены команды ответственны не только за себя, но и друг за друга. А если мутантов больше, чем кажется? Или к ним подкрадывается жнец, присутствия которого ты не чувствуешь, и, возбужденный твоей неразумной выходкой, ринется в атаку, но бросится не на тебя – на нас? – Ну, так выстрелишь в него, делов-то. Если не убьешь – так я сразу вернусь. – Я предпочитаю иметь выбор, а не по чьей-то вине оказываться перед угрозой смерти. – Ладно, жду. Чего ты пульсируешь… Мутанты заметили нас и побежали дружной толпой. Я поднял атиз и прицелился в самого здорового трехметрового великана. – Лучше отойти, – предостерег Рэй остальных. Я нажал пусковую кнопку и досчитал до трех. Внутри оружия что-то затрещало, меня толкнуло в плечо, а из ствола, оставляя яркий след, вырвался белый огненный шар. В полете он разгорался сильней и увеличивался размерами. Мутанта, в которого я целился, разорвало на мелкие обезвоженные и еще продолжающие гореть кусочки. Его ближайшее окружение получило ожоги, несовместимые с функционированием системы. Уцелел только один попавший в зону поражения мутант. Он находился при смерти и, единовременно лишившись значительной доли энергии, потерял контроль над телом и некоторое время не мог подняться. Прочие мутанты обратились в бегство. – Вот теперь можешь атаковать, – разрешил я. – Теперь вы смотрите. Зевс с места развил скорость фелиноида в спринте. Быстро настигнув мутантов, он раскрыл пасть, высвободив трехметровый конус раскаленного ионизированного газа глубокого фиолетового цвета. Свечение плазменного дыхания завораживало, но жутко плавились в нем беззащитные тела. На меня эта потрясающая способность Зевса произвела удручающее впечатление. Объект 904 не приложил усилий, чтобы ее заполучить, не собирал по частям, разбросанным на сотни километров, а принял как данность, заложенную в программу робота древними конструкторами. Поклонник силы, не исключено, теперь он не захочет возвращать себе прежний несуразный вид. Он продолжил преследование мутантов, к плазменному дыханию повторно не прибегал, обходясь рогами и копытами. Мало кто пытался дать ему отпор, когда же это происходило, их слабые тычки ножами и удары ломами не могли повредить его прочную металлическую шкуру. То было не сражение, а истребление. Пусть мутанты выглядели уродливо и давно потеряли разум предков, но их бессилие перед грозным врагом почему-то вызывало во мне сопереживание. Наверное, я находил сражение нечестным. Если бы они имели пускай крошечный шанс победить, подобные чувства меня бы не посетили. Когда бойня окончилась, я впервые в жизни почувствовал себя преступником. Впрочем, достижение четвертой версии мгновенно стерло это ощущение. – А мне не хватает двух тысяч для третьей версии, – с очевидным намеком заявил Коршун. – Может, кто-то еще попадется, – высказал я предположение, хотя сам в него верил слабо – к оружейному заводу мы подобрались довольно близко. – Да кому ты нужен, – гораздо грубее ответил Зевс. – Довольствуйся и тем, что дают. – Разве ты передумал возвращать человеческое тело? – удивился Рэй. – Не знаю… эксманы жалко. А четыре руки – вдвое больше, чем две. – А ты сообразительный! – саркастически отметил Зевс. – Ну, отдыхай уже, мы с крыланом вас посторожим. – И обратился к Рэю: – Слышал, ты не из дохляков. Давай пободаемся, пока дохляки будут становиться чуть сильней! – Я поберегу силы для предстоящего сражения. И тебе не стоит расточать энергию – оружейный завод охраняет не кучка мутантов. – Зануда, – последнее, что я услышал перед обновлением. Снов я не видел – для того был слишком напряжен. Я очнулся другим человеком: быстродействие, мощность, стойкость – все параметры моей системы заметно выросли. Теперь я запасал намного больше энергии, лучше ее контролировал, а значит, снижал расход. Новыми параметрами я не замедлил похвастаться перед Вестой. Она же, как оказалось, научилась впитывать часть направленной энергии и создавать мощные ионные мины. Коршун слушал нас с интересом, и чувствовалось, что ему не терпится высказаться. Дождавшись окончания нашего разговора с Вестой, он сообщил: – Теперь я владею руками в равной степени, способен регенерировать в фоновом режиме и удерживать собственные звуковые волны в мирное время. Также более низкоуровневые создания будут стараться избежать сражения со мной. – А ты обновился? – спросил я Зевса. – Ничего существенного, – отмахнулся он. – Пойдемте уже штурмовать оружейный завод. – Мой план несколько иной, – напомнила Веста. Она привела нас к пластиковому контейнеру, до которого нам пришлось пробираться сквозь двухметровый слой пепла. Герметичная дверь за многие годы дозора продолжала надежно держать пост и только кое-где была надкушена пахарями. Когда она открылась, застоявшийся запах старого парфюма объяснил, почему прожорливые жуки так и не пробрались внутрь. Пространства здесь оказалось немного – даже нам пятерым не удалось поместиться, и Зевс, войдя наполовину, вынужден был остаться в дверях. – Ну и теснота, – не упустил он случая высказаться. Веста придавила кнопку на стене, и, наполнив помещение приглушенным желтым светом, загорелись под абажурами четыре больших белых сферы на потолке. Они осветили скудную мебель, по виду ручной работы, неумело или наспех сваренную из металлических пластин: маленький шкаф и два стола. Половину столешницы одного, небольшого и невысокого, занимал хлам, в котором явственно наблюдалось сходство с различной посудой, хотя сами разнородные предметы замыслами создателей посудой не являлись. На втором, побольше, находилось что-то прикрытое настоящим тканевым пледом, а напротив его длинной стороны располагалось автомобильное кресло, поднятое на полозья. Вдоль стен тянулись пластиковые баки, полупустые или забитые различными деталями, на полу лежали три резиновые подушки и еще два пледа. – Уголок моих давних приятелей, – вдохновлено представила контейнер Веста. – В нем мы ездили по миру, в нем жили, веселились, прятались от пепельных бурь. А потом на нашем пути возник оружейный завод, и я убедила Эдварда рискнуть. Мы выполнили первую часть большого замысла… Она сдернула плед, показав полутораметрового робота. Три его нижние конечности заканчивались длинными, способными складываться в полозья пальцами, руки также могли трансформироваться, и одна из них сейчас вместо ладони имела большие клещи. Это был обычный универсальный разнорабочий. – …И захватили одного из роботов. Но Эдвард не примирился с потерями и не желал новых. Вменив мне презрение к человеческим жизням и вину в гибели товарищей, он забрал единомышленников, и они ушли. А после смерти Димы, – она тяжело вздохнула, – мы распались окончательно. – Прошло много лет. Почему ты не отпустила эту идею? – спросил Рэй. – Для меня когда-то это было не только способом разбогатеть, но и борьбой с восстанием машин, которого так и не произошло. Машины не отобрали у людей власти над Землей, мы сами ее потеряли. Когда марсиане столкнули нас с эволюционной лестницы, мир выпал из наших рук, и только механические пальцы оказались достаточно цепкими, чтобы не разжаться. Роботы управляли оружейными заводами, и внезапно оказалось, оружие – единственное, что необходимо человеку для выживания. Даже после глобального обновления человека разумного мы не стали машинами в полной мере. Компьютерные прогнозы дальновидностью и точностью превосходят человеческие расчеты, и безэмоциональные слуги оружейного завода распоряжаются его ресурсами лучше, чем прежде это делали люди. Но их задачи больше не совпадают с задачами человечества. Роботы делают сильнее и нас, и наших врагов. Но выжить должны люди… – Это не моя личная месть, – подытожила она после паузы. – Но одно из главных условий сохранения человечества. – Человечество, – презрительно фыркнул Зевс. – К чему вызволять из могил этих трилобитов, если время, отпущенное им природой, уже прошло? – Откуда взялась твоя нелюбовь к людям? – удивилась Веста. – Я хочу знать твою историю. – Нечего рассказывать, – отказался он. Думаю, другой ответ удивил бы всех нас. – Ты обещал помочь, так о чем теперь споришь? – напустился я на Зевса. – Да вот понять не могу: я робот или еще нет? Границы такие размытые. – Кем ты был изначально? – искренне заинтересовался Рэй. – Даже не помню, был ли я. Веста повернулась к роботу-разнорабочему. – Дима перепрограммировал этого робота и придумал ему прошлое, которое не позволит материнскому компьютеру связать его с нами. Я буду управлять им удаленно и видеть происходящее его глазами. Ему предстоит пройти два сканирования: первое – на входе, и второе, тщательное – в ремонтном отделе. При повторном осмотре в нем обнаружат спрятанный вирус и без труда вернут систему к заводским настройкам. Однако, будучи обнаруженным, вирус скопирует себя в систему наблюдателя. Далее он отключит охрану и предоставит нам свободный вход. – Насколько хорош этот вирус? – обеспокоился Коршун. – А если он не справится с задачей? – Его написал Дима, – оскорбилась Веста. Однако она сообразила, что не всем из нас такой ответ может показаться исчерпывающим, потому пояснила: – Сложности могут возникнуть только на последнем этапе, если система восстановится быстрее, чем я успею подключиться к ней напрямую и полностью подчинить. – Что делать нам? – спросил Зевс. – Вы будете охранять меня, пока я не разберусь с материнским компьютером. – Звучит подозрительно просто. – Неправдоподобно просто, – поправил Коршун. – Так, а за роботов можно получить эксманы? – Да. Коршун сразу оживился. – Тогда я в деле. – Ты ведь хотел вернуться в человеческое тело, – напомнил я. – Да, но… мне жалко терять вложения. К тому же эта система перспективней человеческой и мне интересно посмотреть, что у нее имеется в запасе. А внешность… неоморфы правы: начинка важнее корпуса. – Молодец! – похвалил Зевс. – Именно подчиняясь этому утверждению, создает нас Хирург. Он совмещает системы и делает их сильнее. – Какова вероятность успеха операции? – вернулся я к обсуждению задания, забыв, что обещал себе не верить числам. – Восемьдесят шесть процентов. – Устраивает, – рассудил Зевс и, пятясь, вышел из дверного проема. – Мне нужно время, чтобы перепроверить работу системы шпиона. – Жду снаружи, – предупредил Коршун и последовал за Зевсом на поверхность. – Разве твоей текущей версии достаточно, чтобы выявить неисправности? – усомнился я. – Я просто хочу немного побыть здесь, – призналась она. Мы деликатно повернулись к выходу, но Веста окликнула нас: – Подождите, – и понизила голос. – Вы должны знать, вероятность успеха моего плана не восемьдесят шесть, а пятьдесят шесть процентов. Потому-то я так долго и откладывала возвращение к нему. Если мы умрем на оружейном заводе, то роботы, дабы предупредить возможное повторение событий, выжгут наши мозги. Я знаю точно.