Я высыпал пластины на пол. Цезарь подал руку. «Получено 2500 эксманов». – Это недалеко, – объяснил я Рэю, приняв координаты тела Зевса. – Триста километров. – Но и не близко, – возразил Цезарь, глядя на раны марсианина. Подойдя, он приложил к ним руки. Его ладони издали слабое белое свечение. Раны затянулись. Мы все втроем были удивлены его способностями, но сам Цезарь казался удивленным больше нашего. Он пристально посмотрел Рэю в глаза, затем вновь прикоснулся к местам ранения. Словно сбрасывая наваждение, Цезарь тряхнул головой. – Поэтому вам не помешает помощь, – закончил он мысль. Он подцепил клещами то, что я принял за панцирь, и вытянул из тигля нечеловеческих размеров доспех с прорезями для крыльев и повесил на крюк под потолок. Затем стал выбирать подходящих размеров пластины жнеца. – Он из панцирей, что мы вам оставили, – догадался я. Цезарь кивнул. Рэй смутился. – Это было не обязательно. – Конечно, не обязательно! Но мне очень уж захотелось испытать свое умение, а себе я не привык отказывать. – Но почему? – не сдался Рэй. – Потому что ты живой. И можешь умереть лишь однажды. Цезарь просил нас подождать пару шаров, подцепил нужную пластину и опустил в тигель. Мы уселись у большой кучи из обломков металла и панцирей поблизости. Так необычно было осознавать, что в стенах магнитобуса кибернетический высокоразвитый человек и правитель города кует марсианину доспех из панцирей насекомых. Основным материалом дуинсектному доспеху стали толстые панцири пахарей. Более легкие и гибкие пластины жнеца служили соединительными ламинарными элементами, поднимались высоким воротом, опускались от плеч до локтей и от пояса до колен. В доспехе марсианин походил на могущественного сказочного воителя и еще больше соответствовал образу, который сложился у простых людей об обитателях красной планеты. Мы приятно было видеть Рэя именно в таком образе, доспех подходил его возвышенной натуре гораздо лучше истлевших гравитационных лент. Тело Зевса мы должны были найти к северо-северо-востоку. Незначительное отклонение почти не противоречило дороге к блоку полураспада, но сейчас пополнение нашей небольшой компании мощным роботом меня привлекало больше обладания каким-то сильным, но неопределенным оружием. О полете на Марс, признаться, я сейчас почти не думал – тут бы свою планету изучить. По пути мы отстреливались от мутантов, реже пепельников. Чтобы принять участие в сражении, Рэю приходилось оставлять свою ношу, но до этого доходило редко. Интересно, что издалека мутанты не отличали марсианина от себе подобных, но после тщательного его рассмотрения неизбежно нападали. По мелочи и еще раз по мелочи, но в итоге мы с Вестой опять обновили версии. Однажды, когда мы сделали привал, ожидая, когда Рэй пообедает взятым в дорогу запасом сушеных пахарей, в ста метрах от нас промчался, поднимая тучу пепла, огромный грузовой электромобиль, переставленный, как и все нынешние транспортные средства с колес на полозья. Когда-то такие машины рассекали планету в большом количестве, но тогда человечество еще не утратило чрезмерной потребительской жадности. Каким целям он служил сейчас, я не знал. – Он везет оружие, – объяснила Веста. – И не обязательно людям. Уверена, электромобиль послал тот самый завод, который мы с приятелями пытались захватить. Он уже близко. Рельеф постепенно усложнялся: поднимался холмами и спускался низинами, пока не привел нас к настоящей горе, одной из последних, оставшихся после планетарного разравнивания Земли. Пепел на ее склонах накапливался, но в какой-то момент не удерживался и скатывался к подножью, обнажая обломки человеческой цивилизации. Пластик, металл и камень смешались воедино. То была свалка, но от привычных, ставших частью современного ландшафта свалок она отличалась малой степенью разложения предметов. Несмотря на внешний почти благообразный вид уцелевших вещей, найти здесь что-либо полезное мы не пытались – если что-то и было, Цезарь, с его высокими возможностями, это, конечно, уже забрал. Наша цель находилась на вершине горы. Мы пробирались сквозь густой туман, когда Рэй что-то услышал. – Наверху кто-то есть, – предостерег он. – Вы находитесь в Неоморфе, – ответил ему грозный рычащий голос, идущий с вершины. Вряд ли он принадлежал человеку. – Будьте вежливыми гостями, и вам сохранят жизни. Угроза меня не напугала, но задела. Однако, не предугадывая последствий, я предпочел смолчать. – Кто с нами говорит? – поинтересовалась Веста. Ее вопрос повис в пустоте. Вскоре мы это и сами узнали. Нас встретило странное существо: телом гиеноид, но с головой фелиноида. Система неуверенно металась между двумя этими понятиями. – Мы называемся неоморфами, – прозвучал запоздалый ответ. – А лично меня зовут Объект 146. – Что с вами произошло? – спросила Веста. – Моя старая оболочка получила критические повреждения, мне подобрали другое тело и другую голову. – Вы… человек? – изумленно переспросил я. – Был им когда-то. – Кто проводил операцию? – заинтересовался Рэй. – Его зовут Объект 1, или Хирург, он мастер своего дела. – А у вас есть другие, нормальные имена? – поинтересовался я. – Меня и такое устраивает. Хирург и его помощники произвели две тысячи триста пятьдесят семь неоморфов, а зови меня, не знаю, скажем, Александр, и за моим именем следовал бы порядковый номер в пятьдесят миллионов. – Сто миллионов, – пробормотал я. – Да, наверное, даже так. По вашему лицу вижу, вы меня поняли. – А вы не думали для гармонии поменять тело? Или хотя бы голову? – спросила Веста. – Иногда закрадываются подобные мысли. Но большой разницы не вижу. Вот будь у меня крылья, – он мечтательно посмотрел на Рэя. – Не продадите тело? – Нет. – Жалко… Объект 146 привел нас в настоящий надземный город. Дома здесь строили из камня, как в древние времена, и оттого неизбежно возникало давно утраченное ощущение сопричастности природе. Жители: моно-, ди- и даже полиморфные существа, прогуливались по улицам, скучали на порожках или выглядывали из окон. Некоторые своей нелепостью походили на мутантов, других нельзя было отличить от обычных кибернетических созданий. Со временем все они обзаводились какой-никакой одеждой и оружием, которое удавалось отбить у других созданий, так что сейчас Неоморф казался вооруженной до зубов крепостью, способной легко отразить нападение жнеца. – Детей нет, – отстраненно заметила Веста. Это объясняло царящую тишину. – Мы дети Хирурга и по его запрету не можем создавать собственных детей. Конечно, запрет касается только способных размножаться мономорфов. – В чем смысл запрета? – Хирург считает преступным создавать детей себе в угоду, прикрываться ими от бессмысленности жизни и подставлять под тот же выбор. Если кто-то имеет отличное мнение, может уйти из города на свой страх. – И вы согласны с Хирургом? – Полностью. – Вы сказали, объектов было создано более двух тысяч, – вспомнил я. – Но в этих домах едва ли поместятся триста жителей. – Воскреснув в непривычном, часто неприглядном облике, многие хотят вернуть человеческие тела. Но Хирург им отказывает, не считая этот процесс для себя интересным. Тогда они идут к его помощникам… И, даже если операции проходят удачно, люди возвращаются к базовым версиям и, уходя в пустыню, обрекают себя на гибель. – А сейчас в городе есть недовольные своим телом? – Есть один, Объект 2354, если еще не покончил с собой. Объект 146 изменил направление, мы повернули за ним. – Высокоуровневые неоморфы могли бы помогать им, одалживать эксманы или провожать к людям, – высказалась Веста. – Да, наверное, – равнодушно согласился наш провожатый. – Только кому охота заботиться о незнакомцах? – А как же солидарность и простое участие? – спросил Рэй. – Вас всех объединяет одна судьба. – Одни из нас принимают новые тела с благодарностью, ибо они дают нам главное – возможность продолжить прерванную жизнь. А другие, короткого ума, не осознают своего счастья и умирают по справедливости. – Вы слоняетесь без дела на этом крошечном плато, – осуждающе заявила Веста, – да сторожите склоны горы. И это жизнь? Объекта 146 ее гневные слова не тронули. – Слоняться по всей Земле или по одной только горе – разница не велика. – Он говорил спокойно и легко подбирал слова. Вероятно, участвовал в подобном споре не впервые. – У нас хотя бы есть цель…– начал я. – У меня тоже есть цель, – перебил он. – Жить в покое и безопасности. Меня устраивает эта гора, я не хочу искать другую. Меня устраивает мой дом, я не хочу возводить другого или вовсе странствовать без такового. Так скажите: имею ли я право жить так, как хочу? На этой горе в своем доме? – Интересно, довлела бы вам жизнь, окажись вы на его месте? – Веста указала на неоморфа с человеческим телом и двумя крысиными головами. Он неуклюже полз вдоль стены соседнего здания, беспрерывно дергая усами и оглядываясь. – Это же просто крыса, – отмахнулся Объект 146. – Она не осознает себя.