— Человек состоит из разума, тела и души. Думать, действовать и чувствовать — без этого просто овощ. Можно изувечить тело, — раздельно сказал Блор, и в голосе прозвучала сталь, — случается, калечат душу, внушая преданность, ненависть или страх. Можно случайно убить разум. Это называется сумасшествием. Пока живут люди — это продолжится. Всегда будет. Но сознательно убить разум, отрезать душу и пользоваться чужим телом — это самое страшное, что можно себе представить. Это хуже осквернения мертвых. Это уже не человек — овощ. Я не знаю, сможет ли прошедший через это вновь возродиться. Я не знаю, не скиталась ли его душа, в то время как тело ходило, служило по команде и испражнялось. Никто не имеет права делать подобных вещей. Нельзя передавать это знание другим. Пусть оно умрет здесь и сейчас. Дети из рода шамана и вырастут, воспитанные соответствующим образом, пусть и в другой семье. Они малы и не в ответе за родителей. Искра таланта не должна угаснуть. А матери тоже знали, как совершить подлое. — Э… он ведь был уже немолод? — Правильно. Соображаешь. Только Черная смерть и здесь побывала. Позже, чем у нас, однако боги еще тогда ясно погрозили. Все его дети умерли. А он продолжил опять. Дважды предупреждения не шлют. — Спасибо, — сказал Рей. Ему действительно было важно понять, и приятно, что Блор объяснил странное происшествие. Постоянно присутствуя при обсуждениях, знаменосец невольно узнавал не только много интересного, еще и учился видеть связь и последствия планируемых действий. Это не просто должность, с нее можно шагнуть высоко. Он никогда не встревал в разговор без прямого обращения от других, но при том считал нормальным уточнить непонятное отдельно, без свидетелей. До сих пор Блор не обрывал его. Может, и ему требовалось проверить на слушателе некие идеи, а болтать лишнего Рей не стал бы даже с Денесом. Тайны на то и тайны, чтобы не распространять их под любым видом. Сейчас это, наверное, и не секрет, можно и скорее даже нужно поделиться, если Блор позволит. Пусть люди знают. Иногда знания во вред. Разум у любого человека словно река. У одних течет могучим потоком, у других еле сочится. И у каждого со временем накапливаются в голове нечистоты, как в реке. Только там дохлые животные и грязь, а в мозгу собирается гораздо худшее. Кто-то после этого сходит с ума, а этот занимался натуральными извращениями. — Займись домом, — сказал устало Блор, глядя на Денеса с детьми, появившегося из дверей. — Шаман был очень небеден. Ищите. Будет что непонятное или странное — покажешь мне. А имущество и серебро поделите на всех. Глава 26 ПОЧЕТНАЯ СДАЧА Пирс шел по стене, оставляя за собой мертвые тела. Сейчас его не смог бы остановить никто. Он выкладывался до конца, хорошо зная — допустить прорыв нельзя. Это смерть для всех. Для многих сотен жителей города и тысяч беженцев. Шансов уцелеть в непременно последующей за уничтожением защитников стены резне у людей окажется немного. Ударил прямо в разинутый рот, вышибая последние гнилые зубы у мужика с дубиной. Клинок дошел до мозга, и враг умер мгновенно, но он был не один. Удар в плечо оказался достаточно болезненным и неприятным. Спасибо латам — выдержали. Синячище будет крупным. С коротким захлебнувшимся воплем нападающий упал, получив в ответ распоротый живот. Пирс шел на острие атаки, но кроме него плотной группой двигались и другие. Клин уверенно теснил врагов, валя вновь и вновь пытающихся заступить дорогу. У защитников имелся только один путь — вперед. И латники это прекрасно знали, уверенно тесня обнаглевшую мужицкую свору. Вторая полусотня тяжелой пехоты шла в наступление, теряя своих товарищей. Одному проломили шлем топором, другому острие копья вошло прямо в глаз. За каждого убитого и раненого они брали виру десятком мертвых. Шаг, еще шаг. Подрубить ногу излишне горячему, всадить меч в брюхо трусливому. Еще шаг. Рядом пролетел метательный нож. Не умеешь — получай в ответ. Опять с воем улетает вниз человек с отсеченной кистью. Не загораживай дорогу латникам, мужик! И вдруг драться стало не с кем. Набежавшие ополченцы из беженцев с энтузиазмом добили немногих раненых, не успевших удрать отсюда. Ведь действительно лучше поломать ноги, падая, чем остаться без головы, встретившись с Пирсом и его людьми. Кто решил иначе, сейчас доказывает в Верхнем мире богам степень вины и ждет соответствующего решения. Внизу валялись лестницы, теснились люди, и ополченцы принялись швырять камни и стрелять из луков. Мало у кого имеются хорошие, но с такого расстояния можно и попасть. Покойников заметно добавилось, и остальные нехотя откатились подальше. Хороший человек может вернуться из Долины предков, вселившись в собственного внука или внучку. Это случается редко. Немногим дано так удачно подгадать момент, когда дочь или невестка станет тяжела. Но родиться в своем племени тоже неплохо. И пусть им никогда не удастся это, а имена мятежников навсегда сотрутся из памяти людской, подумал Пирс без особой злости. В глубине души он знал: родись в другом племени — и сейчас махал бы дубиной на той стороне. Это нормально, никому не нравится суровый хозяин. Тцарь со своими соплеменниками для всех этих и оказался таковым. Но Пирс появился на свет горичанином, и с этим ничего не поделаешь. Изменить судьбу никому не дано. Так решили боги, и надо просто оставаться самим собой. Сидеть на камнях, бездумно глядя на вздымающиеся на окружающих Лашенгу холмах деревья, было просто замечательно. Не двигаться, давая отдохнуть ноющему от усталости и ударов телу. Вытянуть ноги и смотреть на чистое небо. Прекрасная и абсолютно не нужная им погода. Лучше бы шли нормальные осенние дожди. В городе тяжело, все помещения забиты людьми, однако снаружи стен размещаться и вовсе негде. Может быть, намокнув, осаждающие слегка приуныли бы. Тоже недурно на фоне происходящего. Крона он увидел в последний момент и изобразил намерение подняться. Тот ожидаемо отмахнулся и присел рядом. Удивительно, но с официальным руководителем Нижней долины, при всей разнице в их положении и противоположных интересах, они неплохо взаимодействовали. Конечно, Крон не воин, а администратор, но совсем неплох на своем месте. И при этом не пытается лезть с указаниями, дабы лишний раз подчеркнуть статус родственника тцаря. Достаточно умен, чтобы определить, где кончается его компетенция и требуется совет знающего человека. — Сколько у тебя осталось людей? — спросил он негромко. — Тридцать два на ногах. В остальных полусотнях еще хуже. Я повел последний резерв, иначе бы прорвались. — У меня вообще половина начальной численности стражи едва наберется. — Крон нервно сплюнул со стены вниз. Вслух этого не говорили, но происходящее крайне отличалось от обычных восстаний. Зависимые территории время от времени принимались бунтовать, недовольные налогами, призывом молодых парней в очередной поход или потому что пиво оказалось не свежее, а мытарь излишне нагло обирал в свою пользу. Обычно появлялась пара-тройка погибших чиновников и сопровождающих. Затем для острастки приходила сотня, максимум две, и, перевешав особо буйных, возвращали все к прежнему положению. Сейчас поднялась вся округа. И это уже было… Нет, не страшно. Он ничего не боялся. Смерть рано или поздно приходит к каждому, а ратник имеет еще выше шансы отправиться в любой момент на встречу с богами. Такая у него должность. Не нравится — иди в земле ковыряться и забудь про меч. Неприятно стало. Вооруженные чем попало, не имеющие нормальных кольчуг, а частенько мечей, мужики лезли на стены дикой волной, будто их всех разом покусали бешеные псы. И хуже всего, защитники города догадывались: помощь не придет. Войско легло за перевалом, и никто не ожидал, что угробившие его федераты заявятся с ответным визитом. То есть вовсе не удивительно, но так быстро и в таком количестве — огромный и тяжелый сюрприз. — Мы обречены, — с горечью сказал Крон, — ты это понимаешь? Запасов полно даже с учетом беженцев. Если скот резать — до следующей весны хватит. И что? Еще один такой штурм — и некому станет защищать стены. Нижняя долина погибла. — Наша власть в ней, — поправил Пирс. — А для Града это много хуже наших с тобой голов. Почему там не действуют? — Ну мы же пришли, — буркнул нехотя. — Две сотни латников и сотня лучников? — возмутился Крон. — И ты всерьез меня хочешь заверить, что других сил не нашлось? — Не дело нам обсуждать указы тцаря. — Донос напишут, — хохотнул Крон. — Мы не доживем до появления проверяющего. Нам конец! — Он почти кричал. — Заткнись! — глядя на обернувшихся к ним воинов, прошипел командир латников. — Даже если так, не дело об этом шуметь. Ты хочешь ускорить? Вызвать панику? — Какая разница? — устало сказал бывший глава Нижней долины. — Завтра ли, послезавтра. Может, кому и повезет, а нам с тобой уготован кол. — Он показал на ряд казненных внизу. Некоторые до сих пор оставались живы и мучались. Оказывается, не только среди тцарских палачей есть такие умельцы, способные не просто посадить задницей на тонкое бревно, чтобы заостренный конец вышел через рот, а человек оставался в сознании, опускаясь вниз под собственной тяжестью. Выдержать такое и не кричать не мог никто. Жуткая казнь. Так показательно убивали мятежников, и они ответно продемонстрировали очень наглядно, что собираются творить с пленными. — Значит, надо постараться умереть в бою. — У меня в городе жило восемь тысяч человек и еще десять-двенадцать в округе. Почти полторы тысячи мужчин забрали в поход. Лучших, умелых. Ну еще беженцы из дальних поселков. Мало кто сумел удрать, и все же нашлись. Кто поумнее и резвее. Пирс невольно хмыкнул. Ему в этом отношении проще. За семью бояться не надо. Не женился своевременно. — Значит, у нас за спиной добрых двадцать тысяч человек. Четверть, включая мальчишек, может держать оружие, да ведь почти никто не учился воевать. А остальные и вовсе… Ты прав, мог бы ответить Пирс. Им придется очень плохо, когда ворота вышибут. Но единственное — я могу умереть на стене или в проломе. И все. Спасти людей невозможно. Мы все умрем. Видимо, так решили боги. И он промолчал. Любые слова сейчас пустое дело. — Скажи, — после продолжительной паузы спросил Крон, — сколько правды в разговорах о тебе? Ну насчет незаконного сына? — Посмотри на меня внимательно, — ухмыльнувшись (и этот не выдержал), ответил Пирс, поворачиваясь боком. — Какой аристократический профиль, а? Он был красив. Высокий, мускулистый, с густой шапкой светлых волос и классическим профилем горичанина. Орлиный нос, квадратная челюсть и пронзительно-синие глаза. При его виде млели буквально все женщины, и слух о знатном происхождении шел за Пирсом шлейфом с самого получения звания десятника. Уж очень похож внешне на прежнего тцаря. Пирс шел все выше, поднимаясь в должности, пока не стал командиром трех сотен латников. И это было продвижение не по знакомству, а за совершенные дела. Любой другой положил бы своих воинов, еще не дойдя до города, в умело организованной засаде. Пирс отбился, правда, потеряв почти треть ратников, и дошел по назначению, добавив ярких красок к своей репутации. К сожалению, на этом успехи и закончились. Армии сторон слишком несопоставимы, и он чем дальше, тем яснее понимал: ими пожертвовали. Такими силами нечего было и пытаться утихомирить разбушевавшуюся стихию подчиненных племен. И в Граде об этом прекрасно знали, судя по словам Крона. Тот слал подробные донесения с просьбами о помощи бесперебойно до самой осады. Даже если дошла лишь малая часть, тцарь не мог не представлять ситуации. Другое дело, с военной точки зрения, конечно же желательно собрать в единый кулак все имеющееся, а не гнать под топоры мятежников отдельные отряды. Их отправили, чтобы оттянуть время, забыв поставить об этом в известность. Как командир Пирс оценивал ситуацию правильно и одобрительно. Как человек и начальник над своими людьми, безусловно, не мог радоваться грядущей гибели. Своей и доверенных ему жизней. А других вариантов он не видел. — Меня смущает твой тон. — Мой отец был шорником, — серьезно сказал Пирс, — это абсолютно точно. У меня еще куча сестер и два брата, и все как из одного стручка. Только ты никому не говори. Пусть верят в тцарское происхождение. Девицы так и падают к ногам. — Все мы, — рассеянно глядя вниз, сообщил Крон, — если проследить лет на пятьсот назад, из одного корня происходим. Но ты и ведешь себя не как обычный воин. — Дослужившиеся до офицерского звания, — расплылся в улыбке довольный Пирс, — бывают трех видов. Одни пьют без просыпа и рано или поздно спиваются. Вторые махнут на себя рукой, женятся на случайно подвернувшейся бабе и клепают детишек, иногда тоже напиваясь. Третьи от скуки интересуются окружающим миром, да еще и книги ученые почитывают. Таких намного меньше, но изредка попадаются. Это ведь такая тоска сидеть в дальнем гарнизоне, где через пару лет каждую муху в лицо знаешь. Вот каждый и развлекается в меру своего характера. Пусть слабые спиваются, надо оставаться собой в самой неприятной ситуации. Я так изучал соседей. Северных, южных, заморских. Куда меня ни совали, везде пытался узнать нечто новое. Они, конечно, варвары и дикари, включая имперцев и федератов, но совсем не дураки. Просто по-другому жизнь воспринимают. — Нет, — прерывая его, воскликнул Крон, — я не мог ошибиться! У тебя глаза лучше, посмотри! — Куда? — удивился Пирс. — Это должен быть Грай, — показывая на движущуюся внизу в сторону лагеря осаждающих по дороге колонну кавалеристов, почти потребовал нетерпеливо. — Да, — подтвердил офицер, — стяг с его зверем. Самого не вижу, но все говорят, этот торчит вечно рядом с хозяином. Наверное, просто врут про размер. — Грай? — настойчиво повторил Крон. — Ну он не ходит наподобие павлина, чтобы блестело издалека. — Но ты уверен? — потребовал Крон. — Знамя не показывают просто так. Там он. Личный полк. «Возмездие беспощадно». Выдумают тоже! И не только он, пришли и другие. Вот Коршун на флаге, — показал рукой, — «Третий нападающий» полк. И Тигр — «Четвертый неудержимый». Вместе с Волком, «Первым атакующим», появившимся вчера, сюда пришли три из пяти. Теперь нам точно пришел конец. Между прочим, — заявил с недовольством, — идею они украли у нас. У федератов сроду флаги в полках не присутствовали. Временные подразделения. Разве у когорт значки. — Будто мы не украли гербов с флагами у Империи. — Тоже верно, — не стал спорить Пирс. — Сегодня не начнут? — Скорее всего, завтра. Отдохнут с дороги. — Офицер нехорошо рассмеялся. — Или, на наше счастье, подождут еще кого. Торопиться им особо некуда. Денек раньше или позже нам не поможет. — Зато я ждать не стану! — Чего? — Отправлюсь на переговоры. В обмен на позволение уйти людям дам выкуп.