– Под Скалой Орлов, – ответил Танто. – Что?! – Через перевал под Скалой Орлов. Торговец смотрел на нас круглыми от удивления глазами. Наконец глубоко вздохнул: – Я могу пойти с вами. Тогда Танто вынул второй браслет. – Проведешь ли ты еще две пары саней? Торговец встал и после долгого молчания сказал: – Да. Танто тоже поднялся: – Мой брат приготовит сани в дорогу. Торговец неторопливо, подумав, кивнул головой, спрятал браслеты на груди и пошел к двери. Открыл ее и вышел. Мы с Танто переглянулись – вид у нас был, как у вождей-победителей после большого боя. В эту минуту Торговец вбежал назад. – Вап-нап-ао! – крикнул он срывающимся голосом. Танто схватился за нож. Я вынул свой и прыгнул за спину Торговца. «Предал?! Если предал, то заплатит жизнью!» Но Торговец, не обращая внимания на блестящие лезвия, взобрался на стол и открыл в потолке небольшую дверцу. Руки у него дрожали. – Спрячьтесь здесь. Быстро прячьтесь! – повторил он, посматривая на дверь, из-за которой уже доносился далекий лай собак. Танто понял и поверил Торговцу. Одним прыжком он очутился в тайнике и втащил меня. Мы находились в низком и темном помещении. Торговец подавал нам наши меховые куртки, лыжи и копья, подал также медвежью шкуру, которой мы укрывались. Потом он протянул руку с браслетами и сказал: – Спрячьте это. И молчите. Молчите! Дверца закрылась. Она была сделана из толстых, но неровных досок и сквозь щели можно было видеть, что делается в доме. Торговец еще с минуту внимательно осматривался, не осталось ли каких-нибудь следов нашего присутствия, затем вышел. – Не предаст? – прошептал я в ухо Танто. – Молчи! Это были прескверные минуты. Хуже тех, когда над нами загремел первый гром снежной лавины. Торговец, казалось, был благосклонен к нам, во всяком случае, врагом он не был. Но не оживет ли в нем предательская кровь белых? Мы слышали лай собачьих упряжек, щелканье бичей и возгласы белых людей. Низкий голос Торговца слышался редко, замирал в шуме. До боли стиснул я пальцы на рукоятке ножа. Живым меня не возьмут. Сердце билось страшно медленно, в ушах шумела кровь… Наконец прибывшие начали входить в дом. Ни один из них не посмотрел в нашу сторону. Они входили один за другим, что-то говоря на своем шелестящем твердом языке, из которого ни Танто, ни тем более я не знали ни одного слова. Вошло их уже шестеро, а Вап-нап-ао все еще не было. Но вот и он появился. Сразу за ним вернулся и Торговец. Люди из Королевской Конной были, вероятно, очень утомлены и голодны. Они сразу сели есть, но без достоинства и не в молчании, как подобает взрослым воинам. Они непрерывно переговаривались, кричали, как старые бабы, смеялись визгливо, как молодые девушки. Только Вап-нап-ао и Торговец не проронили ни слова. Торговец сел немного сбоку, и мы не видели его. Внезапно я содрогнулся. Послышался голос Торговца, который спросил на языке кри: – А что делают твои красные? Вап-нап-ао поднял голову от тарелки и что-то со злобой сказал на языке белых. Кто-то из его людей тоже добавил несколько сердитых слов. Я почувствовал на своем лице учащенное дыхание Танто. Он тоже, вероятно, как и я, не понимал, почему Торговец начал говорить на языке кри. Не означало ли это измену? А может быть, Торговец просто хотел, чтобы и мы понимали его слова. Но это неразумно и безрассудно и может вызвать подозрение Вап-нап-ао, действительно хитрого, как змея. Ответ дал нам сам Торговец. Мы снова услышали его спокойный голос: – Не сердись, Вап-нап-ао. Я плохо говорю на твоем языке, ты – на моем. Но мы оба хорошо знаем язык кри. Итак, Торговец и Вап-нап-ао принадлежали к разным племенам белых людей? Я почувствовал, как Танто сжал мое плечо. Вап-нап-ао буркнул что-то под нос. Наверное, Торговец убедил его. Вап-нап-ао сидел так, что я отчетливо видел его лицо, изборожденное морщинами, заросшее светлой щетиной, худое, суровое и, несмотря на большую усталость, грозное. Торговец повторил свой вопрос: – Так скажи же, что делают «твои» индейцы? Вап-нап-ао пожал плечами: – Ничего. – Ничего? – Кажется, хотят подыхать от голода, как волки в клетке. – Это не волки, брат Вап-нап-ао, это люди. – Я знаю. Кто-то из белых вышел, но тотчас же вернулся и поставил на стол небольшую бутылку из светлого металла. Ее появление было встречено криком радости. В кружки разлили прозрачную жидкость. – Иди выпей, Торговец, – сказал Вап-нап-ао. – Огненная вода? – Да, да, – засмеялся Вап-нап-ао. – Огненная вода. Торговец подошел к столу. Он не смеялся, но выпил кружку и сел рядом с Вап-нап-ао. Я снова стиснул рукоять ножа. Что будет, если дух огненной воды овладеет разумом Торговца и прикажет ему изменить? Но голос Толстого Торговца оставался спокойным и равнодушным: – Какая тебе выгода от того, что шеванезы вымрут в Долине Соленых Скал? Вап-нап-ао обернулся к нему и прищурил глаза: – А что это ты меня так выспрашиваешь о них? Теперь Торговец пожал плечами: – Ты хорошо знаешь, что шеванезы и сиваши приносят мне шкуры. Когда ты их загонишь в резервацию, я тоже вынужден буду уйти отсюда. Бородатый человек, в котором я только теперь узнал одного из послов, приезжавших в наш лагерь, снова начал разливать огненную воду и что-то сказал по-своему. Другие громко рассмеялись. Вап-нап-ао не смеялся, только быстро опрокинул свою кружку. В его светлых, как лед, глазах промелькнула быстрая тень. – Это правда? – спросил Торговец после слов бородатого. Вап-нап-ао кивнул головой: – Правда. Похоже на то, что они решили вымереть от голода, а из долины не выходить. – Так что же ты будешь делать? – Что-нибудь сделаю. – Что? Вап-нап-ао достал трубку, набил ее светлым табаком, закурил. Его лицо оживилось. – Они все еще слишком сильны, чтобы пытаться одолеть их силой. Но, когда они достаточно ослабеют, их можно будет взять даже голыми руками. Я еду к начальнику за подкреплением. Если достану человек тридцать, то через месяц открою динамитом каньон и заберу все племя без единого выстрела. Они еще и благодарить меня будут, что спас их от голодной смерти. – А они не убегут? – Кто? И куда? Горы содрогаются от лавин. Через засыпанный каньон никто не пройдет. Я оставил там четырех человек. Сами воины, может быть, и сумели бы вырваться из долины, но ведь они не оставят семей. – Да, – медленно повторил Торговец. – Семей они не оставят.