Следующий вызов тоже не дал заскучать. Ситуация для скорой нетипичная, но от этого не менее реальная. Геморрой закровил. Закономерно нарушился процесс дефекации. В какое-то мгновение истерзанная слизистая не выдержала и лопнула. На небольшом участке, но мужик, стоя на четвереньках, ревел маралом в период гона. Любое движение эту боль усиливало. Полопавшиеся капилляры в склерах, крупные горошины пота на лысине, темные круги под глазами подтверждали, что мужик не врет ни разу и боль испытывает действительно адову. Наколол анальгетиками. Созвонился со Станцией. Отвез в профильное отделение. От носилок пациент отказался, но его поход к машине выбелил остатки волос и увеличил его лысину раза в полтора. По дороге, в голову пришла мысль о невозможном объявлении на столбе у районной поликлиники: «Меняю одну анальную трещину на две в челюсти…» * * * В одном крупном учреждении, полном недозревших, созревших и перезревших дам, появился свежий кандидат в женихи. Суровый, свежий, мужественный заместитель директора. В свои нестарые годы он оказался неокольцованным по причине длительных командировок за Полярный круг и далее. Ничего не отморозил, денег заработал, карьеру подкачал, но семьей не обзавелся. Тут и кинули зайчика в вольеру к крокодилам. Местные, обнаглевшие от широты меню, кумиры были немедленно забыты, жуки-спекулянты тряпками были озадачены, польская косметика ударно раскуплена. Женское разведывательное агентство оперативно выяснило все подробности биографии, имущественного состояния и детали поликлинической карточки объекта. Детали обнадеживали и возбуждали. Государство ласково обошлось с ответственным и неленивым товарищем. Квартира в престижном районе в хорошем доме. Новенькая собственная машина, при наличии служебной. Доступ к различным интересным базам. По слухам, квартира была обставлена со вкусом и не фанерной мебелью. Дичь пахла аппетитно и дорого. Женский коллектив бурлил и интриговал, создавал коалиции и составлял планы битв и сражений. Любой взгляд, жест, слово заместителя директора анализировались, разбирались и трактовались всеми возможными способами. То, что он кандидат перспективный и «не из этих» было ясно уже в первый день, когда задумчивый и оценивающий взгляд проводил проплывшую мимо бухгалтершу с завидными формами, длинными ногами и правильной походкой. Прошло три-четыре месяца… Еще никто из дам не мог похвастаться успехом на нелегком поприще загона холостяка в уютное и контролируемое брачное стойло. Замдиректора, по-прежнему элегантный, сдержанный и вежливый, достойно выполнял свои должностные обязанности и ни единым обертоном тихого голоса не указал свое одобрение или негодование непрерывному карнавалу модных тряпочек, макияжа, туфель, ног и декольте. Женщины изнемогали. В бой шли и заслуженные ветераны сексуальных битв и молодые нимфы. Были тактически продемонстрированы и тугообтянутые ягодицы с угадываемыми подвязками чулок и бездонная запазуха и полупорнографическая походка… и… и… Парфюмерные дуэли напоминали несостоявшиеся газовые атаки прошедших войн. Но все без успеха. Многие делали ставки на приближающийся праздничный новогодний вечер. Все-таки банкет, алкоголь, музыка, праздничная атмосфера… В брачных танцах не участвовала технолог одного из отделов. Молодая женщина по имени Люся. Люся выбыла из игры с самого начала. И вот почему. Будучи девушкой спортивной и энергичной, она с удовольствием каталась на фигурных коньках каждое воскресенье. Городской каток был неподалеку от дома. Морозный ветерок при стремительном пролете над ровным льдом пощипывал и покусывал румяные щечки, успешно заменяя недополученные поцелуи. Полярный зверь в ее судьбу подкрался незаметно. В виде внезапно возникшей кучи разрезвившейся ребятни. Люся, уходя от столкновения, выполнила тройной аксель и двойной тулуп, но это не помешало ей поймать лицом чей-то ботинок. Вывих лодыжки был ничто по сравнению с аккуратно выбитым передним зубом. Верхний резец. У молодой девицы. Представили? Люся не могла без слез смотреть в зеркало и мечтать о счастливом будущем. Выбитый резец конечно давал целый ряд преимуществ, но обаяние улыбки убивал напрочь. Доблестные советские стоматологи, изучив обломки, предприняли попытку посадить коронку на штифт. Не буду описывать перипетии протезирования, но зубчик на место встал. Лодыжкины сухожилия тоже подсократились и голеностоп перестал болтаться в произвольных направлениях. Ясно, что все это время хромая и беззубая Люся сидела тихо, как мышь под веником, и даже не пыталась обозначиться на арене половых состязаний за привлекательность. И вот настал роковой день… Люся в первый раз после травмы ноги взгромоздилась на каблучки. Подхватив стопку картонных папок с чертежами, двинулась в дружественную лабораторию. Недлинная юбка, стройные ножки, аккуратная блузка и пышный хвост темно-русых волос. Каблучки задавали правильный ритм и амплитуду походки. Посмотреть было на что. Встречные мужчины щурились от удовольствия. Удачный выбор одежды подтверждали слегка перекошенные и неискренние улыбки знакомых сотрудниц. Лестница с этажа на этаж была парадной, с широкой ковровой дорожкой посередине. Люся спустилась уже на три ступеньки, как в центральный вход стремительно вошел нераспакованный кумир всех местных женщин. Накинутое на плечи пальто только подчеркивало ширину плеч и белизну воротничка. Путь его лежал вверх по лестнице, встречным курсом, так сказать. Абсолютно непонятно, что перемкнуло в мозжечке у Люси, когда при виде эталонного мужчины она бессознательно сменила аккуратную походку на движения молодой леопардихи, стекающей с дерева навстречу жертве. Бедро пошло далеко вперед, носок потянулся балетным движением и не обнаружил под собой опоры. Растянутые недавно связки снова радостно разъехались в неизвестном направлении и поставили ногу под неестественным углом. Первые три прыжка по лестнице Люся скакала как сайгак, пытаясь удержать равновесие, потом отбросила к черту папки и, тихо вереща, пала на выставленные вперед руки. В это самое время каблуки уже был сломаны и смотрели один влево, второй назад. Таким образом, новая конструкция туфелек устойчивости не добавляла. Ковровая дорожка оказалась на диво скользкой, и Люся продолжала свой стремительный и трагический спуск уже на четвереньках. Грамотно раскорячившись, чтобы не уйти совсем уж в кувырок. Замдиректора впервые продемонстрировал всю шкалу эмоций на своем лице и метнулся вначале в сторону от энергичной сотрудницы. Но потом, оценив скорость и направление, понял, что барышня сейчас, со всей дури, влетит в массивные двери. И бросился на перехват. Перехватил. Правда, в неразберихе экстренного торможения его колено встретилось с челюстью несчастной Люси. Мизансцена закончилась у основания лестницы. Где элегантный, как рояль, мужчина сидел на ковровой дорожке, раскинув ноги, а в его объятиях залипла слегка растерзанная неожиданными прыжками Люся. «Фпафибо!» – вежливо произнесла Люся, аккуратно выплюнув в ладошку вновь выломанный зуб. И погрузилась в благословенный обморок… Мы прибыли стремительно, с мигалкой и маячками. Вызов гласил: «травма в общественном месте с потерей сознания». Один из высших приоритетов. О том, как я лечил девушку ваткой с нашатырем и целебной крестообразной повязкой на многострадальном голеностопе, рассказывать неинтересно. Вот наблюдать торжественный вынос пострадавшей из дверей учреждения на руках у замдиректора, трогательно завернутую в его модное и элегантное пальто – это было здорово. Особенно хорошо было звенящее молчание во всех окнах… Так расстаются со своей мечтой разочарованные женщины… Наверное, многие отдали бы вообще все зубы за ту осторожность, даже явную нежность, с которой нес девушку «айсберг». Но такого расклада вообще никто не предполагал, даже самые искушенные в жизненных хитросплетениях участники. * * * В дверном проеме, после характерных поскребушек в ванной, появился пожилой полосатый кот. Многозначительно поддернул на лопатках старое пальтишко своей облезлой шкурки. Обвел всех присутствующих внимательным взглядом удивительно чистых изумрудных глаз и басовито мявкнул: «Я покакал. Уберите». Прозвучало убедительно и строго. Захотелось встать, бежать, убирать, хвалить и кормить. Я завис над картой вызова, ожидая продолжения. Котей, подумав, подошел к сундуку с моими скоропомошными шалабушками. Внимательно обнюхал один угол. Почему-то только один. Присел рядом и впал в размышления. Протянул лапу и потрогал на кофре с лекарствами замок. Снова посмотрел мне прямо в глаза, зажмурился и издал басовитое: «Мрра-а-а?» – Да, старичок, лечу твою бабушку. Не возражаешь? – Мрроу! – Хорошо, буду стараться! – Мррк! Подошел ко мне, боднул в ногу и просемафорил кончиком хвоста дружественную загогулину. Краем глаза я увидел напряженное лицо пожилой женщины, которая с тревогой наблюдала за нашим диалогом. Легкий почесон между острыми ушками домашнего любимца вызвал у пациентки эффект посильнее, чем целый шприц «компота» из спазмолитиков и анальгетиков. Улыбка взаимопонимания и одобрения отпустила сосудистый спазм и помогло сердечку восстановить ритм. Всех то дел было – кота погладить. 44 «На сколько брызг, на сколько звезд, на сколько искр, блистающих и жалких своей мимолетностью, может разлететься брошенная в стену хрустальная ваза?» Не задаваясь таким фундаментальным вопросов, уворачиваюсь от предмета, летящего в голову. «Так мне здесь рады или как?! Судя по калибру брошенного – не очень». – А-а-а… Э-э-э… А вот можно вопрос задать?! У, блин! Да чтож ты будешь делать, а… Барышня! Гражданка! Тетка! Ваше величество! Глаза открой, дура! Смотри, куда кидаешь! Я тебе что – мишень «бегущий кабан»? Последнее прозвучало у меня уже несколько раздраженно. В воздухе прогудела тяжелая каменная пепельница с гравировкой «На память о Кисловодске». Зацепила бы мою голову, пришлось бы там, в Кисловодске, прописаться. Сидел бы у целебного источника и лечился непрерывно и, судя по вмятине на стене оставленной сувениром, от многочисленных болезней центральной нервной системы. Муж пациентки, будучи опытным ветераном окопных войн, сидел в комфортном санузле и оттуда ехидно комментировал результаты артобстрела. У нее нынче случилась истерика и мигрень на почве мелочности мужа, не купившего свежих драгоценностей, и раннего климакса, доставляющего множество неприятных ощущений. – Зачем скорую позвали? А, чтобы утешила, успокоила, предотвратила страаааашное. Пострадавших нет? Сейчас будут! Кидаться прекратить? А где этот подонок? На которого я потратила лучшие свои годы! Я уничтожу этого мерзавца! Песий хрен! Мизерабль! Муфлон картонный! Удод карликовый! Ненавижу!!! – Мадам, я сейчас психбригаду вызову, и поедете вы лечить вашу меланхолию в дурдом. Заканчивайте уже этот цирк с конями и позвольте мне хотя бы оправдать свое присутствие. Давление вам померить, пульс посчитать, карточку с умным лицом заполнить… Лекарство придумать, от всех ваших недомоганий чтобы разом. После одной хитрой внутривенной инъекции, свирепая боярыня осела в кресле, сложила глазки в кучу и уже не мешала мне заполнять карточку мистическими иероглифами. Хитрый муж быстро выглянул из-за угла, оценил ситуацию и уже вальяжной походкой прошествовал через комнату, аккуратно обходя места боев и сражений. Судя по его меланхоличному поведению, ситуация была не первая и особенно его не расстроила. – Доктор, а долго она это… отдыхать будет? – Часа два-три, как минимум и, если сейчас помочь ей перейти в постель, то все это закончится нормальным глубоким сном. Давление стабильное, остальные показатели в норме. А что такое «мизерабль»? – Это означает «жалкое, несчастное существо». На французском. Мы тут, видите ли, пытаемся свои дворянские корни оттопырить. Правда оттопыриваются чаще сучья, голые и кривые… Мда. Вот как-то так. Спасибо вам за посильную помощь и извините за… Ну вы понимаете. Да как тут не понять. Мы исключительно за взаимопониманием и ездим. Сейчас вот отряхну штукатурку с головы и к следующему пациенту, за сердечным вниманием и приятельским отношением помчусь… * * * Две бабки принципиально поспорили о моральных качествах и степени потенциальной бл… пардон! плодовитости рабыни Изауры из одноименного и весьма популярного сериала. Дискуссия переросла в обмен характеристиками собеседников. Обмен характеристиками перешел в драчку. У одной бабки был костылик, которым она неожиданно точно треснула оппонентку по голове. Вторая бабка костылика не имела, но имела хулиганское прошлое. Что позволило ей ловко и с размаху прислонить всю вражескую бабкину тушку к стенке у подъезда. «Закрытая черепно-мозговая травма. Сотрясение мозга под вопросом, параорбитальная гематома левого глаза» в первом случае. «Ушиб всей бабки» во втором. Ехали в травматологический пункт все вместе. Развел бойцов в разные концы салона и строго указал на недопустимость гладиаторских боев в машине скорой помощи. Бабки поджали губы и сурово согласились на короткое перемирие. Причина такой сговорчивости выяснилась легко и быстро. Приближалось время показа очередной серии «Изауры», а у преданных зрителей такая незадача. Пришлось пообещать замолвить словечко в травмпункте о скорости обслуживания. Бабки повеселели и уже не жаждали крови друг друга. Похоже, что если бы в травмпункте стоял телевизор, они бы тихо и мирно предались просмотру сидя рядком да ладком. * * * От товарища по институту, будущего стоматолога Семёна, по случаю очередного наступающего на нас праздника прозвучало предложение «надерибаситься». Учитывая его кошерное и неформальное происхождение из «Жемчужины у моря», стало страшно за свое здоровье. Товарищ был настойчив в своих происках и лозунгах, предлагая комфорт собственной квартиры. Намекая на качество напитков, обилие экзотических закусок и культурную программу, сдобренную местным фольклором. На вопрос «пуркуа я?» (хороший французский продемонстрировал, между прочим, если еще с прононсом и легкой картавинкой), Сёма пояснил: «Сожрешь конечно изрядно, но выпьешь чуть! А компанию поддержать сможешь да и сдохнуть случайно в твоем присутствии не получится – откачаешь!» От жеж дальнозоркий алкаш, а?! Даже персональную реанимацию предусмотрел. Конечно, что же я буду смотреть как со мной за одним столом кто-то копытами сучит в последнем танце? А аппетит потом где будет? Придется откачивать… Наиболее завлекательным моментом было присутствие в компании Гарика. Гарик, сын достойных родителей и пожизненный студент одного из вузов города, обладал неописуемыми познаниями в области анекдотов всех времен и народов. Причем, имея достаточно заурядную и тусклую внешность, умел мгновенно преобразиться в любого героя своих анекдотов от Чапаева до бегемота. И когда, на определенной степени опьянения, он вдруг прерывал голосом Дроздова спор всех остальных о первичности представлений Платона о сознании словами «Собрался как-то заяц на свадьбу к лисе. И задумался о подарке…», все умолкали…Потому-что дальше начинался просто ураган… Ржали как кони ненормальные, даже хозяйская кошка. На вопрос «Чего ты, Гарик, не идешь в театральный институт или училище?» Гарик всегда, скромно опустив глаза, пояснял: «А я, когда трезвый, я – застенчивый!» Итак, Гарик, зарядив апперитивчик, фонтанировал анекдотами, Сёма бдел у духовки над мясом «по-мушкетерски», еще пара товарищей рубили все, что под руку попадется на салат. В запале трудового энтузиазма один «повар» настрогал в салат сырую картофелину и теперь, бурча под нос всякое неприличное, выбирал вилкой кусочки. Я тонко резал замороженное сало и потихоньку воровал свиную шкурку. Сало слезилось и дразнилось ломтиками чеснока. В просторные миски были вывалены маринованные «в пульпе» помидорчики и закатанные в хреново-смородиновом листе, благородного происхождения, огурчики. Приближался час «Ч». Самогон в красивой бутылке честно мерз в морозилке. Хлебушек разложился веером на кедровой доске. Наконец, противень с мясом угнездился посередине стола, бутылка чпокнула плебейской пробкой и сексуально наклонилась над первой рюмкой. Был совершен первый занюх ароматов, всплывающих над тарелками. Эстетический посыл от салатиков и прочего дошел до нужных областей мозга и создал правильную картину предстоящей трапезы. И тут во входную дверь кто-то отчаянно застучал… Интересно, насколько быстро и точно человек считывает необходимую информацию из наиболее примитивного сигнала. Из-за стола подорвались все сразу. Было понятно, что тот, кто стучит – не хулиган и не агрессор, что там – беда и человек вопит о помощи. В распахнутой двери повисла на косяке простоволосая, растрепанная молодая женщина. – Сёма!!! Ромке плохо!!! Умирает!.. Прыгая следом за Сёмкой и женщиной вниз через три ступеньки, успеваю только спросить: – Ромка – кто? Сёма, оскалившись от избытка эмоций и усилий, вытолкнул при очередном прыжке: – Её ребенок, два года. В квартиру влетели топоча, как киношный спецназ в логово к злодеям. На разложенном и застеленном диване сидел растерянный молодой парень с ребенком на руках. Выхватываю у него безвольное тельце и поворачиваюсь к столу. Сёма без лишнего слова сметает с него все и успевает подстелить тонкое одеялко. Ребенок без сознания, лицо синее, дыхания нет. Сердцебиения или нет, или ни хрена не слышу во всем этом хаосе. – Как и что случилось?!! Коротко! – Сидел на диване, играл-играл и вот… Захрипел и повалился! Руками и ногами дергал… И всё… Перегнув через край стола шейку, кручу в руках голову ребенка, пытаясь найти хоть один направленный луч света. Увидеть что-либо во рту или глубже без фонаря нереально. Понимая смысл моих манипуляций, Сёма хватает настольную лампу, сдергивает с нее абажур и пытается подсветить мне через плечо. На самом краю картинки вижу какой-то странный оранжевый отсвет. Лезу в рот пальцем, отжимая язык и, одновременно кручу головой по сторонам. Что-то в глазах было, мелькало где-то оранжевое. Вот!!! На одеяле разбросанные игрушки и детальки от них! Среди них несколько предметов оранжевого цвета. – Сёма! За ноги его и вверх! Ты – помогай!!! Сёма с отцом ребенка вздергивают мальчишку вверх ногами. Упав перед ними на колени, снова лезу пальцем в рот, пытаясь нащупать инородное тело. Ни хрена!!! Или слишком глубоко ушло в глотку или в гортань, или надгортанник прижал. Просунул палец дальше, за корень языка и отжал аккуратно.