* * * «Боли в животе» и пометка «медик вызывает на себя». Добро, тут скорее всего все серьезно. Среди медиков тоже есть шутники, но со скорой вряд ли кто шутить возьмется. Едем быстро, насколько возможно. Хотя и предутренние часы и город практически пустой, но наледи и колеи не позволяют разогнаться. В квартире спешно убранные следы вечеринки и несколько напуганных обитателей. Среди них энергичная средних лет женщина с лихим русым вихром и морем энтузиазма. Она – медсестра. Она же и вызвала помощь. Пациент – мужчина лет пятидесяти, жалуется на разлитые боли в животе и на глазах плохеет. Сложился в позу эмбриона и тихо стонет. Сухие слизистые, низкое артериальное давление, в животе – катастрофа. Все мышцы напряжены (дефанс), щупать не дает. Ладно, умничать с диагнозами времени не остается. На носилки и в машинку. С нами садится медсестричка. – Доктор, отвезите в Чкаловскую. Тут рядом. Если что – я помогу договориться с госпитализацией. – Медик-Центральный! Медик-16 в Калининском. Взрослый острый живот. Разрешите госпитализацию в Чкаловскую. – Везите Медик-16. 7.22. Потом на Станцию. Конец смены. Ага! Кому конец, а кому пипец с продолжением. Пока приемный покой оформляет пациента, успеваю договориться со Станцией, что кофр с лекарствами и халат отправлю с водителем, а сам останусь здесь. Водитель знакомый, серьезный взрослый дядька. Ситуация с подрабатывающими на «cкорой» студентами рядовая. Волей случая, у меня сегодня начинается цикл «Госпитальной хирургии» и именно на базе Чкаловской больницы. Уже у учебной комнаты кафедры меня перехватывает моя жена и вручает свежий, наглаженный халат. Мда, вот так вот. С молодой женой вижусь чаще в институте, нежели дома. Успеваем переброситься буквально парой слов, пофыркать что-то свое невнятно-ласковое на ушко и сосредоточится. Цикл новый. Ведет доцент кафедры. Он же – декан факультета. Не забалуешь. Известен своей строгостью. Буквально через несколько вступительных фраз в двери стучатся. Доцент сердито открывает. Нам слышны только обрывки фраз: «…Сложный случай… а Васильич где?.. У травматологов политравма, он уже час в операционной… Кто из ассистентов свободен?… Ясно. Сейчас буду…» Декан обводит взглядом нашу притихшую группу. – Вот так вот случается, ребята… Мне нужно в операционную. Сейчас подойдет ассистент кафедры и вами займется. Порядок вы уже знаете. Тема. Разобрать пациентов. Записать истории болезни. Отчитаться преподавателю. Я постараюсь освободиться поскорее. И да… Кто со мной к столу пойдет? Там руки нужны будут… Ну и дернул меня черт. А как же… Любопытство сгубило не только кошку, отвечаю! У операционного стола я стоял уже давно. В мединститут шел не просто после прочитанной увлекательной книжки о героической работе медиков. Бредил этой профессией. Мне это уже было ясно в возрасте 5–6 лет. Все игры, игрушки, книжки… В тринадцать лет устроился санитаром в больницу, в хирургию. Естественно, что моей задачей были мытье полов, кроватей и всего-всего и борьба с горшками и утками. Я привозил пациентов на перевязки и все чаще зависал там. Наконец меня «повысили» и доверили мыть перевязочные. Долго объясняли и проверяли понимание технологии обработки стерильных помещений. Все-таки пацан. Но скоро убедились в серьезности моих намерений и ответственности. Я фанател от врачей, обстановки, атмосферы больницы. Своими глазами и без подсказки видел истинную картину, условия, трудности этой работы. Грязь и боль, отчаяние и радость, страдание и смерть… Мне повезло с персоналом. Наверное они увидели во мне настоящее желание и решимость влезть в эту профессию и помогали. Помогали понять, прочувствовать, принять решение, увидеть истинное, отделить фантик от содержимого… На следующее лето, я снова был в больнице и через следующее тоже… Постепенно привычным стало мое присутствие на перевязках, потом ассистирование в травмпункте. На мелочах, но это ж было для меня уже нечто! Я учился работать инструментами, делать инъекции, шить, накладывать лигатуры, правильно подавать и держать инструменты, накидывать и снимать зажимы. Увлеченно читал расклады хирургической тактики и описания доступов. Я учился быть тенью оперирующего хирурга. Знакомые хирурги брали меня «крючки подержать» на несложные операции. В пятнадцать лет встал однажды ассистентом у стола у заведующего отделением, и тот с пристрастием и ворчливо дрючил мои действия во время какой-то полостной операции. А потом, когда мы уже размывались, пожал руку и пожелал успехов в будущей профессии. Никто меня не избавлял от основной работы. И я снова и снова кидался со шваброй на полы, потолки и стены. Мытье оперблока, это вам не бублик счавкать… …Декан косился на меня, наблюдая как обрабатываю руки. Порывался делать замечания, но вскоре убедился, что я опережаю его советы. У стола работали трое хирургов и операционная сестра. Как только появился наш доцент, один из них отошел от стола и буквально убежал из операционной. Его уже ждали в соседнем оперблоке. Через какое-то время стало понятно, что мы вляпались. Кровило. Полное брюхо крови, и льется непонятно откуда. Чтобы не было хирургам скучно, случай подбросил опухоль толстого отдела кишечника. Плохую. С прорастанием в окружающие ткани, в брыжейку, в сальник. Знал ли пациент о наличии у него опухоли, было неизвестно и неважно. На стол его закидывали уже в бессознательном состоянии. Сразу пошли широким доступом, раскрыв почти на всю длину живота. Убедившись, что кроме крови в брюшной полости ничего лишнего не плавает, кровь вычерпали и зарядили напрямую в капельницу. Плюс в другие доступные сосуды лили ручьем донорскую. Если потерять необходимый объем сердце встанет и все – хоть разорвись. Перебирали пальцами весь кишечник в поисках кровотечения. Наконец сошлись на том, что льет из-под опухоли. Видимо она разрушила крупный сосуд. То есть придется делать секторную резекцию кишечника. Операция сама по себе очень непростая и требующая дополнительной подготовки пациента. Делать такое по «экстре» – рулетка еще та. Но выбора не оставалось. Через какое-то время отпросился один из ассистентов. Потом другой. Основное они сделали, показав просто ювелирное мастерство. Заканчивали операцию вдвоем, плюс оперсестра. В какой-то момент я почувствовал, что изображение двоится и начинает вращаться. – Я щас навернусь! – Брысь от стола, студент! Падай в сторону… Падать не пришлось, но и встать с корточек в предоперационной не получалось. Онемели мышцы живота и спины, тряслись колени, шею сковало тугим воротником. С помощью сестрички стащил с себя пропитанный кровью халат и операционное белье. Это при том, что во время операции уже один раз переодевались и перемывались. С подсказками умылся, размылся и переоделся в свое. Доцент размылся и с кряхтением натянул на себя халат да дурацкую шапочку-таблетку с болтающимися шнурками-завязками. С оттопыренной губой рассмотрел мое полужидкое состояние и сварливо поинтересовался: – Ну и чо мы в обморок валимся, как гимназистка в мясной лавке? Крови чтоль боимся? Задать такой вопрос после нашего совместного полоскания в пузе пациента было как минимум нечестно. Лицом я изобразил негодование и желание сатисфакции! Дуэль на клизмах, как минимум! – Шагайте за мной, кадет! И не позорьте профессию, держитесь ровно, не шатайтесь! Мы продефилировали через отделение в его кабинет. Декан молча воткнул в розетку радостно зашумевший чайник и кивком указал на кресло. – Ну давайте знакомиться, товарищ студент. Как вас там по батюшке-то? У меня опять подозрительно завертелось «кино» перед глазами. Опять все поплыло и в ушах весело загудело. – Да что ты будешь делать?! Студент! А ну смотри на меня! Погоди, а ты завтракал сегодня? Нет?! А-а-а… Спал?? Тоже нет?! Блин, дурак я старый! «Скоряк»?! Мля-а-а… И шесть часов у стола… Я невпопад мотал головой, отвечая на вопросы, и старался не уплыть мозгами в страну Бессознанию, где все тепло, мягко и спокойно. Я слышал, как он говорит с кем-то по телефону, но тема от меня ускользнула навсегда. – Эй, студент!? Ди-има!! На-ко вот тут чаек крепкий да сладкий! И вот бутерброд с сырком сейчас спроворим. Давай-давай! Жуй-глотай! Где-то у меня тут баночка с медом завалялась… Опасливо оглянувшись на двери, с хирургической точностью вплеснул в мой стакан с чаем терапевтическую дозу коньяку. В свой стакан тоже. Откуда появилась бутылка и куда исчезла – понятия не имею! В двери кто-то осторожно поскребся и на столе возникла больничная тарелка с парой диетических котлет. В животе у меня неприлично забурчало и жадно захлюпало в предвкушении пищеварительного праздника. – Ешь-ешь, сынок! Я потом. У меня от утомления наоборот аппетит пропадает. Сейчас вот чайку тово попью для аппетиту и тогда чегоньть съем… Да-а-а… Влетели мы с тобой сегодня! Ну да ничего. Всякое бывает. Угораздило вот, прям с утра приперли подарок. По скорой… Бум-ц! По скорой… – А как фамилия пациента-то? Во как… Ага-а-а… Нет-нет, ничего такого… Нет, не родственник, и не знакомый… Только это… эхм-м-м… Это ведь я его к вам и притащил сегодня. С «острым животом и подозрением на полостное кровотечение»… Потом я услышал несколько содержательных фраз, со всем богатством русского языка описывающих фарт отдельно взятого дохтура, педагога и просто хорошего человека. Которому свезло на судьбинушку, студентов и помошничков, место работы и координаты на планете и вообще… После сожранного и выпитого появилось просто адское желание упасть кулем хоть куда, лишь бы не переехали. – Езжай-ка ты, парень, домой, на лекции все равно не попадаешь. Будут ставить прогул – приходи, решим. Так, с приятной беседой мы дошли до учебной комнаты. Там, запустив в кудряшки тонкие пальцы, впитывала учебный материал из книжки студентка. Героически дожидаясь мужа. Доцент свирепо зашевелил лохматыми бровями и кашлянул. – Это Оля. Моя жена. Знакомьтесь! – Здравствуйте барышня! Стало быть вот так вот получилось. Мы тут с вашим супругом подзадержались немного. Ну, до завтра! Тискнул в крепком рукопожатии руку и ушел. – Оль, веди меня домой, а то усну по дороге. – Я тебе усну! А чем это от тебя таким интересным па-а-ахнет, а? – Да чем-чем?! Руки вот обрабатывали тройным раствором. Им и пахнет! – Я что коньяк от спирта не отличу? – Ладно тебе… – Да я ничего, но тебя ж сейчас развезет на утомлении таком… А я хрупкая женщина. И тебя не дотащу и меня кто-нибудь обязательно обидит!! – Кто?! Кого?! Да я его!!! – Во-во! И на этой бодрой ноте и порции адреналина до автобуса бего-о-ом!!! Рвано. Ломко. Больно. Звонко. Живо. Страшно. Бесконечно. Сердце. Бьется. На ладони. Вечно… Вечно… Вечно… Вечно… Час. Минута. Капля-птичка. Сталь. Игла. Шелков сплетенье. Вытри пот со лба, сестричка… В лампе. Криво. Отраженье. Ожерелье. Льда. Зажимов. Раны. Алое. Свеченье. На границе Тьмы и Света Рук. Отрезанных. Сраженье. Лики… Звуки… Лики… Блики… Глаз усталые гравюры… Сердце бьется… Слава богу… …Вот бы горстку земляники…