* * * Классика. Вызов на высокое АД. Черепаха Тортилла в многоярусной юбке. После краткого предисловия о нерасторопности скорой, лавина жалоб на все: от головной боли до сволочи-соседки; от подозрительного бурчания в животе до неприятного взгляда у почтальона. От регулярно повышенной температуры (со слов) до проблем с помидорной рассадой. И это все одновременно, без пауз и логической связи… Откупился иньекцией анальгина с ношпой и димедролом. * * * Повышенную температуру снимали у профессора, член-корреспондента АН. Пожилой симпатичный дядька, абсолютно без понтов и претензий. Был смущен тем, что потревожил. Хотя основания для вызова в виде полыхнувшей фолликулярной ангины и температуры под 40 имел все. Зато супруга!!! Сначала она пыталась размазать меня перечислением титулов мужа, потом контролировала, как я провожу осмотр, совала нос в каждую коробочку и комментировала все назначения. Во избежание повторного вызова подождал десять минут, пока не начали работать лекарства. Температура снизилась, самочувствие улучшилось. За время ожидания расписал лечение ангины со всеми подробностями. Настоял на вызове утром врача из поликлиники для предписания антибиотиков и контроля состояния. Бдительная супруга пациента всю дорогу старалась забить меня авторитетом лет тридцать назад пройденного курса первой помощи при гражданской обороне. Узнал много нового. * * * Ехал верхом на носилках, качал сердце пациента. В воздухе стояла гарь от пережженой собственной глюкозы и адреналина. Пациент упрямился и придумывал новые причины, чтобы не возвращаться из уютного коридора на тот свет. Куда там! С энтузиазмом, достойным лучшего применения, «тащил и не пущал». Орал на водителя и пациента. Водитель орал на меня и других водителей. Пациент периодически орал просто так. Довезли живым. Написал роман в карте вызова, подписал в приемнике. Гордый своими способностями, заглянул в ПИТ (палата интенсивной терапии) посмотреть на пациента и сказать что-нибудь ободряющее. Ну, знаете, в стиле правильных фильмов про героических врачей. Ты ему там: «То-то и то-то…», а он тебе: «Спасибо, доктор!!!» – и скупую слезу благодарности слизнул из-под собственного носа. Нарвался на злющий взгляд и хрип: «Ненавижу! Дайте уже сдохнуть, суки!» Сел на лавочку у приемного. Умел бы курить, наверное, уже трясущимися руками закуривал, а так еле сдерживал рвущийся истерический смех. «Кино, мля! Знатное получилось!» Глаза предательски жгло и что-то хлюпало в груди. Было очень жалко себя. Обидно. Жуть как резануло. Разом почувствовал онемевшие и занывшие мышцы всего тела, выкрученные колени (поза всадника на носилках в вихляющейся по дороге машине), неловкие и скрюченные пальцы, пропотевшие и теперь остывающие рубашку и халат. Острое и холодное пролетело мозгами, сердцем и душой. «Оно мне надо?!» И следом отрезвляющее: «Надо. Каждому – свое». Пожалел-пожалел себя, встал, встряхнулся и… – Медик-Центральный! Медик-32 на Горбольнице. Свободен… 21 «Творчески подошел к вопросу, вражина! Все шампанское под куранты пили, а он в это время бутылки бил и водичкой поливал…» Точно посередине ската ледяной горки, расчитанной на массовые покатушки, теперь зияла яма. Это в самом начале, в кураже и в хмельном угаре, народ не рассмотрел, что именно сверкает на свежем полотне горки. Лед и лед, что в нем необычного. Потом толпа навалилась и поехала… Скорые носились как ненормальные, конвейером. Рядом со злосчастной горкой развернулся неведомо откуда возникший армейский медицинский пункт. Приехал «Урал» с кунгом, и уже через несколько минут молчаливые и деловитые ребята в армейских бушлатах начали первые перевязки и тампонады. От откровенного фарша и смертельных кровотечений спасала только толщина зимней одежды и обуви. Но все равно порезов было очень много и нехороших. Потом народ срубил-стесал стекло со льда, и попробуй-ка останови разгулявшуюся толпу! Но тут пришла другая напасть. Осколки снесли вместе со слоем льда. Катающиеся своим весом продавили в более мягком слое горки яму и вот тут уже пошли переломы и сотрясы. Короче, аттракцион удался. В травмпунктах образовались злые, часто пьяненькие очереди. Я не удивился, когда в очередной заезд увидел, как прямо на канцелярском столе приемника сосредоточенно сопевшая медсестра старательно и ловко накладывала швы на рассеченное предплечье какого-то парня. Шили все! По авралу подняли весь персонал всех отделений. Этот Новый год запомнился многим. Негодяя не нашли. Горка выглядела как ацтекская пирамида жертвоприношений. На следующий день ее просто снесли бульдозером. * * * Посадили на замену заболевшего врача к кардиологам. Получил бесплатный семинар чтения ЭКГ «в особо циничных условиях». Когда сарказм доктора не был ограничен правилами университетской педагогики, а руководствовался исключительно редким удовольствием потоптать молодое поколение. Спасибо ему! Потом с гордостью удивлял преподавателей курса кардиологии угадываемыми на глаз в кардиограмме заковыристыми диагнозами. Если бы так каждого учили! Только вот что щелбанов за ошибки не ставили, но ржали издевательски, всей бандой! * * * Примчались на «потерю сознания у взрослого с угрозой для жизни». Пожилой мужчина был без сознания. Судороги в руках, ногах, на лице. Прыгнули со всех сторон подключаться-подкалываться. Сразу было понятно, что пациент «не сердешный». Скорее всего неврология. И тут я увидел нечто, что запомнил на всю жизнь. В какой-то момент мужчина вдруг, закатил глаз под лоб, вытянул губы трубочкой, резко поджал ноги и отчетливо начал двигать ими так, как будто выполнял физкультурное упражнение «велосипед». Наш доктор потемнел лицом. «Ну что ж ты будешь делать, а!!! Теряем мы его, ребята». И, наклонившись над моим плечом, тихо проговорил: «Смотри и запоминай. Так выглядит прорыв крови в дно четвертого желудочка! «Ехали медведи на велосипеде». Детская считалка скрывает страшный симптом. Кровоизлияние в мозг достигло того уровня и степени, что начало заполнять пространства, отведенные природой под ликвор. И, в частности, область ствола мозга, место, которое управляет дыханием и сердцебиением. Сделать в тех условиях и в той ситуации практически ничего невозможно. Стремительный отек мозга и… все. Хуже нет, уходить с вызова вот так. С каменным лицом, бессильно волоча все наши причиндалы. Оставляя за собой нарастающий вал осознаваемого близкими горя. И нет в этом нашей вины, но как же все-таки горько… * * * Очень не любят у нас такие вызова: «парашютисты», «прыгуны», «десантники». Ну вы поняли, надеюсь. Высота интеллекта этих товарищей не всегда соответствует высоте, которую они пытаются освоить в свободном полете. Рассматривать мешок с костями, бывший недавно человеком, или изучать патологическую анатомию на свежих органах, разложенных на асфальте, – удовольствие сомнительное. Ну а если выжил такой Икар, то не знаешь, за что первым хвататься. Политравма – рулетка в чистом виде. Довезешь – не довезешь. Иногда бог бывает удивительно и необъяснимо милостив к таким пернатым. Вот и сейчас я сижу перед восемнадцатилетним оболтусом, который стремительно трезвеет под прессом понимания того, чего он избежал несколько минут назад. – Ты куда прыгал-то, птеродактиль комнатный?! В светлое будущее? А зовут-то тебя как? Ко-о-от?! О, как… Годиков тебе сколько? Мда… Писаться давно перестал? Ничего, сейчас опять начнешь! Кот участвовал в незатейливом молодежном мероприятии с распитием алкогольных напитков под магнитофонный ор и последующим ощупыванием половозрелых подружек. Вполне такое цивилизованное времяпровождение. Второе по нагрузке на мозги после перетягивания каната. Захотелось ему, весельчаку-затейнику, девочек напугать! Ну чтоб они задорно визжали и грели его самолюбие искренним восхищением. Для этого он придумал с балкона в комнате, держась за ограждение, заглянуть в окно кухни и гавкнуть. На восьмом этаже. О как! Гавкал, гавкал – не слышали его принцессы в терему. Свое чирикают, принцесье. Ну вот он тогда одну руку-то и освободил, чтобы постучать, а уж потом… Гавкал он уже в воздухе! По инерции… Как я уже упоминал, господь видимо был в веселом расположении духа и потому выпнул из-за поворота мусоровоз с контейнерами, полными бытового мусора. Ведь не попалась же идиоту ни бутылка, ни палка, ни какая-нибудь коряга, ничего травмоопасного! Банальные кухонные отбросы и прочее гуано многоэтажного скворечника. Кот с протяжным «Га-а-а-аа-а..!!!» снайперски вошел ногами в один из контейнеров. Замедленными движениями он снимал сейчас с рукава прилипшие картофельные очистки, какие-то бумажки, яичную скорлупу и окурки, но мыслями был далеко-далеко… – Поехали в лечебницу, отрок! – Зачем? У меня все нормально! – Поищут у тебя следы головного мозга! Вдруг встряхнулось чо… – Не, не поеду! – Не возражай, личинка Гагарина. Ты попал в цепкие лапы здравоохранения. Выбирай – или к ментам отвечать на вопросы о хулиганстве, или в травматологию разговаривать с добрым, но любопытным невропатологом и пялиться на медсестер. – Да я ж весь в говне! – Не волнуйся! На меня ты произвел неизгадимое впечатление! Дорога в больницу добавила впечатлений. Видимо от стресса бурно заработал кишечник воздухоплавателя. Впечатленный его утробным воплем «Выпустите, а то я вам тут!!!», водитель совершил противоторпедный маневр и мастерски пришвартовался к обочине в непосредственной близости от густых кустов. Кот рванулся из машины, на ходу спуская штаны. Инверсионный след убегающего пациента состоял в основном из «морепродуктов» – оне изволили откушать давеча макароны по-флотски. Несколько случайных прохожих с уважением проводили взглядом бегущего пациента. Оценив, видимо, качество помощи скорой. «С носилок спрыгнул и бежит, как рысак! Вот до чего наша медицина дошла!» * * * – У кошечки – боли! У собачки – боли! У нашего Васечки – не боли! – ехидно приговаривала докторша, накладывая транспортную шину на руку фельдшеру. Тот умудрился навернуться на свежевымытом полу перед «аквариумом». Ему, видите ли, надо было незаметно проскользнуть под окном диспетчеров. Да так, чтобы Старший врач смены не увидел праздношатающийся организм и не припахал в соответствии со своей богатой рабовладельческой фантазией. Скользил неудачник в позе атакующего гуся, на корточках. Удерживая в одной руке кружку с горячим чаем. Облился, сломал запястье, порвал штаны и перепугал диспетчерш неожиданным диким матом. Взгляд Старшего в свирепом молчании придал понимание, что теперь он будет должен родному коллективу как свинья колхозу. Вот так, медленно переваливаясь на ухабах больших и маленьких трагедий людей, мимо проплывала жизнь. Грустный фельдшер, баюкая перевязанную руку и разглядывая зверски порванные джинсы, ощущал терпкий вкус навсегда утраченных ста долларов. Старший врач, заваривая очередную термоядерную смесь в персональном чайничке, придумывал бюрократически приемлемую формулировку «травмы на рабочем месте». Пожилой водитель, спрятавшись за газетой с кроссвордом подсчитывал недели до пенсии. А где-то плавно приближалась к телефону рука: «Скорая?» – «Скорая. Что случилось? Возраст? Адрес? Этаж?» 22 Было это давно, очень давно, еще в допармезанную эпоху. Когда люди разговаривали с людьми, а не с телефонами, колбаса была колбасой, по улицам (говорят!) бродили мелкие динозавры, и слово «писюк» имело совсем иное значение, нежели сегодня. Праздники были праздниками, а если их не хватало широкой русской душе, то недолго было их и создать… Два соседа по гаражу, а это, считай, почти дальние родственники, решили отпраздновать неожиданный, но всенародный праздник освобождения трудящихся от работодателей – пятницу. Водка была заранее припрятана, банка с помидорчиками-огурчиками из погреба извлечена. Ожидался официальный визит делегации из соседнего гаражного комплекса. Коллеги пришли не с пустыми руками и принесли на дегустацию пару литров продукции местного подпольного самогонного магната. Магнат стеснялся и радовался искреннему восхищению друзей. Сегодня вниманию знатоков предлагалась новая версия спотыкача с реактивной тягой более 70 градусов. Слегка потренировавшись прозаической «казенкой» и подготовив печень к насилию, джентльмены перешли к основной части банкета. Слегка расплескав при розливе «натюр продукт» на руки и одежду, вмазали понемножку. И, не особо торопясь, но и не замедляя темпа, еще по одной и еще… Наконец, кому-то пришла в голову идея заценить чистоту напитка и его градусность путем поджигания, а потом собственную крутизну – путем употребления горящего напитка вовнутрь. Один из употребляющих в момент пития закашлялся и фыркнул… Дракона огнедышащего видели? Нет? Я тоже нет. А вот они увидели! Не вызов, а передача «В гостях у сказки». Напротив сидели три черта или трое леших. В общем, три физиономии были одинаково поджарены «огнеметом» до состояния «легкой хрустящей корочки», остатки волос и шапочек стояли декоративной икебаной, глаза были широко открыты, в них плескался мрачный океан пролетарской мести. Сидели и молчали. Ибо всё, и даже более, было сказано в первые минуты события. – Наф-наф, Нуф-нуф и, стесняюсь спросить, Ниф-ниф?