Осталась главная проблема. Впрочем, проблема ли? Направилась в ванную, приняла душ, смыла остатки косметики, а то моим лицом только соседей пугать. Расчесалась, заплела волосы в тяжелую косу. Так позволяла себе ходить только дома. Может, пересмотреть взгляды? Халат убрала в шкаф – нечего щеголять в нем перед посторонним мужчиной, пусть даже между нами что-то было. Надела удобные домашние штаны, футболку и пошла на кухню заваривать кофе. Без этого напитка не представляла себе жизни, им начинался и заканчивался мой день. Настроение преодолело отметку «ноль» и доползло до «плюс один», когда из спальни донесся шорох. Кажется, кто-то проснулся. Значит, придет на запах кофе. Вот только выходить никто не торопился. Наверное, парню тоже надо осознать, кто он и где. Мысленно пожалев несчастного, захватила вторую чашку. Сейчас вежливо объясню, что постель – не повод для знакомства, и выпровожу за дверь. Разве что кофе разрешу выпить. Он-то не виноват, что попался мне под горячую руку и разбитое сердце. Глубоко вдохнула, приказывая себе успокоиться, и вошла в комнату. Субъект с зимним именем сидел на кровати, даже не подумав одеться, разве что стратегически важные места одеялом прикрыл. И посмотрел на меня так, что стало не по себе. Холодно, свысока. – Доброе утро, – заставила себя быть вежливой, все-таки квартира моя, получается, я его сюда притащила. – Кофе будешь? – Что такое кофе? – раздался ледяной голос. Что? Иностранец? Нет, говорит без акцента. Издевается? – Вот, – протянула ему чашку. Тот милостиво принял подношение, принюхался, задумался. – Ты отпила из нее? – спросил так, что я пожалела, что не плюнула! – Нет, конечно. – Так отпей. Сумасшедший! Он и на скамейке вел себя так, будто является королем мира, которого привлекло только слово «еда». А теперь еще и выкобенивается! – Ну, знаешь ли! – Спокойствие летело куда-то к чертям. – Или пей, или вылью. – Не стала уточнять, что на голову. Парень спорить не стал. Пригубил кофе, смешно придерживая чашку. Еще бы мизинчик оттопырил, как принцесска! Поморщился, будто гадость ему налила, но допил. – Благодарю, – протянул мне чашку. Самому отнести на кухню и вымыть не судьба? Хотя для этого надо одеться. – Может, хотя бы трусы натянешь, а? – Помоги мне облачиться, – потребовал сумасшедший. – Сам оденешься, не маленький. Нет, надо поскорее его выпроваживать! Вроде пили одинаково, а парень еще не протрезвел. Он закусил губу и окинул меня презрительным взором. Перевел взгляд на себя, снова меня. – Скажи-ка мне, женщина, мы что, разделили вчера ложе? – И не только ложе, – ответила, взглядом пытаясь отыскать телефон. Кого вызывать-то, «скорую» или полицию? – А еще и несколько бокалов коньяка и шампанского. Впрочем, к тебе нет никаких претензий. У меня был тяжелый день. У тебя, наверное, тоже, поэтому будь так добр, одевайся и уходи. Винтер опустил голову, словно его внезапно плитой придавило. Затем снова взглянул на меня холодно – я даже поежилась – и пробормотал: «Могло быть и хуже». – Хуже – что? – уточнила. Он все-таки поднялся с кровати, потянулся за плавками. Хотя, плавками его нижнее белье можно было назвать с трудом, скорее уж панталонами. Видимо, счел, что прикрыть зад – достаточно для выяснения отношений, потому что шагнул ко мне. – Раз отныне ты – моя жена, давай определим границы нашей совместной жизни. – Ты что, наркоман? И запоздало подумала, где он мог в моем доме наркоту взять? Проснулись мы вместе. Может, с собой принес и принял, пока была на кухне? Присмотрелась – зрачки не расширены, на вид – совершенно адекватный, хоть и ведет себя странно. Не наркотики… Алкоголь должен был уже выветриться. Что с ним не так? – Кто такой наркоман? – Так, слушай меня внимательно. – Скрестила руки на груди. – Да, мы вместе провели ночь. Предполагаю, что нам было хорошо и весело. Мы оба – люди взрослые. Сейчас ты оденешься и навсегда покинешь мою квартиру. Я же буду вспоминать о тебе крайне редко, как о приключении. И ты так же. Понятно? – Ты – моя жена, – повторило синеглазое несчастье. – С какой стати? – Мы с тобой разделили ложе! – Винтер, да если бы все, кто разделили ложе, тут же становились мужем и женой, у нас бы уже конец света наступил! – В вашей стране не так? – нахмурился мой гость. Все-таки иностранец. – Не так! – Дай руку. – Еще чего! – Дай! Винтер перехватил пальцами мое запястье. Вдруг по коже словно искры льда пробежали, и на руке проступила странная то ли татуировка, то ли рисунок. – Это что? – прошептала ошарашенно. – Брачная печать, – тихо ответил Винтер. – А ты говоришь, что не жена мне. Впервые стало не по себе. Я отступила – а вдруг кинется? Но Винтер и не думал кидаться. Вместо этого махнул рукой в сторону кровати. – Смени белье и набери мне ванну. – Стоять! – Перехватила его. – Во-первых, квартира моя. Во-вторых, ты здесь никто. Собрал свои шмотки и вышел. Винтер посмотрел на меня с укоризной. Затем медленно начал одеваться и, кажется, не с первого раза попал руками в рукава рубашки. Шелковой рубашки, между прочим. Уж я-то знала толк в тканях. Я же стояла посреди комнаты, скрестив руки на груди. Мало мне Сергея и Анфиски! Почему именно на мою голову свалился какой-то псих? И откуда взялась татуировка? А главное, куда делась? Гипноз? Я сама схожу с ума? Может, это меня уже лечить пора? – Послушай, женщина, – попытался заговорить со мной гость, – думаю, тебе стоит выслушать мою историю и рассудить самой. – Не желаю! Хочу, чтобы ты ушел. Немедленно. Винтер вздохнул, натянул штаны. На пуговичках. Что, с молнией купить не судьба? Где только нашел такие? Затем отыскал взглядом куртку – она лежала на кресле. Накинул ее. – Обувь где? – Где снимал. Гордо прошествовал в коридор. На сапоги, впрочем, смотрел с легким недоумением и, кажется, пошел к двери, не завязав шнурки. Что за детский сад? Чем его так по голове приголубило? Воззрился на замок. – Как это открывается? Я подошла и, провернув ключ, распахнула перед ним дверь. – Прошу. – Выслушай… – Нет. Наше знакомство на этом исчерпано. Точка! Пошел вон. Винтер закусил губу и шагнул за порог, я заперла дверь. Почему конец года, а у меня все валится из рук? Что за безумие со мной творится? Хотелось реветь от безысходности. И все – на мою голову! Еще раз изучила запястье. Нет ни следа татуировки, но, когда прикасаешься к руке, будто холод идет. Что это такое? Что творится? Вернулась на кухню, села за стол, уронила голову на руки и замерла. Ничего, главное, чтобы у ночи не было последствий в виде какой-нибудь не особо приятной инфекции. Беременность мне, к счастью, не грозила – принимала таблетки, собиралась бросить после свадьбы с Сережей, выходить замуж с животом выше носа не хотелось. Уже за это стоит сказать бывшему спасибо. И что теперь делать? Елка! Покупки, подарки. Шопинг любой женщине поднимет настроение, вот я и решила, что пора отвести душу. Натянула джинсы, свитер. Захватила сумочку с наличкой и кредитками – гулять так гулять. Накинула любимый полушубок и вышла из квартиры. Снаружи меня ожидала картина маслом. Герой-любовник сидел на ступеньках, прижавшись лбом к перилам, и являл собой эдакий пример кота, которого бессердечная хозяйка вышвырнула из дома на мороз, чтобы не драл обои. И уходить этот тип точно не собирался. – Поднялся, быстро, – скомандовала я. Главное, вытащить парня из подъезда, а уж консьержка его впустит только через труп. Причем, его труп. – Зачем? – Винтер взглянул на меня снизу вверх, но показалось, будто сверху вниз. – Затем, что это – мой подъезд, и тут тебе не место. За мной! – Не кричи, я тебе не прислуга, – ответил тот, но со ступенек поднялся и потащился за мной.