– Винтер! – позвала я. – Вин! Вышла в коридор. Из-за двери двойняшек доносились голоса. Не скажу, что там ругались, но интонации были такими, что лучше бы кричали. Стучать не стала, распахнула двери, чтобы застать сумрачную картину. Мишка лежал на кровати и листал какую-то книгу, Винтер замер напротив Ярика и Мирика и что-то им высказывал. Я выхватила только конец фразы: – Я вам доверился, как друзьям, а вы… – И замолчал, заметив меня. Двойняшки выглядели растерянными. Видимо, слова Винтер подобрал, что надо. Кузенов трудно усовестить и озадачить, а сейчас оба казались слегка пришибленными и полными раскаяния. – О, а вот и героиня дня, – обрадовался мне Мирик. – Аленка, ты это, извини. За то, что мы… Ну ты поняла… – Поняла, – кивнула. – Не извиняю. – Праздники же, – настаивал Ярик. – Извини. А мы вас на ужин пригласим, за наш счет. В любой удобный день. – Что ж, хорошо. Ужин? В копеечку вам влетит ужин, братишки! – Вот и отлично! О, Вин, а где ты так лбом приложился? Ссадина на лбу никуда не делась. Винтер поморщился и отвел взгляд. Хорошо, хоть исправлять не стал. – Упал, очнулся, гипс, – за него ответила я. – Ладно, ребята, вы как хотите, а мы – собираться. – Да, мы тоже после обеда уезжаем. Так что сборы – наше все. День покатился по привычной колее. Помочь Винтеру наладить температуру воды в душе, вернуть двойняшкам свитер, позавтракать, попрощаться с семьей. Уже перед самым отъездом мама позвала меня к себе на минутку. – Алена, я вижу, что между тобой и Винтером, – она замялась, – есть некая… симпатия. – Допустим, – кивнула, не подтвердив, но и не став ее разубеждать. – Держись его. Он вроде хороший парень. – Ладно, мама, – пообещала, расцеловала родителей и наконец-то села за руль. Хороший, как же. Сосланный на землю за мятеж против собственного отца. Кстати, в это верилось с трудом. Винтер казался пусть и высокомерным, но неплохим человеком, который четко знал, как себя вести и с кем. И для изгнанника держался очень даже хорошо. Вот и сейчас с любопытством разглядывал из окна автомобиля пролетающий мимо город. – Знаешь, я, наверное, никогда не привыкну к вашему миру, – сказал внезапно. – Привыкнешь. Поверь, человек ко всему привыкает. Вот лет двадцать назад половины из нынешних изобретений и в помине не было. А те, что существовали, были доступны только узкому кругу людей. А сейчас мы не мыслим жизни без смартфонов или интернета. А когда лишаемся привычных благ, начинаем злиться. – И как мне во всем этом разобраться? У меня нет двадцати лет. – Я помогу, – пообещала искренне. – Прямо сегодня и начнем. Правда, наука сложная и объемная, но и ты – парень не глупый. – Хорошо, я готов. Остановила машину на светофоре. – Смотри, – указала Винтеру, как школьнику. – Это светофор. Когда переходишь через дорогу, он указывает, можно ли идти. Красный – нельзя, желтый – ожидание, зеленый – можно. Иногда, бывает, мигает отсчет секунд до следующего сигнала или появляется изображение идущего человечка. – А почему именно такие цвета? Пожала плечами. Никогда не углублялась в этот вопрос. А Винтер уже прилип к окну, наблюдая, как меняется сигнал светофора. Да уж, он в нашем мире – как ребенок, даже в мелочи придется тыкать носом. Так мы и продолжали путь домой. Я изредка указывала Вину на тот или иной объект, он спрашивал, если что-то было непонятно. Но зато заметила, что его настроение постепенно улучшается. Ведь не все так плохо! И мне рядом с ним легко и свободно. И не было времени морочить голову посторонними мыслями. Лифт и вовсе казался Винтеру родным. Он лично нажал кнопку, и мы поднялись в квартиру. – Я тут пробыл всего два дня, – хмыкнул Винтер, развешивая одежду в шкафу, – и почему такое ощущение, что вернулся домой? – Потому что, какими бы замечательными ни были родственники, от них устаешь, – отозвалась, натягивая привычную домашнюю одежду. Мы уселись в зале с чашками кофе. Блаженство! – Винтер… – Что? – Послушай… Прости, если лезу не в свое дело, и, если не хочешь, не отвечай, но… Почему вы поссорились с отцом? Винтер мигом отгородился привычной ледяной стеной – переменился в лице и будто ушел в себя. Сложный он все-таки человек. Я уже думала, что промолчит, но он ответил: – Отец меня ненавидит. – Как это? – Да вот так. Мои сестры – дети от другого брака. Мачеха у меня хорошая, не подумай, но мы никогда не были особо близки. А отец… Наверное, он видит во мне мать. Поэтому его в моей жизни почти не было. Так, образ. Или, лучше сказать, образец. Говоришь, как с пустым местом. Точнее, чувствуешь себя именно им. И в один момент я сорвался. У меня был друг, мы с детства дружили, и его семья попала в опалу. Я просил о помиловании, отец отказал. Заявил, что не моего ума дело, а если так жажду помочь, то лучше заняться собственной жизнью и выбрать невесту, пока он не сделал это за меня. – Жалеешь? Что устроил мятеж? – Да, – задумчиво ответил Винтер. – Но не о том, что пытался свергнуть отца с престола, а о том, что пострадали мои друзья. Я-то здесь, а где они? Их никто не пощадит. Уже не рада была, что завела этот разговор, но я должна знать. Понять, что происходило в его жизни до того, как он попал на Землю. Потому что Винтер перестал быть для меня чужим человеком. – А твоя мама? Она жива? – спросила, чтобы разом покончить с неприятной темой. – Да. У нее другая семья. – Но ты же сказал, что у вас браки – раз и навсегда, – зацепилась за несоответствие. – Если не было измены. А она была. И второй брак у нее неофициальный. Потому что, как я тебе и говорил, тот, кто уличен в измене, не может создать семью по закону. Но их брак с отцом был разорван, и она ушла. Я слышал о ней лишь пару раз. – Прости, что заставила говорить о неприятном. – Ничего. – Винтер махнул рукой. – И можешь звать меня Вин, если хочешь. Просто так обычно называли родители, и я никак не могу привыкнуть… Он отвернулся, задумался о чем-то своем. Я отставила чашку и придвинулась к нему, обняла. Это начинало входить в привычку – вот так делиться одним теплом на двоих. – А хочешь, покажу тебе телевизор?! – придумала, чем можно его отвлечь. – Наше чудо техники. – Покажи, – Винтер без особого энтузиазма пожал плечами, но я уже отыскала пульт, которым пользовалась крайне редко, предпочитая смотреть все через интернет, и нажала на заветную кнопку. Вспыхнул экран, возникла картинка, и Винтер забыл обо всем на свете. – Магия! Совсем как на Новый год! Я еще тогда хотел спросить, – прошептал он ошеломленно, глядя на самую обычную рекламу. – Нет, не магия. Техника. Изображение сначала снимают на камеру, а затем уже передают в каждый дом. То есть то, что ты видишь, могло происходить год или десять лет назад и даже больше. И не факт, что это – на самом деле. По экрану прошлась мультяшная корова, обещая самое вкусное в мире молоко. – Нет, это магия, – упорствовал Винтер. – Я такого в жизни не видел! – В Ледяных чертогах нет техники? – Такой – нет. Есть другая. В основном разные виды саней, управляемые через магические потоки. Голограммы для связи на расстоянии. А тут… – И он завороженно уставился на рекламу стирального порошка. Значит, могу оставить Винтера наедине с голубым экраном и немного поработать. Показала, как пользоваться пультом, и пошла в спальню, к любимому ноутбуку. Надо было проверить почту, поздравить с Новым годом всех, кого не успела. А не успела никого, кроме своей семьи. Да и была пара проектов, которые мы собирались воплощать после праздников. Их тоже следовало немного проработать. Из гостиной доносились только звуки телевизора. Как говорится, чем бы «дитя» ни тешилось, лишь бы не плакало. Я с головой ушла в работу, поэтому и шагов в коридоре не услышала, а когда раскрасневшийся Винтер появился на пороге комнаты, не поняла, в чем суть проблемы. – Что? – Пришлось отвлечься от графиков за последний квартал. – Алена, я, конечно, все понимаю, но разве в вашем мире нормально… м-м-м… провести с кем-то ночь на экране? Горе мое… Хорошо, хоть время не ночное. Значит, Вин попал на какой-то фильм со сценой средней откровенности. – Нормально. Это же не на самом деле. – Но там же… – И снова покраснел. Да уж, воспитание так и прет. Кстати, о браках в Ледяных чертогах мне было известно по-прежнему не так много. – Это просто красивая картинка. Кадр. Фальшивка, если хочешь. Винтер не понимал. Похоже, его до глубины души возмущала подобная фривольность. Прощай, работа. Честное слово, словно ребенка приобрела. Только он взрослый, и его хочется то потискать, то прибить. Захлопнула крышку ноутбука.