– На следующий день мы с Гаррисоном выяснили отношения. Он пришел ко мне, желая узнать, почему я отбиваю у него девушку. Я же хотел знать, почему он позволяет ей так вести себя, если она – его девушка. Мы подрались. Ничего серьезного. Нас разнял Моретта. И Гаррисон в бешенстве убежал. Она позвонила мне в тот же вечер. «Хорошие новости! Я не должна стеснять твоей свободы. Мы с Люком снова вместе, и он будет моей парой на выпускном». Она содрогнулась. – Ой. Линк засунул руки в карманы. – Это была просто влюбленность. Мне было восемнадцать лет. Я ничего не понимал ни в жизни, ни в любви. Порой ему до сих пор так кажется. – Ты знал, какие цветы она любит больше всего. И ты грустил, когда говорил о ней. Чувства остаются чувствами, неважно, восемнадцать тебе лет или восемьдесят. – Она даже не принимала меня всерьез. Она сказала, что я – хороший друг, который помог ей образумить Люка. – Это подло, – сказала она. – Ей было восемнадцать лет, и она была влюблена. – О, значит, Карен могла влюбиться, а ты просто запал на нее? – заметила Мак. – В эмоциональном плане девочки взрослеют быстрее, чем мальчики. – Справедливое замечание. Но это не значит, что твои чувства были ненастоящими. Они были настоящими. Такими настоящими, что даже спустя годы, когда Линк прибыл на место происшествия, которое унесло ее жизнь, он застыл на месте. Когда они приехали туда, она уже скончалась. Множество вопросов проносилось в его голове. Что, если бы он поборолся за нее? Что, если бы она выбрала его, а не Люка? Что, если бы она поняла, что скрывалось за его игривой юношеской внешностью? Но он этого не сделал. Она этого не сделала. И в какой-то момент он перестал верить в то, что это было нечто большее, чем обычный легкий флирт. Он был хорошим парнем, но всегда недостаточно хорошим для того, чтобы стать чьим-то мужем. – Это было здесь. На этом месте, – сказал он. Воспоминания вспыхнули так, как порой они вспыхивали поздно ночью, когда он не мог уснуть. – Помню, я подумал, что это точно конец. Я даже не знал, что буду по-прежнему надеяться на то, что однажды она заметит меня. Выберет меня. Мы жили в одном городе, повсюду сталкивались друг с другом. Не то чтобы я надеялся, что она разведется. Я не такой уж кретин. Но, полагаю, я всегда надеялся, что однажды мне все равно выпадет шанс. Однажды я добьюсь этого. А потом все закончилось. Больше никаких шансов. Оттолкнувшись от стены, Мак ничего не сказала. Она просто обвила его руками за талию и крепко обняла. – Прости, что порчу тебе настроение, – прошептал Линк ей в макушку. – Не будь идиотом, – сказала Мак. – Спроси, откуда у меня этот шрам. Секунду он хранил молчание. – Ты уверена, что хочешь, чтобы я задал этот вопрос? – Мы делимся тяжелыми воспоминаниями. Ты делишься. Я делюсь. Он приподнял ее подбородок так, чтобы она посмотрела в глаза. – Откуда у тебя этот шрам, Дрими? – спросил Линк, проводя пальцем по неровной отметине цвета слоновой кости. Мак глубоко вздохнула и медленно выдохнула. – Я проходила резидентуру в отделении неотложной помощи в Техасе. Туда привезли пациента. Автомобильная авария. Я хорошо знала его и не должна была работать с ним, но у нас не хватало персонала, а речь шла о жизни и смерти. Я сделала все, что сумела, но этого все равно оказалось недостаточно. Он так и не очнулся. Я констатировала смерть. У нее был отсутствующий взгляд. – Я потеряла пациента. Своего первого пациента. Его девушка – ее я тоже знала – она… обезумела, – она говорила сдавленным голосом. – Когда я сказала ей, что он скончался, она разбила стеклянную вазу о сестринский пост и подошла ко мне, держа в руках большой осколок. Потребовались два санитара и одна совершенно разъяренная медсестра, чтобы оттащить ее от меня. Я даже не могла сопротивляться. Она все время повторяла, что я убила его. Моя смена закончилась тем, что мне наложили шов. – Довольно тяжело терять кого-то, но к чему обвинять тебя? – Во весь голос. На моем рабочем месте, где я изо всех сил старалась проявить себя, – откликнулась Мак. – Она была под кайфом. Оказалось, что он тоже. Он умер от передозировки. Возможно, он выжил бы, несмотря на травмы. Я сделала все, что смогла. Но все равно я чувствую свою ответственность. Даже теперь, когда я узнаю о новых методах, о новом протоколе лечения, я размышляю, смогла бы я спасти его, зная об этом. – Призраки, – сказал Линк. Она снова посмотрела на него. – Да. Они всегда здесь, затаились в полумраке. – Как мы будем изгонять бесов? – пошутил он. Потом содрогнулся. Тай был прав. Он боялся. – Может быть, мы просто будем двигаться вперед и оставим их позади? – задумчиво проговорила она. – Иногда это трудно сделать, – сказал он, заправляя ей за ухо волнистую прядь. – Понять, когда пора расстаться с прошлым и когда пора возводить на нем будущее. Скользнув руками по его груди, по плечам, Мак сцепила пальцы у него на шее. – Я думаю, ты должен забыть о прошлом и прямо сейчас поцеловать меня. Линк вел ее спиной вперед до тех пор, пока она не уперлась в стену. Мак прижималась грудью к его груди. Его возбужденный член был зажат между ними, кровь пульсировала в жилах, требуя прорваться в нее. – Как мне поцеловать тебя, Дрими, как бы тебе хотелось? Мак облизнула губы, и розовый кончик ее языка разжег желание, от которого изнывала его душа. – Поцелуй меня так, как будто ничто больше не имеет значения, – прошептала Мак. Ее зеленые глаза смотрели серьезно, умоляюще. И Линк дал ей то, чего она хотела. Глава 40 Поцелуй из нежного и сладкого превратился в нечто непристойное, требовательное, и Мак упивалась этим. Линк прижимался губами к ее губам, покусывая их до тех пор, пока она не уступила, издав слабый стон. Он прижал ее бедрами к стене. Она ощущала животом его горячий и твердый восставший член, а его руки мгновенно принялись ласкать ее повсюду. Они оттягивали ей волосы, зарывались меж бедер, а потом скользили под толстовку, пробиваясь сквозь преграды, чтобы добраться до наэлектризованной кожи. Его язык овладел ее ртом, словно это была далекая горная вершина. Нечто, что нужно было победно, триумфально завоевать. Мак хотелось, чтобы Линк потребовал от нее всего остального, чтобы взял ее всю целиком так, чтобы ей больше нечего было отдать. Прервав поцелуй, Линк сорвал с нее толстовку, потом стащил майку через голову. Зарывшись лицом меж ее грудей, он издал мучительный стон. Линк толкался о нее бедрами, отчего она ощутила нарастающую пульсацию где-то глубоко внутри. Линк нуждался в этом. Нуждался в Мак. А ей хотелось, чтобы он так страстно нуждался в ней. Она слегка оттолкнула его только для того, что стянуть с него рубашку через голову, и вонзила зубы в татуировку на груди. – Ты потрясающе красив, – сказала ему Мак, теребя языком его сосок. – Твою мать, – выдохнул Линк. – Скажи, что ты хочешь меня, скажи это, Маккензи. Учащенное биение сердца отдавалось у нее в ушах. Страстное, животное желание разрывало ее. – Трахни меня у этой стенки. Линк грязно выругался, словно давая волю чувствам. Одним резким движением он спустил с нее шорты и трусики. Ей удалось освободить одну ногу, прежде чем он приподнял ее, чтобы она обхватила его ногами за бедра. Сапог мешал Мак сохранять равновесие, но руки Линка крепко сжимали ее, а спина упиралась в кирпич. – Да благословит Бог спортивные шорты, – прошептала она, просовывая руку между ними и высвобождая его пенис. Из его горла вырвался глухой стон, когда она взяла в руку его член. Прижимая Мак к стене, Линк сдернул с нее бюстгальтер, спустив его под грудь, и жадно устремился губами к ее соску. В Мак как будто ударила молния. Все ее существо ожило и воспламенилось. Мак не чувствовала ничего, кроме растленного биения в груди и твердого, как мрамор, члена, сжатого в ее руке на расстоянии всего дюйма от того места, к которому она страстно желала его приблизить. – У нас нет презерватива, – задыхаясь, проговорила Мак. Линк изощренно выругался, уткнувшись ей в грудь, а потом оттянул зубами ее затвердевший сосок. Мак чуть не задохнулась. – Мне хорошо, если тебе хорошо. Он, громко причмокнув, выпустил ее сосок. – Да?