На черно-белой кафельной плитке остались отпечатки лап и ошметки грязи. – Я вытру, – пообещал Линк, глядя на часы. – Клянусь. Мак, начав хохотать, не могла остановиться. Саншайн приняла их хорошее настроение за комплимент и прыгнула на Мак, оставив у нее на груди два идеальных отпечатка грязных лап. – Саншайн! – Линк схватил собаку за ошейник. – Разве это вечеринка, если собаке во время нее не требуется принять ванну, – заверил он Мак, таща грязное чудовище через заднюю дверь. – Тогда это будет адская вечеринка, – предсказала Мак, оглядывая беспорядок на кухне. Пока она оттирала пол, Линк сбегал за льдом, о котором она забыла, и вернулся с ингредиентами для какого-то соуса по секретному рецепту и охапкой цветов. Цветов из магазина. – Я подумал, что ты заслуживаешь новых, – сказал Линк, ставя в вазу букет желто-оранжевых цветков. – Потом я покажу тебе свой секретный рецепт соуса для крылышек Баффало. Перестав вытирать пол, Мак уставилась на цветы. Саншайн, все еще с грязным носом, с надеждой виляя хвостом, печально уткнулась в раздвижную стеклянную дверь. До Мак долетел запах зажженного гриля и звуки музыки, которую Линк включил через беспроводные колонки. Она не подумала бы о музыке. Раньше она не знала, насколько ей нравятся свежие цветы. Раньше она понятия не имела, любит ли она послушную собаку. И раньше она не была готова к тому, что у нее будет такой сексуальный сосед с татуировками и обаятельной улыбкой. У нее странно защемило сердце. – О боже, – прошептала Мак, хлопнув себя по груди. Так вот как это бывает. Не было никакого смысла бороться с этим. Она взяла да и влюбилась в Линкольна Рида. * * * Час спустя, когда ее двор был полон народа, Мак все еще была в шоке. Из динамика лилась мелодия, смесь поп-музыки и кантри. Вечерний ветерок разносил аромат жареного мяса и свечей от комаров с цитронеллой. Кто-то где-то жег листву. Эллен пришла с большой миской салата «Цезарь» и упаковкой из шести бутылочек сельтерской воды. Альдо и Глория привели с собой девочек и принесли два пирога с орехом пекан. Люк и Харпер явились без детей благодаря тому, что брат Люка Джеймс и его приятель предложили взять их с ночевкой. Они появились с кульками хот-догов и гамбургеров и со своими собаками, которые весело возились с Саншайн и умоляюще смотрели на каждого, кто подходил к грилю. У Харпер из-под воротника свитера проглядывал свежий засос, а с лица Люка не сходила самодовольная улыбка. Фрида с мужем, которые принесли салат из сладкого картофеля и креветки, пришли в разгар спора о том, разумно ли покупать таймшер для отдыха в Кабо-Верде. Рассел и Дениза, явившиеся с двумя бутылками очень хорошего вина и макаронами с трюфелями и сыром, вступили в спор о таймшере. Тьюзди тоже хотела прийти, но они с бойфрендом уехали на выходные в Пенсильванию на десятимильные грязевые гонки. Наполнив тарелки, все продолжили разговаривать. «Работа. Еда. Дети. Футбол. Медицина». Все шло именно так, как Мак и предполагала, и она почти не могла поверить, что это происходит на ее собственном заднем дворе. Она переборщила. Теперь, сидя на ступенях веранды и молча наслаждаясь бокалом вина, Мак это понимала. Еды было явно слишком много. В столе для пикника, хотя он чудесно дополнил задний двор, не было такой неотложной необходимости, как ей казалось, по крайней мере, в последние пять дней. И не было никакой возможности, чтобы один трехлетний ребенок съел две дюжины стаканчиков с мороженым. Но все равно это было замечательно. Она наблюдала за тем, что превратилось в довольно успешную вечеринку, когда к ней подбежала Лючия, трехлетняя дочка Альдо. Ее милые пухлые щечки были испачканы мороженым, как сразу же догадалась Мак, а губы окрасились красным соком из запасов Линка. – Привет, – сказала Лючия. – Привет. – Я упала и ударилась лицом о землю, – сказала девчушка, показывая на царапину на подбородке. – Ой, – сказал Мак. – Как ты получила свое бо-бо? – спросила Лючия, тыкая пальцем в шрам у Мак под глазом. Чтобы не лишиться глаза, Мак на дюйм или два отодвинулась назад. – О, это произошло очень давно. – Это было случайно или нарочно? – спросила Лючия. – Мама говорит, что, когда люди ушибаются, это не случайно. Но что с ними все будет хорошо. Мак была не в силах заставить девочку замолчать. – Хм, полагаю, это было нарочно. Лючия положила ей на бедра свои круглые кулачки. – Нехорошо, когда кто-то обижает другого, – заявила она. – Да, нехорошо, – согласилась Мак. – Но теперь со мной все в порядке. – С моей мамой тоже теперь все в порядке, – сказала девочка, сочувственно кивая. – Иногда я целую ее старые бо-бо, чтобы убедиться, что они больше не болят. – Это очень мило с твоей стороны, – сказала Мак, чувствуя, как болезненно сжимается горло. Наклонившись, Лючия чмокнула Мак в глаз. – Вот. Теперь у тебя тоже не будет болеть. Мак в растерянности смотрела, как девчушка удирает, до тех пор, пока ее образ не затуманили подступившие к глазам слезы, которые она, моргая, пыталась остановить. Почувствовав чью-то руку на своем плече, она встрепенулась. Линк сел рядом с ней, а свежевымытая Саншайн зарылась под руку Мак с другой стороны. Он ничего не сказал. – Мне просто что-то попало в глаз, – придумала Мак. Он погладил ее рукой по спине, и Мак захотелось обо всем рассказать ему. Выпалить те слова, которые переполняли ее, требуя, чтобы их выпустили на свободу. Теперь их было так много, что она не знала, что со всеми ними делать. Вместо этого она положила голову Линку на плечо, решив, что, прежде чем принимать необдуманное решение, она просто некоторое время подумает над ним. Глава 38 Линк спорил с Люком о бейсболе, поглядывая на Мак, она начала переговариваться с Денизой и Фридой, сидевшими на противоположной стороне дворика. Линк почувствовал, что кто-то тянет его за край толстовки. – Шеф Винк! Можно я нарисую тебе картинку? – спросила Лючия, сверля его своими большими, красивыми вьетнамскими глазами. – Я люблю картинки, – сказал он. – Товда мне нужна бумага, – сообщила она. – Я принесла карандаши и четыре книжки-раскраски, – сказала Глория, возникая за спиной дочери. – Но она настаивает на бумаге. – Позволь, я спрошу у Дрими, – сказал Линк, делая вид, что не замечает взгляда, которым Глория обменялась с Люком. Всех удивляли его отношения с Маккензи, но ведь пора уже смириться с этим. Линк вмешался в женские разговоры о том, должна ли Харпер в следующем году баллотироваться на должность мэра Биневеленса. – У тебя есть бумага, которую мог бы реквизировать трехлетний ребенок? – спросил он. Мак улыбнулась ему как-то по-новому, нежно и мечтательно, отчего ему захотелось вышвырнуть всех прочь и целовать ее весь остаток вечера. – Конечно, – сказала она. – В гостиной на полке рядом с камином лежит блокнот. – Спасибо. – Затем Линк и вправду поцеловал ее. Он не мог ничего с собой поделать. Он ушел, оставив ее вместе с охнувшими хором Фридой и Денизой, и направился в дом, при этом все три собаки бежали за ним по пятам. – Ведите себя прилично, – пригрозил он им. Он нашел блокнот, на самом деле это был альбом для рисования, лежавший на стопке медицинских журналов, и раскрыл его. Сделанный угольным карандашом портрет удивил и заинтриговал Линка. Это была молодая женщина со смеющимися глазами и густыми черными волосами, в торжествующем буйстве вьющимися вокруг ее лица. Перевернув страницу, он увидел другой портрет – коротко стриженного мужчины с морщинами вокруг глаз и сжатыми в непреклонную прямую линию губами. Он был одет в форму, украшенную множеством наград за военную службу. – Не этот, – сказала Мак, входя в комнату. – Я забыла. Блокнот лежит на тумбочке. – Маккензи, это удивительно. Мак посмотрела на него с болью. – Что-то не так? В чем дело? – спросил Линк, закрывая альбом. Прикусив губу, Мак взяла блокнот со спиралью, лежавший рядом с диваном. – Это мои мертвецы, – наконец проговорила она.