Она сделала снимок на дедушкин сотовый телефон. – Это было остроумно, – сказал Лерой, пока Тайрон восхищался фотографическим доказательством своего острого фарингита. – Теперь он не станет показывать всем свое горло. Мак улыбнулась. Пожалуй, она начала привыкать к работе семейного врача. * * * Это не было суточным дежурством в отделении скорой помощи или вызовом в связи с травмой, но день в семейной клинике все равно выматывал. Она помешала подогретый суп, который ей не довелось съесть в первый раз, когда зашел пациент без записи с побочным эффектом от лекарств. Рассел тоже был занят, впрочем, он принял меньше пациентов, чем она. Бросив взгляд на показатели, она почувствовала, что побеждает. Перевернув страницу в медицинском журнале, она прислушалась к тому, что происходит в приемной. И тут в комнату отдыха ворвался Рассел в развевающемся на ходу белом халате. Он швырнул на стол перед ней пачку распечаток. – Что написано в первой строчке карточки Эллен Ковальски? Мак осторожно взяла в руки листок. – Спросить пациентку, не передумала ли она принимать транквилизаторы. «Черт». – Я пропустила раздел примечаний. Я позвоню ей домой… – Теперь прочитайте первую строку в карте Тайрона Махони. – Я поняла. Я забыла посмотреть примечания. Этого больше не произойдет. – Завести с Лероем Махони разговор об операции, в том числе об использовании кроверазжижающих препаратов, – прочитал Рассел, глядя поверх очков для чтения. – Почему это также отмечено в карте ребенка? – спросила она, начиная все больше раздражаться из-за этого постыдного представления. Он снова подвинул ей листок. – Потому что Лерой сделает все, что угодно для того, чтобы уклониться от визита к врачу. Он приводит своего внука, но отменяет почти каждый визит, назначенный ему после операции на бедре. Мы стараемся осмотреть его, пользуясь тем, что он приходит на прием с внуком. Особенно с тех пор, как он перестал принимать кроворазжижающие препараты. Прочитав запись, она вздохнула. – Я исправлю это, – пообещала она. – Здесь нет ничего, что следовало бы исправлять. Разве трудно потратить тридцать секунд, чтобы прочитать примечания, доктор О’Нил? Халатность стоит людям жизни. И поэтому я провожу здесь в Биневеленсе свои выходные, вместо того чтобы восхищаться своей женой в вечернем платье по пути на благотворительное мероприятие по сбору средств для нуждающихся. Отодвинувшись от стола, Мак встала. – Послушайте, доктор Робинсон, я понимаю, что вас бесит то, что вы находитесь здесь, вместо того чтобы весело проводить время среди смокингов и закусок, но так сложилась ситуация. И если вы можете научить меня тому, как стать достаточно хорошим семейным врачом и не нуждаться в няньке, то не имеет смысла злиться на меня. Возможно, вы не выносите тех врачей, которые лечат не так, как вы, но я не терплю нарочито неуважительного отношения. Я совершила ошибку, и я исправлю ее. Больше я ее не повторю. И вам просто придется смириться с этим. Оставив снова остывший суп, Мак прошла мимо Робинсона, не обращая внимания на открывших от изумления рты Фриду, Тьюзди и двух пациентов в приемной, а влетев в свой кабинет, захлопнула дверь. Через несколько секунд Мак услышала, как хлопнула дверь в кабинете доктора Робинсона. – Что ж, это было забавно, – сухо проговорила Мак в пустоту. Заурчало в животе. – Черт побери. Сев за стол, она взяла телефон, а потом взвизгнула, как девчонка, когда кресло неожиданно откинулось назад. – Твою мать, – прошептала она под нос. Положив телефон, она взяла стикер. «Купить новое гребаное офисное кресло». Осторожно подъехав обратно к столу, она снова взялась за телефон. – Привет, Тьюзди, не могла бы ты принести мне сюда суп, когда у тебя будет возможность? * * * Наконец последний пациент был осмотрен. Последняя карта обновлена. Кабинет заперт до утра. Ничто больше не отделяло ее от филе, которое она планировала пожарить, и заслуженного бокала красного вина. Роясь в сумке, чтобы найти ключи, Мак направилась к своему внедорожнику. К сожалению, оказалось, что Рассел припарковал свой роскошный, броский седан рядом с ее машиной. Робинсон стоял, прислонившись к капоту и скрестив руки на своей свежей голубой рубашке. С галстуком-бабочкой в горошек он выглядел более открытым, чем подсказывал опыт общения с ним. Мак раздумывала, как быстро распространятся по городу слухи о том, что два доктора подрались на служебной парковке. – Доктор О’Нил. Она тихо вздохнула. «Прекрасно». Одно раздражительное, агрессивное препятствие. Она затаила бы на него обиду, если бы он помешал ее мечтам о стейке с вином. – Доктор Робинсон. – Сегодня я высказал свое мнение и, к сожалению, устроил при этом сцену. – Да, устроили, – просто сказала она. – Я приношу вам за это свои извинения. Я понимаю, что выгляжу упертым. Не то чтобы я сомневался в ваших способностях. Я просто не доверяю вам. Пока. По мнению Мак, прямота, какой бы грубой она ни была, всегда лучше вежливой лжи. – Это справедливо. Но было бы проще для нас обоих, если бы вы действительно дали мне шанс. Это очень отличается от того, чем я занималась раньше. Но я хочу работать здесь. И хочу обеспечить наилучший уровень лечения, на который я способна. Но я не смогу этого сделать, если вы будете устраивать мне сцены в присутствии пациентов. – Я понимаю и приношу свои извинения за то, что вел себя непрофессионально. – Принято. И я прошу прощения за то, что пропустила примечания. Я привыкла иметь дело с пациентами в бессознательном состоянии, на грани жизни и смерти, без медицинских карт и семейных анамнезов под рукой. Больше я не оплошаю. – Хорошо. – Ладно. – Она снова потянулась за ключами. – Вы уверены, что способны выстроить отношения с нашими пациентами? – спросил Робинсон, снова скрещивая руки на груди. Она вздохнула. Честно? – Нет, не уверена. Он кивнул, принимая ее признание. – Тогда мы сосредоточимся именно на этом. – Хорошо. Спасибо. – Доброго вечера, доктор О’Нил, – сказал он, отстраняясь от капота своей машины. – О, и постарайтесь на этой неделе связаться с Эллен и Лероем. Стейк с вином могут подождать, решила Мак. Глава 16 Эллен не захотела возвращаться в кабинет для беседы, но поддалась на уговоры посидеть часок в баре «У Ремо», простоватом на вид, где в среду вечером на парковке было не найти места.