Вот только рюкзака в доме не было. Он не мог снова попасть внутрь в отсутствие Влады или ночью, потому что она все время включала сигнализацию. Он мог только подкараулить возвращающуюся домой Владу, чтобы ворваться в квартиру вместе с ней. Она представила, как это могло произойти и каковы в таком случае были ее личные перспективы выжить, и почувствовала, как холодок пробежал у нее по спине. Попав в ее жилище в тот момент, когда она возвращается с прогулки, он должен был обязательно ее убить. Наверное, решиться на убийство было не так просто, поэтому преступник и выжидал пару дней – набирался смелости. Господи, какое же счастье, что в этот вечер она приняла приглашение Радецкого и пошла в ресторан. Надежду он не убил по чистой случайности, а может быть, потому, что уже успел обыскать квартиру, пока та гуляла с собакой, и убедиться, что рюкзака здесь по-прежнему нет. Все, что ему было нужно, это уйти неузнанным, а для этого можно было бить не так сильно, не до смерти. В этот момент рассуждений Владу сильно затошнило. Так сильно, что пришлось начать дышать открытым ртом, глубоко и ровно, загоняя внутрь неизвестно откуда взявшуюся дурноту. – Надя, а где сейчас рюкзак? – спросила она домработницу, наблюдавшую за ней с легкой тревогой. Ну да, на ее памяти хозяйка никогда не выказывала подобной слабости. – Так в чистке, обещали в четверг отдать, сегодня то есть. Но я ж сегодня не заберу. – Не заберешь, – задумчиво сказала Влада. Она по-прежнему понятия не имела, что такого ценного могло лежать в ее рюкзаке. Она ничего туда не прятала, а все содержимое, распиханное по косметичкам, исправно перекладывала по другим сумкам. Неожиданная мысль вдруг пришла ей в голову. – Надя, а ты, когда рюкзак в химчистку сдавала, отделения все проверила? – Обижаете, Владислава Игоревна, – сказала Надежда. – Конечно, проверила. Я хоть и знаю вашу привычку россыпью в сумки ничего не кидать, но и на старуху бывает проруха. Кстати, так и вышло. У вас там в одном из карманчиков карточка лежала, так я ее достала, вы не думайте. Карточка? Какая еще карточка? Влада понятия не имела ни о каких карточках, кроме кредитных, которые лежали у нее в кошельке. Привычки рассовывать банковские карты по карманам сумок у нее не было никогда. – Понятия не имею, о чем ты, – сказала она искренне. – Она сейчас-то где, карточка эта? – В кармане пуховика моего. Я ж ее уже в самой химчистке нашла, в карман сунула. А пуховик тут, в больнице. Когда меня в приемном покое принимали, верхнюю одежду и обувь куда-то унесли. На хранение. Пуховик Надежды был Владе хорошо знаком. Вообще-то это был ее пуховик, купленный пару лет назад и отправленный в отставку, когда в этом году она купила свое модное дутое пальто. С ее любовью к новой одежде старая уже не лезла ни в какие шкафы, заваливать гардеробную ненужным хламом Влада считала неправильным, а потому раздавала все, что не носила, легко и без жалости. Вот и пуховик, синий, с искрой, отдала Надежде и улыбалась, видя, что та радуется дорогой обновке, как ребенок. Если попросить Владимира Радецкого, то, наверное, в камеру хранения можно попасть. А уж там она легко опознает пуховик и сможет, с разрешения Надежды, разумеется, порыться в его карманах. Надо же понимать, что это за карточка такая. Разрешение Надя, конечно, тут же дала, и Влада встала, собираясь прощаться. – Ты напиши мне сообщение, что тебе купить и принести, – сказала она. – Я либо сегодня к вечеру заеду, либо завтра. Хорошо? – Да не надо мне ничего. Вы если свою карточку в моем пуховике будете искать, то и мою банковскую тоже прихватите. Тогда можно будет все необходимое в главном корпусе в ларьке купить. Вон, Лена туда ходит, – она кивнула в сторону побитой мужем соседки и тут же снова скривилась, видимо, движения головы давались ей с трудом. – Ладно, карточку я раздобуду, денег на нее положу, – согласилась Влада. – Надя, ты поправляйся поскорее и еще раз прости меня, что так получилось. – Да нормально все, Владислава Игоревна, – заверила ее домработница. Выйдя в коридор и бредя к лестнице, Влада вдруг нос к носу столкнулась с Павлом Беловым. Ее главный инженер, одетый в белый халат, шел по коридору, неся в руках бутылку водки «Русский стандарт». – Ты чего тут делаешь? – удивленно спросила она. Впрочем, Павел удивился не меньше. – А вы? – ответил он вопросом на вопрос. – Я-то к заведующему отделением приходил, он просил меня на одном приборе программу перепрошить, висла она у них что-то. Я домой забрал, пару дней мараковал, но получилось, вот, пришел устанавливать, в ответ получил благодарность натурой, – и Белов потряс перед ее лицом бутылкой водки. – А я знакомую проведывала, – сказала Влада, не вдаваясь в детали. – У нас там бетонирование-то как, идет? – Да, ребята давно уже закончили. Сохнет все. Бог даст, во вторник-среду начнем монтаж. Вы бы зашли, посмотрели, что и как. – Обязательно зайду, Паша, – сказала она. – Сейчас с главврачом переговорю и спущусь. Хорошо? Он не успел ответить, потому что к ним подошла немолодая женщина с нервным, уставшим лицом. – Доктор, – сказала она, обращаясь к Павлу, – вы не подскажете, с кем мне по поводу мужа переговорить? У него операция вчера была. Поляков его фамилия. – Простите, я не врач, – сказал Белов. – Но ординаторская вон туда по коридору, вам там обязательно помогут. – Да как же не врач, если в белом халате? – всплеснула руками женщина и быстро пошла в указанном направлении. – Вот что за люди, если в белом халате, так обязательно врач, – усмехнулся Павел. – Такое чувство, что, надевая его, я сливаюсь с окружающей средой. Как полярная сова в Арктике. – Ладно, сова. Я пошла, а то у главного врача оперативка начнется. Ты со мной? – Вы идите, а я догоню, – сказал Белов. – Мне, извините, в туалет бы надо. Отравился вчера чем-то, всю ночь маялся, и сейчас еще не отпустило. Распрощавшись с Беловым и пообещав зайти, Влада вышла из нейрохирургического корпуса и по дорожке, ведущей в основной многоэтажный корпус, двинулась туда, раздумывая, как ей теперь поступить. На часах было 8:40. Она вдруг подумала о том, что Радецкий сейчас в реанимации, а потом будет пить кофе. Он был «человек-график», и ей это нравилось, потому что она сама была такой же и не терпела сбоев в расписании, ибо из-за них начинался хаос, опасный для бизнеса, да и вообще для жизни. Исходя из того, что мужчина, с которым она провела ночь, точнее, не ночь, а несколько часов, после чего была с позором изгнана из его спальни, предпочитал «плановое ведение хозяйства», было понятно, что пока он не расквитается со всеми своими оперативками и совещаниями, вряд ли поможет ей попасть в камеру хранения и достать непонятную карточку. Что ж, придется подождать. Пожалуй, сейчас она действительно зайдет на объект, чтобы посмотреть, как там идут дела, дождется возвращения Белова, чтобы обсудить с ним планы на сегодня-завтра, а за это время, глядишь, и оперативка закончится, после чего можно будет предстать пред очи Владимира-свет Николаевича. Эта перспектива ее и радовала, и пугала одновременно. Радовала потому, что за тот неполный час, что Влада не видела Радецкого, она уже начала по нему скучать. Пугала потому, что она никак не могла осознать, что именно произошло между ними этой ночью. С одной стороны, этот мужчина вчера увез ее к себе, подальше от опасности, то есть фактически принял на себя ответственность за ее жизнь. С другой – он отправил ее спать в гостевую комнату так холодно, словно перед этим и не вытворял с ее телом такое, от чего ее до сих пор при малейшем воспоминании пробивало молнией. То ли свой, то ли чужой. То ли страстный, то ли холодный. То ли заинтересованный, то ли полностью отстраненный. Она никак не могла решить, и это напрягало, сбивало с толку. «Я подумаю об этом чуть позже, – сказала себе Влада в традициях Скарлетт О’Хара из «Унесенных ветром». – Сейчас мне надо разобраться с преследованием, которому я, несомненно, подвергаюсь. А потом, когда я буду в безопасности, то сяду и подумаю, что мне делать с Владимиром Радецким. Потому что главная опасность для меня, похоже, исходит от него. И вовсе не в физическом плане. К сожалению, шрамы в душе заживают дольше, чем сотрясение мозга». Именно из-за внутреннего смятения она и не шла сейчас в кабинет к Радецкому, где осталась ее собака. Она могла успеть до оперативки, но тянула время из-за бушевавших в ней эмоций. Боялась, что просто не справится, выплеснет их наружу, устроит дурацкий бабский скандал, каких она всю жизнь терпеть не могла и никогда себе не позволяла. Поэтому, войдя в главный корпус, Влада не поднялась на второй этаж, а по первому прошла в то крыло, где должна была быть развернута гибридная операционная, которой, она не сомневалась, предстояло стать главной ее гордостью. Таких масштабных проектов «Мед-Систем» еще никогда не реализовывал. Отдельных поставок медицинского оборудования, пусть очень сложного и ультрасовременного, за ее плечами было уже несколько сотен, но разворачивание и настройка высокотехнологичного комплекса, представляющего собой комбинацию традиционно необходимого оборудования для проведения открытых и лапароскопических операций с ангиографическими системами, рентгеновскими установками, КТ, МРТ, УЗИ-системами, системами видеонавигации, были принципиально иной задачей. А если добавить, что все оборудование еще придется интегрировать друг с другом и настроить контроль единой системой управления, то правда есть чем гордиться. То есть, разумеется, будет, когда они с Пашей Беловым выполнят всю работу. Думать об оборудовании было спокойнее, чем о Владимире Радецком, поэтому, позволяя рабочим мыслям располагаться в своей голове, Влада дошла до нужных ей помещений, заглянула туда, где был залит правильный бетон. Да, все было сделано. Еще не просохшее основание, переделанное ее ребятами в соответствии с требуемыми стандартами, темнело в утреннем полумраке помещения. День сегодня не был солнечным, нависшее небо грозило разродиться обильным снегопадом, обещанным синоптиками, а потому давило как на землю, так и на голову, становившуюся тяжелой. Ну да, она же еще и не выспалась. И если лечь в половине второго для Влады было нормой, то встать в шесть утра – точно нет. Закрыв дверь в основной зал, она прошла в бытовку. Скинув шубку и пристроив на подоконник сумку, в ожидании Белова, явно задерживающегося в туалете, она прошлась по другим кабинетам, где уже были аккуратно сложены коробки. Разумеется, все помещения были заперты, но связка ключей у Влады была. Как владелица фирмы, которой до момента оплаты больницей принадлежало все это дорогостоящее оборудование, она, разумеется, имела доступ во все помещения. Тихомиров пытался отдать «Мед-Систем» только один комплект ключей, но Влада категорически отвергла такую возможность. Конечно, за объект отвечал Белов, но с ним могло случиться что угодно. Вон, понос, к примеру. А работы на объекте не должны зависеть от благополучия одного человека. Все оборудование было на месте. Аккуратно составленные коробки запечатаны. Даже документация из них, включая пароли для подключения к удаленным серверам, еще находилась внутри. Какое-то смутное воспоминание мелькнуло у нее в голове. Совсем недавно она уже думала про пароли в связи с оборудованием, и было это именно здесь, в этих помещениях. Когда? Почему? Она вдруг вспомнила, как в прошлый четверг, да, ровно неделю назад, пришла сюда с Олегом Тихомировым. Он куда-то отошел, а она заметила, что между вот этими самыми ящиками что-то блестит. Точно, это была карточка с латинскими буквами и цифрами, и Влада, не зная, откуда она здесь взялась, решила, что из какой-то коробки при переноске выпал код доступа. Она еще собиралась сразу отдать ее Белову, но того не было рядом, и Влада просто сунула карточку в сумку. Стоп. Она сунула карточку в кармашек своего черного рюкзака, с которым была в тот день. Того самого, который Надежда сдала в химчистку, достав карточку и засунув ее в карман своего пуховика. Так что же получается, именно ее ищет неведомый преступник? Тогда кто это может быть? У Влады внезапно подкосились ноги, поэтому она аккуратно примостилась на одной из коробок с оборудованием. Авось выдержит, не на пол же садиться. В прошлый четверг здесь, кроме нее, были Тихомиров, Белов, а еще целая куча Пашиных подчиненных, рабочих, которые разгружали коробки. Однако рабочих можно, пожалуй, вывести за скобки, они тут ни при чем. Получается, карточку искали Тихомиров или Белов. Но Белову это было не нужно, поскольку Влада в любом случае отдала бы свою находку именно ему. Влада прикрыла глаза, вызывая в памяти образ зеленого ламинированного прямоугольника, который держала в руках пару секунд. Что такого могло на нем быть, чтобы так истово его искать? Буквы и цифры. Цифры и буквы. Код доступа. К чему? Вспышка, озарившая ее мозг, была внезапной и такой яркой, что ушам и глазам моментально стало горячо. Радецкий, со слов Инны Полянской, рассказывал ей, что после махинации с продажей самолетов Нежинский, отвечающий за финансовую сторону дела, перевел деньги со счетов своей фирмы в какой-то банк, кажется швейцарский. Влада читала, что доступ к счетам в таком банке осуществлялся с помощью кода, и карточка с ним вполне могла все эти годы храниться у Ираиды Нежинской, жены бизнесмена. Старушка приехала в город, чтобы «восстановить справедливость». Если она хотела, пусть с опозданием, рассчитаться с подельниками своего мужа, одним или несколькими, то явно привезла с собой не сумку, набитую наличными. С собой у нее вполне могла быть пластиковая карточка с необходимым кодом, и именно ее хотел отобрать у нее преступник. Они с Радецким решили, что это мог быть сын прокурора Сергея Ветюкова, двадцать лет назад уже попробовавший вернуть причитающееся своему отцу с помощью преступления. Однако с чего они сделали такой вывод? Почему человеком, пытавшим Нежинских, не мог быть сын их друзей Тихомировых? В первый раз у него не вышло, потому что Нежинские смогли нажать кнопку тревоги. И да, после смерти мужа Нежинская не стала сдавать нелюдя полиции, скорее всего из-за хорошего отношения к его матери. Возможно, ее молчание было гарантией того, что деньги больше никто не будет искать. Много лет так и было, но приехавшая в город Нежинская сказала, что хочет восстановить справедливость. Она могла иметь в виду сыновей Корнилова и Ветюкова. То, что она собиралась помочь Тихомирову, известно только с его слов, больше ни от кого. Почему ночью Нежинской стало плохо? Не потому ли, что Тихомиров снова заявился к ней с угрозами? Он был вынужден отправить ее в больницу и здесь пришел в палату, чтобы все-таки узнать судьбу денег. Скорее всего, старушка испугалась и отдала карточку, вот только он все равно ее убил, чтобы во второй раз не оставлять в живых свидетельницу своих преступлений. Так. Хорошо. Пока все сходится. Но что было дальше? А дальше преступнику нужно было незамеченным покинуть отделение кардиохирургии и вернуться к обычной жизни, чтобы никто ничего не заподозрил. Он спустился с пятого этажа на лифте, встретил Владу, вместе с ней пришел в гибридную операционную, хотя спешил к себе в кабинет и был вовсе не рад, что она его задержала. Когда они спустились на первый этаж, он нечаянно выронил карточку и, видимо, видел, как Влада ее подняла и сунула в сумку. И после этого объявил охоту, сначала на сумку, а потом и на саму Владу. Рассказывая им с Радецким свою версию, Тихомиров даже не отрицал, что был у Нежинской в палате, просто интерпретировал события так, как ему выгодно. И это именно он обыскал ее сумку в ресторане, он был в офисе, чтобы выкрасть ключи, он дважды обыскал ее квартиру в поисках черного рюкзака, он ударил Надю по голове. И он не остановится, пока не найдет то, что ищет. Так, наплевать на все на свете оперативки, нужно бежать к Радецкому, чтобы рассказать о карточке, забрать ее из камеры хранения и срочно звонить Зимину. Мерзавца Олега нужно задержать. Вскочив с коробки, Влада почти бегом отправилась обратно в подсобку, где оставила свои вещи. Зайдя туда, она обнаружила внутри Павла Белова и не сразу поняла, что именно он делает. А когда поняла, то на мгновение перестала дышать. Стоя у подоконника, главный инженер «Мед-Систем» рылся в оставленной ею сумке. – Паша, – слабым голосом сказала Влада, и, заслышав ее голос, он вздрогнул, повернулся, спрятав сумку за спиной, но тут же поставил ее обратно на подоконник, понимая, что отпираться бессмысленно. – Ты что ищешь, Паша? – Владислава Игоревна? Вы же знаете, что я ищу. Не могли не догадаться, вы же умная. Куда вы ее дели? – Ты про карточку с кодами доступа к банковской ячейке, в которой хранится четырнадцать миллионов долларов? – уточнила Влада. Почему-то ей совсем не было страшно. Вот просто ни капельки. Где-то над ее головой, всего на один этаж выше, ходил, дышал, разговаривал Владимир Радецкий, и только это имело смысл и значение. – Догадалась. Причем обо всем, – протянул Белов. – Какая же вы умная и хитрая сука, Владислава Игоревна. – Какая есть, – Влада пожала плечами. – А ты к этим миллионам с какого бока, Паша? Ты-то откуда про них узнал? И про Нежинскую тоже. – Не-ет, – протянул Паша, – не все вы, оказывается, знаете, не все. Я, так и быть, удовлетворю ваше любопытство, но только после того, как вы мне скажете, где карточка. Где она? – То есть это ты ее потерял, а не Тихомиров. Я-то на него грешила, а он, значит, правду говорил, что пришел в палату к Нежинской, когда она была уже мертвая. – Где карточка? – Ты ее не достанешь, Паша. Он вдруг оскалился как волк. Это было неприятно и страшно, и Влада мимоходом подумала, что совсем ничего, оказывается, не знает про своего главного инженера, которого когда-то перекупила у конкурентов за баснословную сумму. Почему тогда ее не царапнуло, что он так легко продался?