– Наверное. – Влада немного подумала и утвердительно тряхнула головой. – Точно, Жень, это именно так называется. Я тебя бросаю. Но если тебе от этого будет легче, то можешь считать, что это ты меня бросаешь. Мне, ей-богу, без разницы. Произнося эти слова, Влада вдруг почувствовала себя настолько свободной, что ей показалось, что она сейчас взлетит. – Нет, я все-таки не понял. Какая муха тебя укусила? Все же было хорошо еще на позапрошлой неделе. – Да не было хорошо, – грустно сказала Влада. – Привычно, без надрыва, рутинно, но не хорошо. – Тебя же вроде все устраивало. – Женюсик выглядел растерянным. – Устраивало, – согласилась Влада, – а теперь перестало. Такое же может быть, правда? – Но почему? Как ответить на вопрос, на который ты и сама не знаешь ответа? Влада посмотрела на свою тарелку, где сиротливо лежала половина заказанного ею куска свинины. Больше она не осилила, хотя очень любила мясо, которое в «Буррате» готовили просто божественно. При виде Женюсика у нее сегодня кусок в горло не лез. – Не знаю, поймешь ли ты, – сказала она медленно, – но я недавно прочитала в интернете пост одного психолога, где говорилось о том, что самое страшное в жизни – это довольствоваться половиной порции. То есть когда у тебя есть полная порция еды, то ты наедаешься. Когда еды нет совсем, ты голоден, но это заставляет тебя отправляться на поиски. А вот когда у тебя есть полпорции, ты и наесться досыта не можешь, и на поиски другой еды не идешь. Вот же она, у тебя на тарелке, и тебе кажется, что если потуже затянуть пояс, то этого хватит, а на деле ты просто худеешь и чахнешь и рано или поздно умрешь от недоедания. Я больше не хочу довольствоваться половиной порции, Жень. – То есть я – половина порции, – сказал Женюсик. Вид у него был оскорбленный. – Помнится, раньше ты не жаловалась. Особенно в постели. Закончить все это тягостное объяснение нужно было быстро и навсегда. Влада понимала, что больше не вынесет присутствия этого мужчины в своей жизни. – Я притворялась, – устало сказала она. – Не хотела тебя обижать. Ты так себе любовник, Жень. Слишком зацикленный на себе. Но это как раз нормально, потому что ты в принципе такой. По жизни. – С-с-сука, – с оттяжкой сказал ее бывший любовник. Вся его благообразность куда-то слетела, явив истинное лицо, напоминающее сейчас свиное рыло. – Богатая, избалованная, фригидная сука. Вот ты кто. Думаешь, деньгами меня купила? Да меня наизнанку выворачивало от тебя все это время. Я с тобой спал только потому, что через твою фирму у меня две трети плана проходило. Я бы иначе в твою сторону не то что не посмотрел, а даже бы не плюнул. – Ну, значит, накрылись твои две трети плана, – безмятежно сказала Влада. Ей отчего-то стало весело и легко-легко, как бывало только в детстве. – Сегодня же позвоню твоему директору, что либо он меняет мне менеджера, либо я буду покупать расходники в другом месте. Что ты так на меня смотришь, дорогой? Я же сука, чего другого ты от меня ждал? А сейчас приятно оставаться. Кстати, в первый и в последний раз за обед платишь ты. Должен же ты хотя бы напоследок почувствовать себя мужиком. Встав из-за стола, она танцующей походкой пошла к выходу, не оглядываясь на оставленное за спиной прошлое. Ничего ей было не жаль, ни капельки. Спустившись вниз, к гардеробу, она натянула невесомую шубку, с удовольствием посмотрела в зеркало на свое серо-дымчатое отражение, подмигнула сама себе и, достав из кармана телефон, быстро внесла телефон Женюсика в черный список. «Один, совсем один», – вспомнился ей бородатый анекдот, в котором мужик после похорон жены повторял эту фразу с возрастающей по степени радости интонацией. Еще совсем недавно Влада Громова не сомневалась, что успешной женщине, какой бы самодостаточной она ни была, негоже быть одинокой. Для статуса и уверенности в себе в ее жизни обязательно должен присутствовать мужчина, пусть даже такой недоделанный, как Женюсик. «Нет, лучше голодать, чем довольствоваться половиной порции, – строго сказала она самой себе. – Я достойна лучшего. И я уверена, что все у меня будет хорошо». Повторяя себе эти слова как мантру, она вернулась в офис. Не успела Влада зайти в кабинет, как на пороге появилась Ксюша. Выглядела она еще более расстроенной, чем утром. – Что еще случилось? – спросила Влада. Когда так вышло, что почему-то от жизни она теперь ждала только плохих новостей и никакие мантры не помогали? – Владислава Игоревна, я знаю, что пропало, когда ваш кабинет обыскивали, – сказала она. – И что же? – Запасная связка ключей от вашей квартиры, которая лежала в столе. – Что?!! – Да, вы ушли, а я решила проверить. Мне казалось, что так не бывает, чтобы что-то искали, но ничего не взяли. Связка лежала в верхнем ящике. Вы же сами ее туда положили, чтобы я могла в случае необходимости съездить к вам домой. Да, действительно, нечасто, но Влада просила Ксюшу выгулять днем собаку или отвезти домой какие-то сделанные не вовремя покупки. Запасная связка хранилась на работе и на тот случай, если она вдруг потеряет свои ключи. Дверь и замки у нее были очень дорогие. Взламывать не хотелось. И вот ключи пропали. Получается, не было никакой необходимости обыскивать ее сумку в ресторане? Но тем не менее это произошло. Зачем, если целью были не ключи? От всех этих вопросов и связанного с ними волнения Владу внезапно зазнобило. Когда ты чувствуешь, что твой дом и офис перестают быть привычной надежной крепостью, то поневоле заволнуешься, даже если ты – «железная кнопка». – Ладно, Ксюш, – сказала она устало. – Найдутся мои ключи, а если нет, так я все равно после пятничного вторжения собиралась еще один замок врезать. В крайнем случае всю дверь поменяю. Это всего-навсего вопрос денег. Не переживай за меня. – Может, все-таки в полицию? – В голосе помощницы звучала безнадежность. – Владислава Игоревна, вы же одна живете. Страшно. Ну да. Влада вдруг вспомнила, как вот уже три ночи просыпалась от малейшего шороха, несмотря на то что, ложась спать, ставила квартиру на сигнализацию. У нее был шанс провести сегодняшнюю ночь не одной, слыша мужское дыхание рядом. Точнее, храп, че уж там. Из-за того, что Женюсик храпел, она и не любила, когда он оставался на ночь, предпочитая выпроваживать «любимого» в гостиницу. Если бы она вдруг с ним не порвала, то сегодня, скорее всего, оставила бы у себя, чтобы хотя бы одну ночь не просыпаться в поту от страха. Но сделанного, как говорится, не воротишь, значит, и думать об этом незачем. – Ты иди сейчас, Ксюш, – попросила она. – У меня работы до чертиков, а я в разъездах целый день, да еще в разговорах каких-то дурацких. – Да, конечно, – спохватилась девушка виновато, пошла к выходу, но остановилась в дверях. – Ой, Владислава Игоревна, я совсем забыла, я же выяснила, кто из посторонних был в офисе в пятницу. Влада уставилась на нее, изобразив лицом полное внимание. – Один из бонз областной больницы. Влада почувствовала, как у нее обрывается и летит куда-то вниз сердце. Словосочетание «областная больница» творило с ней что-то непонятное, не поддающееся логическому объяснению. – Кто именно? Не главврач же? Голос сорвался, поехал куда-то вверх. В ее музыкальной школе это называлось «дать петуха». – Нет, конечно, – удивилась Ксюша. – Что ему тут делать. Этот, который полгода назад рентгеновские аппараты забирал. Тихомиров. Олег? Олег приезжал к ней в офис в пятницу, не дождался, пока она придет со склада, и уехал, да еще ни словом не обмолвился о своем визите позже? – Ну да, – ответила на заданный ею вопрос Ксюша. – Девочки из отдела продаж проводили его в ваш кабинет, предложили кофе, сказали, что вы скоро придете, даже позвать предложили. Он ответил, что не стоит вас отвлекать и что он подождет. Через какое-то время он заглянул к ним, сказал, что у него появилось срочное дело и ждать он вас не будет. Просто позже позвонит. Он не звонил? – Нет, – покачала головой Влада. – Он не звонил. Очень странно. Очень. Но я выясню, Ксюша, не беспокойся. Спасибо, что спросила у девочек. Интересно, почему они мне ничего не сказали. Впрочем, в этом как раз ничего странного не было. Когда она вернулась в офис со склада, все суетились, заказывая пиццу на обед. Влада тоже включилась в эту пятничную суету, а потом они все вместе ели эту самую пиццу, и, разумеется, несостоявшийся визит Тихомирова вылетел у девчонок из головы. Итак, примем за аксиому, что дражайший Олег Павлович нарезает круги вокруг Владиславы Громовой. Его приезд в офис, совпавший с пропажей ключей, присутствие в ресторане в тот момент, когда у нее обыскали сумку, и активность «Мед-Систем» по выявлению косяков в работе Тихомирова не могут быть простым совпадением. И что он хочет при таком раскладе? Отомстить? Но, черт побери, как? Конечно, у Влады было немало конкурентов, точивших зуб на ее контракты, ее связи с поставщиками и ее умение работать. Вполне возможно, что Тихомиров кормился из рук кого-то из них, пытаясь получить инсайдерскую информацию, способную ослабить позиции «Мед-Систем» на рынке. Но обыск в ее квартире все равно не укладывался в эту парадигму. Зачем нарушать неприкосновенность чужого жилища, понимая, что если попадешься, то огребешь нехилые проблемы? Это стоит делать только ради чего-то действительно значимого. Но ничего такого в квартире Влады не имелось. Не переставая думать о странной череде событий, происходящих в ее жизни в последнюю неделю, она механически разбиралась с запланированными на сегодня делами, которых было немало, вычеркивая их из составленного утром списка. Рабочий день мог считаться законченным только тогда, когда последняя запись оказывалась перечеркнутой. Этому давно заведенному правилу Влада следовала неукоснительно. В ежедневнике оставалась всего одна строчка – посмотреть поступления за день и расписать обязательные платежи на завтра – когда Влада поняла, что больше не может. Нет, физически она не устала, и время на часах еще было, по ее меркам, «детское» – семь вечера, работать и работать, тем более что сегодня ее никто нигде не ждал. Но моральных сил не осталось. Внутри росло чувство какой-то непонятной тоски, как будто все, что она делала, разом потеряло смысл. Чтобы нащупать опору, ту, что была у нее всегда, она набрала номер сына. – Мамулик, – услышала она жизнерадостный голос в трубке, – ты меня извини, но я не могу разговаривать, у меня, видишь ли, свидание. У тебя все в порядке? У нее тоже могло быть сегодня свидание, но она стерла даже мимолетную его возможность. Это было глупо, но в данный момент Влада остро завидовала сыну. – Да, в полном порядке, – сказала она, с трудом сдерживая слезы. – А у тебя? – И у меня. Все, мамуль, я побежал, позвоню завтра. Ок? – Ок, – вздохнула она. Ветер, свистящий в душе, ощущался все сильнее. Сама не зная, зачем она это делает, Влада полезла в WhatsApp и быстро набрала сообщение Владимиру Радецкому: «Вы освободились на сегодня?» Почти моментально телефон пискнул, принеся ответ: «Нет. От работы да. Но у меня сегодня по графику железяки». Видимо, «железяки» означали спортзал, но Владе все равно стало грустно. Она сама ни у кого сегодня не стояла в графике. Впрочем, как и всегда. Как там было в фильме «Вокзал для двоих»? «Сама, Верочка, не маленькая. Сама-сама-сама-сама». Чтобы сохранить лицо и не показать, что ее что-то расстроило, она набрала новое сообщение: «Гвозди бы делать из этих людей». И тут же прочитала: «Стараюсь сохранить привлекательность. В первую очередь сексуальную». «Вам это удалось. Уже, – ответила она цитатой из еще одного хорошего советского фильма. – Или усилить хочется?» «Если это важно для тебя, то ты найдешь время, возможность и способ. Если нет – оправдание», – прочитала Влада в ответ. И снова спросила: «А мы ищем время и возможности или оправдание?», замерев в ожидании ответа. Телефон молчал. Прошла минута, пять, десять. На четырнадцатой минуте Влада отмерла, осознав, что все это время сидела не двигаясь и неотрывно глядя на экран с перепиской. Как кролик перед удавом. Что же это такое? Наверное, нужно было рассердиться на себя за взявшееся невесть откуда слабоволие, но телефон снова пискнул, давая возможность сфокусировать внимание на появившейся там строчке: «Время и возможности!» Прочитав сообщение, Влада вздохнула. Искать время и возможности двум взрослым, состоявшимся в жизни людям всегда сложно. И притираться сложно, и царапаться о чужие зазубины, нанесенные жизнью, придется. Сложно это, очень. Но никто и не обещал, что будет легко. Никогда. Ее немного смущало, что она никогда и ничего не слышала о личной жизни Радецкого и даже не знала, женат ли он или в разводе. С одной стороны, он имел возможность писать ей до глубокой ночи, и это никого не напрягало. С другой – вряд ли столь потрясающий мужик был свободен, а влипать в отношения с женатым человеком Влада не хотела. Плавали – знаем. Свидания украдкой, бросаемые тайком взгляды на часы, неуклюжая ложь и постоянные оправдания, одиночество на любые праздники, нет, такая жизнь ей была не по нраву. Не могло быть от нее никакого удовольствия, только постоянная боль. А раз так, то надо закончить все еще до начала. Еще раз вздохнув, Влада силой воли заставила себя вернуться к работе и выполнить намеченное на сегодня. Она бы в любом случае поступила так, даже если бы ее терпеливо ждал Женюсик, но никто ее не ждал, у всех были свои дела, своя жизнь, в которой не было места Владе Громовой. Завершив наконец дела и вычеркнув последнюю строчку в ежедневнике с такой силой, что под стержнем ручки порвалась бумага, она поехала домой, где ее ждал соскучившийся Беня. Вечер вторника был совсем обычным, тек себе не спеша, без всплесков и потрясений. Есть Владе не хотелось, была у ее организма такая особенность: в моменты особых волнений он просто прекращал нуждаться в еде, которую приходилось впихивать в себя насильно, ради здоровья. Вот и сегодня в обед она съела всего ничего, но чувства голода не было, наоборот, при мысли о еде немного мутило, поэтому Влада порезала себе два яблока и один банан и завалилась в кровать, бездумно уставясь в телевизор. Привычный релакс не помогал, внутреннее напряжение не отпускало. Она словно чего-то ждала, вот-вот, вот-вот, ну сейчас же. Звякнул телефон, и она встрепенулась, схватила его с тумбочки, разочарованно увидев, что присланное сообщение от подруги, с которой они не общались, кажется, целую вечность. «Ты куда пропала? – спрашивала та. – У тебя все в порядке? Ты в делах или в мечтах?» Если бы Влада могла ответить на этот вопрос хотя бы самой себе. «Все в порядке. Дел много. Давай потом», – написала она, зная, что подруга не обидится. Не такой у нее был характер. Телефон снова звякнул, на этот раз подруга прислала подмигивающий смайлик. Влада вернула телефон на тумбочку, с ожесточением захрустела яблоком, которое казалось совершенно безвкусным, словно сделанным из картона. Тьфу ты, пакость. «Упс» – снова сообщил телефон, сердце покатилось куда-то вниз, словно догоняя проглоченный яблочный ломтик. Это пришло сообщение от одного из поставщиков, уточняющего какую-то позицию по договору. Что за люди, откуда у них берется эта готовность работать ночью. «Упс». Ксюша спрашивала, все ли у нее в порядке. Господи, да что же помощница привязалась с этой не нужной никому заботой. Конечно, у Влады все в порядке, она же не ребенок. «Упс», «упс», «упс» – Владе написали мама, двоюродная сестра и Ира Веретьева, отпрашивающаяся на завтра с работы из-за того, что заболела дочка. Да что им всем от нее надо-то? Каждый раз, как приходит сообщение, у нее в душе расцветает и, не родившись, умирает надежда. Если ей сегодня напишет кто-нибудь еще, то, пожалуй, душа не выдержит этих бесконечных похорон. «Упс». В очередной раз вздрогнув, Влада обреченно взяла с тумбочки телефон. «Радецкий Владимир Николаевич», доложил экран, словно подмигнул. Ну да, 23:15, чему удивляться. Она открыла сообщение, которое оказалось стихотворением. Когда мы встретимся однажды и познакомимся, конечно…[3] Такими строками начиналось оно. Когда ей последний раз присылали стихи? Не стоит и напрягаться, вспоминая. Никогда. «Еще», – попросила она в ответ. И тут же получила еще одно стихотворение, первое четверостишие которого заставило сердце забиться быстро-быстро. Так хочется дотронуться, так страшно прикоснуться…[4] Вот, спрашивается, что на это отвечать? Впрочем, отвечать ничего и не пришлось, поскольку сразу последовало сообщение в прозе: «Владислава Игоревна, давайте завтра поужинаем вместе. Вы какой ресторан предпочитаете?»