И постепенно с удивлением обнаружила, что начав работать по обретенной специальности чисто в режиме «а, посмотрю-ка я, как тут и что работает», пошла значительно дальше, чем мои более «перспективные» сверстники. Причем, вовсе не имея намерений расталкивать кого-то локтями. Наоборот, предпочитала дружить с окружающими и помогать. И все же, просто так мне ничего не доставалось. Даже если был в чем-то элемент везения, то за возможность приходилось цепляться зубами и лезть грудью на амбразуру. Но даже имея уже опыт успеха, все равно уникальной себя никогда не считала. Так получилось, что в профессиональной среде вокруг меня всегда было достаточно много талантливых и целеустремленных людей, которых уже я считала таковыми не из-за чьих-то там ожиданий, или их происхождения, а их реальных достижений. Многие из них были куда упорнее и умнее меня. Так что мне было на кого равняться и куда расти. Дину, кстати, такая постановка вопроса задевала. Ну, про уникальность. Она ведь не спец, хоть и имела приставку плюс. И, похоже, с каким-то видом дискриминации по этому поводу ей все же приходилось внутри корпорации сталкиваться. Я ведь даже в анклаве наблюдала ситуацию, что плюсы свою сущность предпочитали не афишировать. А если приходилось открываться, то они, как будто, извинялись за это. Но вот Дине сам факт, что никто подлога не заметил, в отличие от Мирры не казался чем-то удивительным. И с одной стороны, за то, что я их всех провела, она на меня смотрела почти с восхищением, с другой, хуже других она себя точно не считала, как и Алексис. Но местным управленцам, очевидно, было проще отнести меня к исключению из правил, чем признать свои общие суждения ошибочными. И вот этот факт младшую Ларигоссе возмущал! Потому инсайдерской информацией со мной делились весьма охотно. Например, у нее я поинтересовались про образцы, которые хранились после моих предыдущих мед. осмотров и анализов. — То есть материал у них остался? Исследуй, не хочу! Ну и зачем тогда столько шума? — скривилась я. — Ну, такие образцы где-то полгода — год хранят, не больше, то есть их мало, — пояснила она. — Для общей оценки остались, а вот для серьезных исследований и воспроизведения нужно сильно больше, а лучше тебя всю. К тому же, ты им интересна не только с медицинской, но поведенческой точки зрения. — Зачем? — удивилась я. — Вопросы масштабной репродукции не моя специализация, — пожала она плечами, — но, насколько я знаю, когда речь идет об успешной модели, им нужны и генетические, и подробные личностные характеристики, точнее им интересны внешние факторы их формирования. А глядя на скривившуюся меня добавила со смешком: — К тому же никто не отменял вопросы безопасности. Ты ведь реально их в неудобное положение поставила! — Ну, допустим, но объявив блокаду, они сами раздули ситуацию до неадекватных масштабов. — Объявили, но к тому моменту они уже точно были уверены, что улететь ты не успела. Плюс папа их реально разозлил! А еще они, наверняка, думали, что при жестком сценарии поиск не займет много времени. Ситуация ее явно забавляла. Не похоже, чтобы она разделяла солидарность с работодателем, с которым еще недавно хотела остаться навсегда. Я лишь тяжело вздохнула, понимая, что она права. Даже после спасения на той площади, если б меня не приютили и не спрятали в данном убежище, при тотальном поиске не факт, что у меня получилось бы самой спрятаться. А еще Дина рассказала, что решили провести генетические тесты на всякий случай всем пришедшим из Вигграно, так что на ушах их мед. отделение две недели без перерыва стояло. В этом я ей посочувствовала, но она только посмеялась, сказав, что пошли слухи, что такие же меры в других корпорациях предприняли, ну, в тех, кто беженцев с Фракса принимал, включая Нарвину. Надеялись, а вдруг кого ценного случайно выловить удастся! Пока мы смеялись, а с грустью подумала, что отныне мой маневр вряд ли кто-то другой сможет провернуть, но тут я уже ничего не могла поделать. Дину, судя по нашему общению, вся эта история действительно вывела из равновесия. Во всяком случае, если Алексис еще как-то более сдержанно реагировал, то она заявила, что покинет этот дурдом сразу после завершения практического минимума. Завершить его все же стоило, чтобы потом проще работу было искать где-то еще. Ей до этого пары месяцев не хватало, и она заявила, что вопрос решенный. Я лишь понадеялась, что она не остынет и не передумает. Алексис со вздохом признался, что тоже разные возможности за пределами корпорации стал рассматривать, но уйти бы хотел со своей парой, а та категорически отказывалась даже обсуждать подобное. Но раз он об этом заговорил, значит, шанс на то, что это случится, все же был. Ведь раньше Кирик говорил, что он даже разговоры на эту тему резко негативно воспринимал. В случае Алексиса, если какие-то неприятные вещи и происходили по поводу того, что он изначально не спец, то, видимо, это осталось в прошлом. На текущий момент его как профессионала очень ценили. Мне все происходящее виделось гротеском, но в принципе сейчас не всплыло ничего такого, что не коррелировало, с тем, что было известно всем и раньше. Но видимо для некоторых кое-что новое все же прояснилось. Ведь про питомник говорили, что туда случайные люди не попадают, а только те, кто на это добровольно согласился. А в текущей ситуации явное противоречие возникло. Я туда никогда не соглашалась заселяться, а тут такой шабаш развели. И да, никто не скрывал, что искали меня, чтобы изучать как самобытный раритет, а не для того, чтобы заставить дела передать по работе. Последнее меня тоже, если честно, задевало. Я за три года научилась считать себя одной из них, равной. Появилась у меня такая иллюзия! Но, тем не менее, я уже давно не чувствовала себя хуже других, остальные не подвергали сомнению мою компетенцию. Страх разоблачения, держащий меня в тонусе, конечно, был. Но как оказалось, он был напрасный, и сыграл вовсе не в мою пользу. Если б не перестаралась, не началось бы всей этой вакханалии, а я спокойно бы завершилась со своими делами, и уже давно бы Синеллу покинула. Хотя, даже войдя в свою такую уютную зону комфорта, связи с реальностью я до конца не теряла никогда. Потому и прорабатывала пути отхода и хранила рот на замке. А тут внезапно и четко все точки над «и» расставили, что мне нужен, оказывается, «правильный уход»! И вот и Дина, и Алексис, и особенно Мирра внезапно осознали, что для Кирика подобный сценарий тоже был очень даже реален. А ведь он был куда талантливее меня, если разобраться. Для изучения точно интереснее будет с таким-то опытом. Хоть он уже и не так молод, как он вечно всем рассказывал. Правда, сам Кирик реагировал гораздо спокойнее. Он, очевидно, и раньше все прекрасно понимал, а вот члены его семьи не очень. Видимо, к моменту знакомства с Миррой он, не смотря на свой драматичный старт, уже вполне качественно научился свое происхождение от окружающих скрывать, чтобы избегать проблем. Ведь в отличие от меня, от крупных хищников в лице корпораций и Конфедерации вообще, Кирик свое инкогнито все же сумел сохранить. Кстати, в процессе обсуждений я узнала, почему семья Ларигоссе выбрала именно Синеллу для проживания. Оказалось, все просто. Мирра родом из корпорации, где царили весьма строгие порядки, поэтому «бардак» на планетах Ядра Конфедерации и Пограничной зоны ее напрягал. А Нарвину сам Кирик ненавидел, чтобы даже близко что-то подобное рассматривать. Так что Ашуас стал этаким компромиссом для обоих. Здесь среди нерезидентов и вольностей хватало, но порядка даже в анклавах было больше, как уверяла Мирра. И в Нижнем городе тут было вполне приятно до сих пор, не смотря на всякий жесткач раз в год или полтора. Впрочем, текущая ситуация серьезно заставила задуматься о переезде и ее. Видимо, до сих пор никто ни здесь, ни где-то еще при ней ни разу не подвергал сомнению, что Кирик базовый плюс. И, тем не менее, риск попадалова все равно оставался. Ведь как уже рассказала Дина, что при очень скрупулёзном анализе и этот подлог все же можно распознать, какие-то маркерные критерии для этого были. До сих пор этим не заморачивались просто потому, что был стабильный поток свежего материала из заповедников. А ради меня вот постарались, определили. Не было гарантии, что не постараются ради кого-то еще. В итоге все семейство стало всерьез обсуждать переезд из корпоративной зоны как минимум к двенадцатилетию младшего сына. И планеты на территории Ядра Конфедерации и Пограничной зоны уже не отвергались Миррой настолько бескомпромиссно, как это было ранее. А я, слушая их рассуждения о планах на будущее, думала и о своем тоже. Паника первых дней в заточении чуть улеглась, и я гораздо позитивнее смотрела вперед. Ведь мой корабль был полностью готов к отправке. Осталось дождаться снятия ограничений! А перспектива того, что кто-то из знакомых, кому можно доверять, будет проживать в досягаемом для меня месте, радовала отдельно. Еще занималась предметным планированием. Когда экстренно покидала комплекс проживания, собиралась точный маршрут и дальнейшую стратегию поведения обдумать уже в пути. Но раз получилась задержка, начала прямо тут. А потом я не выдержала, и в очередной раз, слушая рассуждения про переезд, решила спросить совета Кирика. Подумала, что стоит выслушать его мнение по тактике поведения в закрытой Заповедной системе. Ведь под рукой был, можно сказать, уникальный эксперт по нужному вопросу! Глупо было не воспользоваться такой возможностью! Он сначала пошутил, что потренироваться можно прямо сейчас, так как эта система тоже сейчас как бы закрыта. Хотя, видимо, чтобы не провоцировать почти сдуревшую от нахождения в четырех стенах меня, сразу оговорился, что тут, правда, в отличие от Заповедника прямо над поверхностью планеты системы контроля жестить начнут сразу после взлета. К тому же там такую плотную группировку из крупных станций поддержки близко к планете никто не станет размещать. Не так уж моя планета примитивна, а охранителям вроде как положено свое присутствие маскировать от аборигенов. Ну, помимо того, что любопытных окружающих не пускать. Но, разумеется, надо мной все равно не стеснялись шутить, и не успокаивались ровно до тех пор, пока я ему голографическую развертку Солнечной системы не показала. Правда, эту версию схемы я подготовила заранее, потерла на ней все названия и уникальные числовые коды, которые могли бы привести к конкретному месту. Но даже в таком виде, он реально заинтересовался. — Вторая? — спросил он с проснувшимся азартом. — Третья, — поправила я. — А на второй что? Неужели ее тоже не привели в порядок? Ведь так и просится! К эталону даже ближе бы получилась, — задумчиво пробормотал он. Я ткнула пальцем по схеме, увеличивая вторую планету системы в размерах, и показывая ее подробные характеристики и внешний вид. — На второй непереносимая жара, которую усугубляет местная супер плотная атмосфера в состоянии где-то между газом и жидкостью. Так что на поверхности еще и давление как на дне океана, а… еще облака из серной кислоты. Короче, мечта, а не место! — хмуро выдала я. Кирик какое-то время смотрел, не мигая, а потом выдал. — Так над ней хнииды поиздевались? — ошарашено спросил он. Имел он в виду, конечно, то, что именно описанные мною условия на Венере и были нормальны для той враждебной нам формы разумной жизни. Ну, и да, в процессе захвата территории они тоже под себя наши планеты изменяли. Причем, те, которые уже были приведены в пригодные для нас условия, подгонять под себя им было проще и быстрее, чем формировать свои с нуля. — Я думала об этом, но если б это было так, разве мою систему оставили бы в покое, а не разнесли бы все к… хниидам? У нас вот ученые кучу других вот правдоподобных версий высказывали, как такое получилось. — Процесс изменения не быстрый, он мог занять не одно столетие. Вероятно, их вышибли оттуда, когда они его только-только запустили, так что закрепиться эти мрази там не успели. — И если он запущен, то остановить нельзя? — Обычно, все начинается с проблем с магнитосферой из-за остывания и затвердевания жидкой части ядра планеты. До определенного момента можно это исправить. Но запущенный процесс не всегда очевиден, пока не становится слишком поздно. Таких артефактов в Диком космосе много! И большая их часть проявилась уже сотни лет спустя после окончания войны. — Тогда почему они обе планеты не… изменили? — я зажмурилась, от одной мысли не по себе стало, если честно.