6 Там и впрямь было весело. Дрались трое, поднимая такую пыль, что ног и рук, казалось, было не менее сотни. Колька, оценив ситуацию на благоразумном расстоянии, определил, что перед ним хорошо известные ему персоны, причем двое почти беззвучно, но старательно месят третьего. «Не, это не дело», – решил Николай. И позабыв, что он без пяти минут специалист и семейный человек, с наслаждением ввязался в драку. Что конкретно натворил Анчутка, он не знал, но точно знал другое: двое на одного – нечестно. Открытие второго фронта было как нельзя кстати, Яшка не справлялся, был, очевидно, не в форме. На пару же с Колькой они одолели двух взбесившихся мелких бурундуков – Саньку Приходько и Витьку Маслова. – Проси пощады! – потребовал Яшка, уложив Саньку мордой в пыль и заламывая руку. Колька, осторожно, но крепко удерживая Витьку, для острастки встряхивал его, пытаясь привести в чувство: – Будет, будет кипятиться. – Пусти! – шипел и плевался неузнаваемый Маслов, хотя глаза уже заметно вошли обратно в орбиты и пены на клыках поубавилось. – Витька, не балуй. Успокойся, – увещевал Пожарский, не ослабляя хватки. – Яшка, дурак, плечо сломаешь! – Я ему и шею сверну, – кровожадно пообещал Анчутка. – Он же сзади напрыгнул, падла, ты подумай!.. В этот момент Санька, извиваясь ящерицей, особенно остервенело лягнулся и пнул Яшку в живот. Тот взвыл, согнувшись пополам. Санька, вскочив на ноги, зажал ему локтем шею, принялся душить, и не на шутку. Пришлось бросить Маслова, который тотчас снова кинулся на Яшку, – и вся потасовка вернулась в первоначальное состояние. – Прекратите немедленно! – надрывалась Ольга, беспомощно прыгая вокруг. – С ума вы сошли! С диким визгом в компанию влетела Светка, но действовала она на удивление смело и решительно: с разгона, не разбирая, устремилась в гущу событий, орудуя зубами и ногтями. Каша и гвалт стояли неимоверные, брызгами разлетались сопли и кровь. Хорошо, что старшеклассники заинтересовались, что там за пыль столбом под окнами библиотеки, за углом, а то неизвестно, чем бы дело закончилось. Зубы бы точно полетели. С грехом пополам всех растащили, привели в чувство и уже уговаривали угомониться и бежать скорее на колонку сопли-кровь замыть, пока старшие не увидели, но тут некстати появился директор Петр Николаевич, а с ним, как назло, сержант Иван Саныч Остапчук. – А вот и дельце, – чуть ли не потирая ладошки, порадовался он. Ухватил одной рукой ухо Приходько, второй – Маслова, в то время как директор удерживал за шиворот Анчутку: – Пойдемте, деточки мои дорогие, на порку. Пожарский, ты тоже. Для воспитательной работы Петр Николаевич уступил свой кабинет. Иван Саныч, бережно установив фуражку на директорском столе, степенно устроился в начальственном кресле. Было заметно, что место это ему нравится (он аж зажмурился), и оно действительно старому сержанту шло. – Так, – Остапчук встряхнулся, сгоняя неуместное благодушие, – вернемся к нашим играм. Что за махач на полянке? Вопрошаемые – Приходько, Маслов, Анчутка и Пожарский – смирно стояли перед ним: старшие – чинно сложив руки, младшие – нахально задрав носы. – Хорошо, спрошу по-другому. Из-за чего сыр-бор? Кто первый начал? – Я, – решительно заявил Приходько, – да еще и закончу. Голову его поганую откручу и буду ею в футбол играть. – Чью голову? – уточнил Иван Саныч. – А вот его, – он ткнул подбородком в сторону Анчутки, чей сконфуженный, помятый и одновременно нахальный вид опытному глазу говорил о многом. – Чем же он перед тобой провинился? Стоит ли друзьям… Санька собрался было плюнуть, но спохватился и удержался: – Не друг он мне, а как есть падаль и гнида. – Та-а-ак, – Остапчук сплел толстые пальцы, покрутил большими. – А причины? Молчание. – То есть мы имеем на сегодняшний день ничем не обоснованное избиение. Ты соображаешь, что это статья уголовная? – Плевать, – заявил малец и отвернулся. «Попробуем с другого боку», – решил сержант. – Ну а ты, Маслов? – Я Маслов, – не стал спорить хитроумный и опытный Витька, не раз загоравший в кутузке. – С этим я не спорю. А что до этого вот… – Но-но! – Анчутка отбросил грязный перст, указывающий на него. – …то он, Иван Саныч, не падаль и гнида, а скорее потаскун и пакостник, – обстоятельно и даже вежливо закончил Маслов. – Да ладно, – недоверчиво протянул Иван Саныч. – Неужели из-за юбки? В коридоре послышалась возня, невнятное бормотание, в дверь поскреблись, и в кабинет наполовину проникла Ольга. – Добрый день, Иван Саныч. Оказывается, и молодые красавицы отдуваться умеют. Или это из-за того, что пришлось кого-то тащить на аркане? – Иди же ты, овца упрямая! И Оля втолкнула-таки в кабинет Светку Приходько, причем та, точь-в-точь строптивая ярка, копытами скребла по полу. – Вот. Говори. Та трусливо, но уверенно вякнула: – Не стану. – Так я сама расскажу, – пригрозила Гладкова, – со стыда сгоришь. – Ну ладно, ладно. Но ничего не было, – решительно, хотя и глядя в пол, заявила мелкая. «Хотя, черт возьми, не такая уж и мелкая, – с удивлением отметил Остапчук. – Когда эти девчонки подрастать успевают? Еще чуть откормить – и вполне себе, лет через пять… так, ближе к делу». – Ну так что? – строго напомнил он. – Сижу себе, присматриваю за младшими. Подошел… этот вот, – Светка указала на Яшку, – предложил поговорить и хлебца. Ну а там и драка началась. – Какого такого хлебца? – Этого вот, – она извлекла из кармана порядком покусанную буханку. – Не бывает такого, чтобы просто так, ни с того ни с сего драка получилась, – заметил Остапчук. И снова тишина. – Ты, собственно говоря, почему не на работе? – Приболел, – соврал Яшка. – Начальство в курсе твоей хвори? – Н-не успел сообщить… – …торопился люлей получать, понимаю. Ну а ты, товарищ поднадзорный Пожарский? – Я ничего, – спокойно, чувствуя себя в полной безопасности и в своем праве, отозвался Николай. – Я после учебы, мастер отпустил пораньше, зашел Ольге с полками-шкафами помочь – вижу: драка. Принялся разнимать, и вот. – Не знаешь из-за чего? – Не-а, – открестился Колька. – Та-а-ак. Стало быть, имеет место злостное, то есть на ровном месте, хулиганство со стороны товарища Маслова и такого же Приходько: навалились на ни в чем не повинного товарища… как там тебя по фамилии, вечно забываю. – Канунников я. – Пусть так. Товарища Канунникова, который… а вот, кстати, ты-то что в школьном дворе делаешь, болезный? Все возраста и сроки тебе тут быть прошли.