Однако мастер-библиотекарь — это не только человек, который сумел освоить набор рабочих артефактов. Магические вещицы — не офисная техника, они не будут слушаться каждого, кому взбредет в голову «нажимать на кнопки». Эти несколько месяцев убедили женщину, что создатель библиотеки был параноиком почище изобретателей сейфов. Буквально все системы были завязаны на мастере, и она сомневалась, что подмастерье сможет все перестроить под себя. Система просто не предусматривала такой возможности. Вот если мастер умрет или уедет в другой мир… Но где гарантия, что новый мастер сумеет обуздать своенравные артефакты? Мастер Мур во время прогулки по выставке рассказал ей кое-что о магических инструментах, подчиняющихся лишь одной руке или одной крови. О ларцах для казны, которые не мог открыть никто, кроме наложившего печать или, в случае смерти, его наследника. Мужчина даже упомянул дворцы и замки, которые до сих пор стоят запечатанными, потому что род прервался. Дальние родственники периодически приезжают, надеясь, что в очередном новорожденном достанет силы крови, духа или магии, чтобы вскрыть старинный дом, полный сокровищ, но уезжают ни с чем. Пока Алла Николаевна служит ключом к сокровищам академической библиотеки, ее не тронут. Однако в этом мире мужчин стоит найти себе покровителя. Ректор Рангарр показал себя неплохим управленцем, но к сожалению, он молод и горяч. Его легко взять, поймав на благородстве. Арролл, старый лис, хитрый и изворотливый, блюдущий только свою выгоду. Ей нечего предложить этому дракону. Его интерес к жизни она уже пробудила, а остальное просто мишура. Да и положа руку на сердце их интерес к ней быстро иссякнет, как только она сдастся на милость победителя. Это тебе не земной феминизм, дорогая… Остальные знакомые ей мужчины сами находятся в зависимом положении. Кроме, пожалуй, мастера Мура, но бросать его в эту круговерть было бы нечестно. Он не влюблен, лишь очарован ее непохожестью на местных женщин. Это неплохая предпосылка для романа, однако, перечитывая в очередной раз свиток с договором, Алла Николаевна решила для себя, что все расскажет ювелиру перед расставанием. Подписали заново переписанный договор быстро. Свидетелем стали телохранительница и мальчишка-подмастерье. В принципе, свидетели были только данью традиции, поскольку магическая печать, закрепленная королевским артефактом, и так не дала бы никому из участников договора улизнуть от его исполнения. Три копии поделили традиционно: один свиток нотариусу, второй в Королевскую канцелярию, третий мастеру-библиотекарю и оригинальный свиток достался Ночному королю. ГЛАВА 35 После улаживания всех дел мужчина собрался проводить дам до гостиницы, но Алла Николаевна сказала, что желает прогуляться, и тогда Илькар простился, свернул куда-то в сторону и растворился в толпе. Госпожа Фиркин в новом уютно-рыжем обличье шла чуть сзади, не мешая женщине дышать свежим воздухом и размышлять о том, как она умудрилась попасть в такое положение. От грустных размышлений ее отвлек знакомый голос: — Мастер Алла! — мастер Мур с широкой улыбкой махал рукой с соседней аллеи. Библиотекарь остановилась и приветливо помахала мужчине в ответ. Встречу можно было считать судьбоносной. Сегодня она ему все расскажет, потом вернется в номер, выпьет вина, сожалея, что рядом нет сержанта Норта и его гномьего самогона, а завтра отправится искать помощницу. Время бежит, праздники скоро закончатся. Ювелир быстро преодолел небольшой сугроб и очутился рядом: — Доброго дня, сударыни! — он галантно поклонился, включая в круг приветствия госпожу Фиркин. — Я заглянул в гостиницу, и мне сообщили, что вы ушли на прогулку. Очень рад встрече! — И я рада, мастер, — Алла Николаевна огляделась, — мне бы хотелось с вами поговорить, но боюсь здесь будет не очень удобно. Мужчина тоже поднял голову и убедился, что женщина права. Уже спустились густые зимние сумерки, на деревьях зажглись магические огоньки, развешанные студентами, а старый фонарщик, бодро напевая песенку, начал заправлять маслом фонари, которые горели здесь в обычные дни. Множество веселых, смеющихся людей гуляли, болтали, пили горячие напитки из толстых керамических кружек, хрустели праздничными сладостями и толстой бумагой, в которую заворачивают горячие пироги. — Тогда, может быть, зайдем куда-нибудь перекусить? — предложил он. — Я не знаю, где здесь вкусно и безопасно, — призналась Алла Николаевна. Мастер Мур заверил ее, что ему известно прекрасное место неподалеку, и, предложив ей руку, повел к выходу из парка, рассказывая о том, как прошли его встречи с будущими подмастерьями. Кастелянша-телохранительница шла позади, иногда растворяясь в толпе. Они ее не замечали. — Парнишка-артефактор согласился поработать в моей столичной мастерской. Жить в крупном городе, конечно, дорого, но у меня там есть комнаты над мастерской, так что, если будет работать, быстро сдаст экзамены и получит повышение. Еще двое отказались. Их сил едва хватит на обычные украшения. Я предложил им Курвейн, городок неподалеку от южной границы. Но их этот вариант не устроил. Конечно, амбиции — это прекрасно, но надо все-таки здраво оценивать свои возможности. А вот другие согласились, так что мастерская там пополнится на двух весьма толковых подмастерьев. А еще, знаете, меня нашла девушка, у которой вы купили браслет. Пришла, хлопнула на стол коробку со своими изделиями и заявила, что хочет быть подмастерьем в моей мастерской, потому как видит, что я адекватно отношусь к женщинам. Я бы, конечно, посмеялся, да только… — Мастер задумчиво погладил затянутую в перчатку ладонь Аллы Николаевны, — в ее коробке были совсем другие вещи. Серьезные. Сделанные качественно и с душой. А те девичьи побрякушки, что она показывала на выставке, ее заставил делать куратор, который считает, что для девушки в ювелирном деле есть только одна стезя: незамысловатые украшения и шпильки. Вот это библиотекаря заинтересовало. — А что за вещи делала эта девушка? — спросила она, выходя из своей тревожной задумчивости. Госпожа Фиркин тоже заинтересовалась. Приблизилась, стала заметной. Неужели тоже присматривает… кандидатов? — Оружие. Она великолепно украшает оружие. Ей, конечно, еще не хватает опыта и практики, да и материалы подкачали, но она видит душу клинка и добавляет ему ровно столько блеска, сколько необходимо, чтобы подчеркнуть достоинство. Я очень благодарен вам, мастер Алла, — он серьезно посмотрел ей в глаза, — ведь именно потому, что вы были со мной, я выловил на этой выставке две жемчужины, которые имеют шанс прославить мою мастерскую. — Пустяки, — отмахнулась женщина, — не сомневаюсь, вы бы и сами не прошли мимо этих ребят. — Юношу я бы заметил, — признал ювелир, — но девушка доверилась мне, лишь когда увидела нас вместе. Так что я ваш должник, — с улыбкой сказал мужчина и с удивлением заметил, как нахмурилась его спутница. Хмурилась библиотекарь по одной простой причине: заметила заинтересованный блеск глаз спутницы. Все же госпожа Фиркин служила не ей. Клятву верности она давала Ночному королю, и кто знает, какие слова были в той клятве? * * * Однако прогулка была прекрасной, и портить ее какими-то сожалениями не имело смысла. Они неспешно дошли до подвальчика, в котором полыхала жаром печь. Выбрали столик в тихом углу, подозвали крепкого парня в длинном переднике, сделали заказ. Заведение называлось «Сковородка», и все, что в нем подавалось — от салата до десерта, — все приносили на сковородках. Госпожа Фиркин растворилась в тенях и сполохах огня, оставляя им хотя бы иллюзию уединения. Алла Николаевна выбрала жареную рыбу с овощным гарниром. Она нервничала, и аппетит пропал. А вот мастер Мур явно проголодался и заказал мясо с овощами и острым соусом. Пока блюда скворчали на плите, им принесли лепешки, свежие овощи, соусы, горячий напиток и влажные полотенца, чтобы вытереть руки. Пользуясь тем, что официант отошел, а телохранительница заняла позицию в стороне, женщина наконец решилась: — Мастер Мур… Лесли, я должна вам кое-что рассказать о себе. Видите ли, я не просто библиотекарь, я служу в Академии Драконов в Билейсе. Некоторое время назад студенты сопровождали меня в город… Медленно, не пропуская деталей и подробностей, Алла Николаевна рассказала ювелиру всю историю с Ночным королем. — Теперь вы понимаете, мастер Мур, что я скована обязательствами, как бы мне ни хотелось продолжить наше знакомство… — Мастер Алла. Аллочка… Позволь мне обращаться на «ты». Не спорь, прошу тебя, — ювелир взял дрожащую холодную руку женщины и погладил, утешая. — Почему ты решила, что это повод расстаться? Одна из моих мастерских как раз в Билейсе, артефакторы часто покупают заготовки. Дом купить не проблема, а если ты хочешь жить в Академии, то, насколько я знаю, семейным служащим там предоставляют квартиры. Я уже не молод, многого достиг и могу позволить себе жить так, как сочту нужным. Ты первая женщина, ради которой я готов осесть, и смею надеяться, достаточно приятен тебе, чтобы ты одобрила мои ухаживания… Напряжение, которое копилось уже несколько дней, вдруг схлынуло и вылилось слезами. Они просто потекли по лицу женщины, и вот теперь мастер Мур растерялся. Схватился за кружку с отваром, предложил остывшее полотенце, что-то бормоча, попытался сам стереть соленые дорожки с блестящих мокрых щек… — Все хорошо, — улыбалась сквозь слезы Алла Николаевна, — просто я не ожидала… Илькар жесток, настоящий бандит, хотя любит представить себя рубахой парнем и щеголем. Его многие боятся, и не зря. Думаю, он не просто так вцепился в мои возможности… — Не беспокойся, — серьезно заметил мужчина, — я не просто владелец мастерской, в молодости успел покуролесить, связями оброс. Будет наглеть твой «король», найдем укорот. А теперь, — он хитро улыбнулся, — давай поедим и пойдем искать тебе помощницу. Раз уж тебе не удалось меня напугать, то я хочу иметь возможность приглашать тебя на свидания. После этих слов он так подмигнул, что женщина невольно рассмеялась. Они отдали должное местной кухне, заглянули в уборную, чтобы Алла Николаевна смогла умыться и привести себя в порядок, а потом вышли в зимнюю ночь. Госпожа Фиркин снова растворилась в тенях, не мешая им идти рука об руку, ведя тихую беседу: — Студенческие кабачки заполняются с темнотой. Прилежные студенты, как и положено, днем учатся, вечером делают задания, а ночью гуляют, — улыбаясь, объяснял ювелир, увлекая Аллу Николаевну в сплетение улиц. — Вот он, Синий переулок. Кабачок «Кот и пес» был весьма заметным заведением. Широко распахнутые двери демонстрировали зал, уставленный бочками разной величины. Самые большие служили столами, те, что поменьше, — стульями. Семь огромных бочек, высотой в человеческий рост, представляли собой некое подобие сцены, на которое взбирались выступающие в синих мантиях. Кто-то громко читал стихи, кто-то пытался критиковать классический роман, кто-то спорил с оппонентом, переходя порой от аргументов к кулакам и кружкам. Оценив зрелище, Алла Николаевна покачала головой: — И здесь портье предлагал мне искать помощницу? В этот момент сильно качающийся молодой человек покинул кабачок прямо через окно, упал в сугроб, попытался встать, не сумел и, лежа в ледяном крошеве, принялся читать какие-то возвышенные стихи, активно размахивая руками. — Сюда стоило зайти, чтобы посмотреть на тех, кого приглашать не надо, — с улыбкой сказал ювелир, любуясь дружной компанией из трех студентов, штурмующих фонарный столб. — Думаю, мы уже все увидели, — согласилась Алла Николаевна. — Отправимся на Желтую площадь? Еще несколько улочек, сквер, тактичное покашливание телохранительницы, когда они попытались свернуть в темноту высоких обнаженных кустов, и, наконец, довольно большое пространство, окруженное желтыми зданиями. * * * Заведение «Вишня и пуля» завораживало внешним видом. Изящная кованая вывеска, раскрашенная яркими красками, поскрипывала над красивой деревянной дверью. Большие окна с частым переплетом светились теплым желтым светом. Когда дверь открылась, на улицу с клубами пара вырвалась красивая мелодия, сопровождаемая нежным смехом. Удивленно переглянувшись, мастера вошли в кофейню и огляделись. Здесь было женское царство! Тепло, уютно, бежевые стены с белой лепниной, рояль на возвышении, окруженный корзинами с сухоцветами, красивые круглые столики на кованых ножках. Госпожа Фиркин скользнула внутрь и моментально двинулась к стойке, отвлекая на себя внимание, давая удивленным мастерам минуту, чтобы оценить мягкие стулья, лампы и девушек в желтых мантиях. Атмосфера кофейни пленяла. Негромкие голоса, мягкие интонации, красивые жесты. Книги. Много книг везде. На этажерках вдоль стен, на столах, на пюпитрах, в руках посетительниц и даже на стойке между банками сладостей лежали увесистые томики в ярких обложках. Гости нашли вешалку, где можно было оставить верхнюю одежду, присели за столик, спросили фату, а сами усиленно крутили головами, присматриваясь к каждой утонченной барышне. Справа от них обсуждали лингвистическое происхождение фамилии Вольтури, слева искали истину происхождения идиом. Прямо насмешливо и едко комментировали работу корректора и редактора в новом, только что изданном романе. Казалось, зал полон щебечущих птичек, не замечающих ничего вокруг. Но как-то слишком хорошо, слишком напоказ. И Алла Николаевна сообразила: их заметили, догадались, зачем они здесь, и теперь «показывают товар лицом», демонстрируя хорошие манеры и образованность. Она слегка поморщилась: такая откровенная самореклама ее несколько напрягала. Но тут же мысленно себя одернула, напомнив, зачем она сюда пришла. И стала честно прислушиваться, машинально отпив заказанный напиток. Пара глотков — и в глаза полезли несуразности чересчур кукольного облика этого заведения: потертости обивки, трещины на рояле, побитые носки башмаков и потрепанные перелицованные подолы. Жадные взгляды, многозначительные жесты, кокетливые улыбки, обращенные к мастеру Муру. Последнее особенно злило! И еще этот щебет. Высокомерный, возвышенный, пустой… Нет, пожалуй, здесь не было человека, которого она готова была бы впустить в свое волшебное книжное царство… — Мастер Мур, — Алла Николаевна деликатно тронула мужчину за рукав, — давайте вернемся в Синий переулок? Женщина никогда бы не призналась себе, что просто взревновала. Увидела, как смотрят на ее спутника молодые девушки, как они краснеют и опускают ресницы, как теребят платочки и пухлые томики лирических стихов… На деле она сейчас выглядела лучше любой из этих возвышенных кокеток, но внутри все еще жила неуверенность. Разве можно сравнить ее и эти юные прелестные цветочки? — Даже так? — ювелир лукаво улыбнулся и тут же протянул руку, помогая встать. — Давайте! * * * Они расплатились и вышли в морозную ночь. Телохранительница шла следом, широко улыбаясь. Кажется, с ее стороны однажды донесся смешок, но Алла Николаевна сделала вид, что ничего не заметила. Быстро, словно боясь что-то упустить, пара добралась до Синего переулка. Они обошли дрыхнущего в сугробе поэта, вошли в подвал, пропитанный запахами пива, горячей похлебки из потрохов и влажного серого хлеба. Теперь здесь было тише. Бурное веселье разделилось на части. Небольшие компании разбрелись по углам, оставив сцену из бочек сиротливо пустой. Вот теперь здесь было по-настоящему интересно. Они выбрали столик-бочку, присели, тщательно отряхнув с бочек-стульев крошки, заказали грог, улыбаясь, переглянулись, как заговорщики, и огляделись. Молодых, полных сил и задора мужчин кое-где все же разбавляли женщины. Не слишком красивые, но опрятные, в синих мантиях или скромных, синих же, платьях. Одни вели себя активно: вмешивались в беседы, смеялись, что-то ели и пили. Другие робко жались к подругам или возможным кавалерам. Алла Николаевна присматривалась к каждой. Пыталась представить ее за рабочей стойкой в зале новинок или рядом с Вианом за составлением каталога. Может быть, вот эта с крупным носом и гладко причесанными волосами? У девушки очаровательные карие глаза с длинными ресницами и очень милая улыбка. Она быстро найдет поклонника. Да, кажется, вон тот блондин с вихрами на затылке уже посматривает на нее. Жаль, но влюбленная девушка может отказаться от переезда и длительной службы.