– Ну, я думал, что вам, как участнику эксперимента, небезразличны его результаты. Заметьте, я продолжаю считать вас ученым, а не преступником, вторгшимся на мою территорию и учинившим разгром в моей лаборатории. После того, как вы вошли в пространственную воронку, произошло схлопывание всей прилегающей к ней материи в точку, и сейчас в том, что осталось от лаборатории, черт ногу сломит. Но суть не в этом. – А в чем же? – поинтересовался Пильман. – В новом эксперименте, – улыбнулся Дуглас. – Я, знаете ли, помешан на них, как и любой ученый. И, например, сейчас мне стало интересно, смогут ли двое ваших порождений Зоны противостоять одному, но совершенному. Представьте себе, этот умник умудрился перехитрить Золотой Шар, загадав правильное желание. И вот что из этого получилось. Дуглас жестом фокусника сделал эффектную отмашку в сторону «Хаммеров», прищелкнув при этом пальцами. В ответ на этот жест дверца одного из автомобилей распахнулась, и наружу вылез человек. Или нечто, сильно на него похожее. Длинные руки с чудовищными мускулами, тело с переразвитыми плечами и выпуклой грудной клеткой, мускулистые ноги, перевитые жгутами мышц. На монстре были надеты лишь камуфлированные штаны до колен, да и те готовы были вот-вот пойти по швам – наверно, самый большой размер нашли на складе. Лицо чудовища было изуродовано мутацией – огромная нижняя челюсть, разросшийся вширь прямой нос, переходящий в лоб практически без намека на переносицу, переразвитые надбровные дуги… и глаза. Внимательные, безжалостные. Знакомые глаза. Их Снайпер уже видел – в карьере, по ту сторону аномалии. Правда, тогда они принадлежали человеку, а не кошмарной пародии на хомо сапиенс. – Не ожидали? – хмыкнул Дуглас. – Я, признаться, тоже был удивлен, когда эээ… Креон заявился ко мне на базу и попросил помочь в одном очень важном для него деле. Он очень хотел отомстить и за это готов был служить мне. Признаться, его просьба меня слегка обескуражила, но мое замешательство длилось недолго, пока он не показал, на что способен после трансформации. Совершенные рефлексы, безумная скорость передвижения, феноменальная меткость – кстати, это он вас подстрелил с расстояния в одну милю из Barett M82. Тогда вы оба проиграли, на такой дистанции все ваши сверхспособности не стоят и ломаного гроша. А все дело в правильном желании специалиста, досконально изучившего Зону. Но сейчас у вас, господа сталкеры, есть возможность реабилитироваться. Если вы справитесь с Креоном, то получите свободу. В противном случае… хмм… просто будем считать, что эксперимент удался. Во всяком случае, я гарантирую всем вам достойные похороны – и крест поставим, и старую фильтрующую маску на него навесим, все, как у вас, сталкеров, положено… Пока Дуглас трепался, Снайпер внимательно рассматривал то, во что превратился Мальтиец. И прикидывал шансы на победу… Получалось, что с шансами не очень. Сэм не врал – двигалась эта гора мышц легко, словно профессиональный танцор, с детства приученный полностью контролировать собственное тело. Плюс зубы у монстра лошадиные, с клыками, сантиметров на пять торчащими из-под верхней губы, и толстые когти на руках и ногах, смахивающие на перочинные ножики. – Ну, вот мы и встретились, – то ли прохрипел, то ли прорычал монстр, как только Дуглас перестал молоть языком и остановился, чтобы перевести дух. – Сейчас я научу вас, как бросать людей в беде! – Черт, все-таки надо было его добить, – еле слышно произнес Шухарт. – Хорошая мысля приходит опосля, – невесело хмыкнул Снайпер. И тут же, понизив голос, добавил: – И пока моя не ушла, слушайте внимательно. Короче, делаем следующее… Он едва успел договорить, как монстр бросился вперед. Снайпер не ошибся в своих предположениях – его целью был Шухарт, тот, кого Мальтиец считал своим личным врагом. Нормальное человеческое желание: прежде всего убить того, кого больше всех ненавидишь, а потом и с остальными расправиться можно. Креон был уверен в своих силах, а еще он был уверен, что сталкер бросится бежать – тоже вполне нормальная человеческая реакция на смертельную опасность. И Шухарт бросился. Только не бежать, а в ноги чудовищу, сгруппировавшись и эдаким живым ядром ударив по коленям Мальтийца. Как ни был Креон силен, но встречный удар в нижний уровень был для него неожиданностью. Не удержав равновесие, громадная туша монстра перелетела через Шухарта и грохнулась мордой об землю. Замешательство было мгновенным, но этого вполне хватило, чтобы Снайпер бросился вперед, вспрыгнул на спину чудовища, просунул предплечье под квадратный подбородок и сжал толстенную шею в удушающем захвате. Креон захрипел, рванулся, скребя когтями землю. Если б он не на брюхе лежал, прием стрелка не помог бы – одного движения мощных верхних конечностей было вполне достаточно, чтобы разорвать и захват, и самого Снайпера. Но, как говорится, если б у бабушки была борода, она была бы дедушкой. Секундного замешательства Мальтийца оказалось достаточно, чтобы на его руки навалились всем весом Шухарт с одной стороны и маленький, но, как оказалось, шустрый доктор Пильман – с другой. А Снайпер продолжал давить на кадык и обе сонные артерии, не столько за счет силы рук, сцепленных в мертвый захват, сколько по принципу «гарроты», до адской боли, до хруста отводя назад плечи… Мальтиец дернулся еще раз… и обмяк, ткнувшись мордой в помятую серую траву Зоны. Снайпер подержал его еще немного для гарантии – и медленно разжал руки, в случае чего готовый вонзить пальцы под надбровные дуги чудовища. Несмотря ни на что, ослеплять живое существо он считал последним средством, если другие аргументы не доходят. Понимал, что глупо это – миндальничать с тем, кто только что собирался тебя убить, но ничего не мог с собой поделать. Если умеешь три вещи – вырубать, калечить и убивать, лучше использовать первое либо третье. Заставлять врага жить инвалидом – это большой груз, и прежде всего – для тебя самого… – М-да… – раздался позади раздосадованный голос Дугласа. – Признаться, я разочарован. От Мальтийца я ждал большего. Ну что ж, надо признать, что эксперимент не удался, и теперь по всем законам жанра нужно избавиться от бесполезных реактивов. Простите, доктор, но поскольку вы отказались со мной сотрудничать, вы также не имеете теперь никакой ценности для истинной науки. Молиться будете или обойдемся без глупых формальностей? – А нам оно без надобности, – криво усмехнулся Шухарт, поднимаясь с земли. – Сталкеров и так в рай без очереди пропускают. – Если мне не изменяет память, Сэм, в случае, если мы справимся с этим чудовищем, ты обещал нам свободу, – сказал Пильман, совершенно спокойно отряхивая травинки, налипшие на брюки. – Я что, ослышался? – Никоим образом, – улыбнулся Дуглас. – Вы справились и сейчас получите истинную свободу от мирской суеты и всех остальных проблем, которые мы привыкли называть жизнью. Итак, поскольку молиться вы, вижу, не собираетесь, автоматчики… Договорить он не успел. Сзади послышался громкий треск, и Сэм и его мордовороты с М16 чисто рефлекторно обернулись. Кстати, посмотреть было на что. Из густого киселя тумана медленно и абсолютно бесшумно выезжал танк. «Хаммеры» стояли рядом друг с другом, поэтому танку не составило большого труда проехаться по всем трем автомобилям одновременно, превратив их в три большие лепешки из металла и битого стекла. После чего боевая машина замерла на месте, красноречиво нацелившись орудием и пулеметами на группу автоматчиков во главе с доктором Дугласом. – Что за… – сдавленным голосом произнес Дуглас, дрожащими пальцами снимая очки с разом побледневшего лица, словно так ему было лучше видно происходящее. – В науке это называется инверсия, или смена полярности, – хмыкнул доктор Пильман. – А в жизни это значит, что ты проиграл, Сэм. Доктор Дуглас потерянно обернулся на голос и увидел, что двое его автоматчиков лежат на земле, а проклятые сталкеры стоят над ними, завладев их винтовками. И, само собой, стволы этих винтовок направлены на него. – Лучше прикажите своим парням сложить оружие, док, – хмуро посоветовал Снайпер. – А то, боюсь, если вы дернетесь в порядке очередного эксперимента, приказывать будет больше некому. – Сложить оружие, – покорно произнес доктор Дуглас. – И все-таки, Валентин, я надеюсь, вы скажете мне, откуда взялся этот чертов танк и почему мои системы безопасности не увидели его на радарах? – Признаться, Сэм, я сам ничего не понимаю, – произнес Пильман. – Но должен отметить, что появился он чертовски вовремя. И объяснение не замедлило появиться. Верхний люк танка открылся, и из башни вылез… русский ученый Эдвард с короткоствольным автоматом в руке. В правой руке, целой и невредимой. – Не ждали? – поинтересовался он с довольной ухмылкой на лице. – Если честно, нет, – произнес Снайпер. – Подумалось на минуту, что моя личная удача закончилась. – Ты знаешь, я было подумал то же самое, когда вы с Рэдом ушли в туман. Даже мелькнула мысль пустить пулю в лоб сначала Квотербладу, чтоб не мучился, а потом себе. Но потом я вспомнил о том Поле Смерти, через которое мы прорвались. И твои слова насчет этих полей, мол, одни из них убивают, другие изменяют тела до неузнаваемости, третьи вообще превращают тебя не пойми во что. Ну, я и решил, что терять мне нечего. Убьет – и ладно, только что сам себе был готов мозги вышибить. Изменит или превратит во что – так когда смерть рядом стоит, хуже уже все равно не будет. Короче, двинул я прямо в него. И вот результат. После чего Полковника туда затащил, а когда он восстановился, вдвоем мы завели танк и сумели довести его до Поля. В общем, похоже, зря мы тогда аномальную защиту врубили. Как я понимаю, это Поле излечивает любые болезни и даже не только чинит до состояния спуска с конвейера, но и совершенствует технику. Например, наш танк теперь ездит абсолютно бесшумно. – Я даже по этому поводу имя ему придумал – «Тень Зоны», – сказал Квотерблад, откинувший люк и высунувшийся из водительского отсека. – Кстати, аномалии ему теперь тоже нипочем. Похоже, он, как и мы, стал частью Зоны. – Вот только проверять, безопасны ли для нас теперь аномалии или нет, я не буду, – хмыкнул Эдвард. – Уж лучше по старинке гаечками путь промерить. Чисто на всякий случай. – А позвольте узнать, как у вас в танке со связью? – поинтересовался Пильман. – А позвольте узнать, кто вы, собственно, такой? – сдвинул брови Полковник. – Доктор Валентин Пильман. – Да ну! – удивился Квотерблад. – Сам Пильман? Наслышан о ваших заслугах и весьма рад знакомству. А со связью, вы не поверите, вполне нормально. Никаких помех. Вот, например, радиопереговоры господина Дугласа перехватили и решили предотвратить преступление. – В таком случае, Полковник, думаю, самое время сообщить вашему военному руководству об обнаружении в Зоне базы ученых, производящих бесчеловечные опыты над людьми и незаконно торгующих артефактами. Также можно доложить о том, что глава этой базы арестован и в скором времени будет доставлен в руки правосудия. – Отличная мысль, док, – кивнул Квотерблад. – Впрочем, как и все ваши остальные мысли. Слышал по радио ваше интервью, складно излагаете. Думаю, что не зря вас на вторую Нобелевскую представили. – Весьма польщен, – кивнул Валентин. – Ну что ж, пора ехать домой. Получается, что наконец-то настал тот прекрасный день, когда хармонтцы увидят своего знаменитого земляка на улицах родного города. – Выходит, что так, – улыбнулся доктор Пильман. Эпилог …он не был установлен здесь, он валялся, валялся точно так же, как все эти «пустышки», «браслеты», «батарейки» и прочий мусор, оставшийся от Посещения. Аркадий и Борис Стругацкие. «Пикник на обочине» В «Боржче» все было по-старому. Те же прокуренные стены с портретами кинозвезд, изрядно засиженными мухами. Те же столы и стулья, местами порезанные ножами потомков покорителей Дикого Запада. Та же видавшая виды потертая, побитая барная стойка и старуха Розалия за ней, деловито протиравшая бокалы. Казалось, весь мир может сгореть в пламени апокалипсиса, только в «Боржче» ничего не изменится. Так и будет он вечно торчать посреди развалин Хармонта, пока не потухнет Солнце, и до конца времен будут хлестать коньяк и жрать жареные сосиски «муляжи» с бессмысленными взглядами, восставшие из старых могил… Рэдрик тряхнул головой, отгоняя дурные мысли, навеянные недавними событиями. Положа руку на сердце, врагу не пожелаешь таких приключений. Но главное сделано. События в Хармонте привлекли внимание прессы и правительства. Весь мир встал на дыбы – как, мол, так, нашу планету какие-то уроды решили превратить в свалку отходов! И Комиссия по правам человека тоже высказалась насчет того, что не дело ни в чем не повинных людей определять в резервацию. В общем, кордоны с Хармонта сняли, но с каждого жителя взяли кучу подписок о невыезде. Это правильно, потому что любой хармонтец как открытый ящик Пандоры – где ни появится вне невидимой черты, опоясывающей город и Зону, там несчастья на других людей сыпаться начинают одно за другим. А чтоб компенсировать неудобства, хармонтцам льгот от государства надавали, возможных и невозможных, так что теперь те, кто отсюда сбежал когда-то, вернуться норовят всеми правдами и неправдами. Да только ни черта у них не выйдет. Ну и, понятное дело, теперь из города никто не уйдет по собственной воле, дураков нет. Гуту, Мартышку и папаню завтра домой из Института вернуть обещали. Нунан сказал, что они после того, как портал в старом заводе навсегда закрылся, даже понемногу разговаривать начали. Понятное дело, кроме папани. Он и при жизни не особо разговорчивый был, а после смерти так вообще пока ни слова не сказал. Только кушает исправно да коньяк пьет. Ну и пусть, покойникам, между прочим, вообще разговаривать не положено. Так что пусть молча живет себе после смерти, если ему так удобнее. – Все думаешь? – усмехнулся Снайпер, сидящий напротив и уплетающий вторую порцию сосисок. – Понимаю. Семья – дело такое. Располагающее к размышлениям, причем постоянно. Но главное, что она теперь у тебя есть – как и родной город, с границ которого наконец сняли колючую проволоку. Когда у тебя есть дом и близкие, ради которых и жизнь отдать не жалко, то чего еще желать-то можно? – Это точно, – кивнул Шухарт. – Иногда нужно очень крепко получить от судьбы, чтобы понять: счастье твое – вот оно, родина и родные. И тогда никакой Золотой Шар, как и никакой другой чужой мусор из другого мира тебе на хрен не нужен. И, перехватив грустную улыбку Снайпера, добавил: – Ну, а ты-то куда теперь? Стрелок пожал плечами: – Хотелось бы туда, где я действительно нужен. – А может, конкретнее желание выскажешь? – кивнул Шухарт на «Бритву», висящую на поясе Снайпера. – Например, туда, где тебя любят и ждут? Стрелок покачал головой: – Опасное желание. Например, в одном хорошо известном мне мире есть много мутантов, которые искренне любят человечину и очень ждут, когда она появится в поле их зрения. – Все шутишь? – усмехнулся Шухарт. – Если так думать, то и вправду никогда не попадешь туда, куда хочешь. – Вот бы еще узнать, куда я хочу попасть, – произнес Снайпер, рассеянно царапая вилкой по столу. – Тогда, может, и желать ничего не стоит? – осторожно поинтересовался Шухарт. – Помнится, однажды я тоже не знал, чего хочу на самом деле. Поэтому повторил чужие слова, получается, чужое желание высказал. А что было дальше, ты знаешь. Так ты это, оставайся здесь, а? Глядишь, вместе бы еще походили по Зоне. Да и в Хармонте тебе всегда будут рады. Квотерблад уже намекал, что не отказался бы от такого помощника, и Пильман, сволочь такая, обронил ненароком, мол, не хватает у них в конторе толковых агентов. Грин-карту тебе обещал вообще без проблем сделать. Думаю, не врёт, с его-то связями… – Ну уж нет, Рэдрик, не обессудь, – решительно отрезал Снайпер. – Пусть я не знаю точно, где моя родина, но, думаю, она все-таки в другом полушарии планеты. Так что лучше пойду я. Глядишь, еще свидимся. – Ну, как знаешь, – сдался Шухарт. – Наверно, ты прав. Если душа противится чему-то, не стоит идти наперекор своему желанию. Внутри-то мы точно знаем, чего хотим на самом деле.