Многие догадывались, что идеала не бывает. Однако считали недостатком девушки ее низкое происхождение. Но желаемый миллион реально сводился всего к пятидесяти тысячам. И не это было главным. Красота тела сочеталась с полнейшим и совершеннейшим себялюбием и пренебрежением интересами других людей, включая ближайших родственников и родителей. Оттенялось это легким садизмом. Про привычку за малейшую провинность колоть горничную булавкой знали все слуги. А родители с некоторых пор перестали дарить девочке котяток, щеночков и певчих птичек. Анита пока не решила, что лучше – идти в конкубины к процветающему барону или в жены к разорившемуся графу? Второй вариант выглядел значительно перспективней. Микаэла Мими́ка, как прозвали Микаэлу братья, влюбилась окончательно и бесповоротно, увидев в газете портрет барона. Конечно, становиться конкубиной, как планировали родители, она не очень хотела. Мика предпочла бы переодеться мальчиком и пойти служить ему оруженосцем, как в «Рыцаре трех дорог». Они бы вместе сражались, а когда она была бы ранена, барон раздел бы ее, чтобы перевязать раны, и обнаружил, что она девушка… Что было бы потом, представлялось слабо. Книга этим эпизодом закончилась. Там, правда, было написано «влюбленный рыцарь облобызал тело своего прекрасного оруженосца и на руках понес ее к стоянке», но хотелось бо́льших подробностей. Самой Мике представлялись очень завлекательные, хотя не совсем пристойные сцены. Девушка в пятнадцать лет понимала, что далеко не красавица, но у нее будет приличное приданое. Вместе с одаренностью, пусть довольно слабой, знанием шести языков, из которых четыре древних, и способностью молниеносно делать в уме сложнейшие вычисления она была в первом, в крайнем случае, втором десятке списка невест-простолюдинок. Хотя Микаэла была маленькой и худенькой, зато прекрасно фехтовала кинжалом, великолепно стреляла из арбалета и сама вела бухгалтерские расчеты определенного ей в приданое магазина. Если была бы реальная возможность пристроиться к барону в оруженосцы, она точно сбежала бы из дома. Однако умом понимала: способ, придуманный папочкой, безупречен. Ларец с иноземной книгой лучше бюста, который будет вручаться вместе с другими соперницами. Сто восемь пластинок слоновой кости, связанные в одну стопку. На одной стороне пластины написаны симптомы, на другой рецепт лекарства и способ лечения. Золотые буквы на экзотическом языке – неужели они не заинтересуют воина и целителя? А Мика будет переводчиком. Ханна Ханна с детства была бунтаркой. Ее душа рвалась ввысь. Она хотела счастья для всех и каждого. В последних классах гимназии даже нашла было единомышленников. Но жизнь слишком жестока – единомышленники уязвили девочку, прозвав Свинкой. Да, во всей Второй гимназии не было девушки с более пышными формами. Да, Ханна любила поесть, и в ее ранце с утра всегда лежала большая сладкая плюшка. Разве это причина обзывать так девушку? Возможно, другая замкнулась бы в своей обиде, но легкий, незлобивый нрав и поддержка друга помогли выстоять и перенести обиду. Эйван не был образцом успеваемости. Разговоры о благе для всех вызывали у него снисходительную улыбку. Зато он искренне ценил подругу и умел радоваться жизни. Ханна делилась с ним принесенной плюшкой, а Эйван угощал ее вкуснейшей полукопченой колбасой – ведь его папа владел самой крупной скотобойней в столице, колбасным заводом и тремя магазинами. Одноклассники их дразнили: «Сладкая парочка – гусь да цесарочка!» Но девушка помнила первый разговор с мальчиком. Тогда еще новенький, только поступивший в их класс ученик поймал ее после уроков, схватил, приподнял и ласково промолвил: «В тебе приблизительно два пуда и десять фунтов живого веса… И каждый фунт краше другого! Давай дружить?!» Ханна сразу растаяла от таких слов. С тех пор они дружили. А недавно стали целоваться. Узнав о планах папаши в отношении какого-то худосочного барончика, девушка решила сбежать из дома. Ей не нужно приданого, возлюбленный женится и без него. Когда она рассказала Эйвану свой план, тот скептически хмыкнул: «Куда твой батя денется? Внуков захочет увидеть – будет приданое! Завтра утром идем в храм». Илга Среди газет и журналов на письменном столе валялась книжка по этикету. Девушка, сидящая в кресле, думала. Между похоронами и коронацией ровно сорок дней. До похорон никаких празднеств не будет. Значит, есть лишь сорок с небольшим дней, чтобы завоевать барона и с блеском ворваться в свет на коронационных торжествах. Туалет для первого выхода был продуман, еще когда были надежды на брак с графом Иснадором. Но граф… Фи! Надо же было так испортить себе репутацию, чтобы ему отказали от всех домов? Кроме игральных, конечно. Быть графиней и не быть принятой в свете? Нет! Ищите дуру в другом месте! Барон Тихий гляделся значительно выигрышней. Но молод, придется идти в конкубины. Зато пусть не высший свет, а лишь полусвет откроет ей свои двери. А дальше можно будет оглядеться. В той книжке… с картинками… неприличными… сказано, как женщине завоевать мужчину и управлять им. Придется один раз родить, но потом все, фигуру портить не будем, а железный предлог для перевода отношений в замужество появится. Салон баронессы Илги… Звучит! Приемный день лучше всего установить на вторник. Пока для дам полусвета и сопровождающих их кавалеров, а после официального признания ребенка и замужества принимать и в четверг, но только придворных. Говорят, модно заводить легкие романчики и проворачивать интрижки. Посмотрим. Главное, чтобы муж не замечал. Муж-муж-муж… Увлеклась… Как хоть в конкубины-то попасть? Кто ему нравится – утонченные интеллектуалки, роковые красотки или глупенькие милашки? Папка мечтает о новых контрактах, а того не поймет, что просто представить меня мало. Тинка, Ханка и Мимика – мне не соперницы. Как исключить Анитку? Иснадор – Наливайте, граф! Не стесняйтесь. Хорошее винцо, его из колоний привезли. Итак, денег нет? – Вы понимаете, виконт… – Да. Понимаю. Денег нет. Все сроки прошли, и мы обязаны исключить вас из клуба за неуплату карточного долга – долга чести. – Виконт! У меня тогда не останется шансов… – Вам трижды продлевали сроки, но вы ничего не смогли сделать, кроме новых долгов. – Я надеялся на приданое, но… – Но такой жених не впечатлил даже простолюдинок. Чем вам не понравилась, например, Анита? Красотка, причем богата и глупа. – Говорили, что за ней дают миллион талеров, а оказалось – всего пятьдесят тысяч! – И дом для проживания. И всякие ложки-тарелки с платьями-салопами. И оплата ваших долгов. И вам лично тысячу талеров годового дохода. Миллиона не дают никому. Даже наша принцесса Лаура получит значительно меньше. А у нее свое герцогство, которое шестнадцать лет ежегодно отчисляло доходы на сей случай. Да и приданое жены никогда не идет в карман мужу. Им распоряжается она сама или, что чаще, назначенный отцом управляющий. У вас будут предложения? Я имею в виду реальные предложения. – Если я брошусь на меч, никто ничего не получит! – Почему же? Про моральное удовлетворение вы забыли? Опять же пример другим должникам. Нет, в такой ситуации мертвый вы стоите дороже живого. Ладно. Кое-кто хочет дать вам последний шанс. – Я весь внимание. – Сегодня сразу по выходе из клуба вы едете к красотке Аните. Делайте что хотите, но завтра она должна проснуться недевственной графиней Иснадор. Ваш новый наряд, карета с парой лошадей и кучером, дом для консумации брака уже готовы. Даже в храме вас будут ждать до полуночи. Рекомендую не спрашивать про приданое, не торговаться, а взять девку увозом. Приданое получите, ее семья будет рада породниться с дворянином. Кроме того, сразу после брачной церемонии вы получите вексель на пять тысяч талеров. – Наличные… – Вексель, граф, вексель. Ночью вы с ним никуда не денетесь, а с наличными можете бросить молодую жену и побежать в первый попавшийся притон, чтобы вновь проиграться. – Я не… – Я не торгуюсь, а излагаю ваш единственный шанс. И молите богов, что кто-то вам его дал. Итак, после церемонии, с векселем, вы едете в дом и делаете брак валидным. Утром, после предъявления доказательств консумации, вам вручат второй вексель на пять тысяч, и вы вернетесь в дом молодой жены. Далее устраиваете трогательную сцену с родителями невесты и получаете приданое. Эйван Здоровый, крепкий и сильный молодой человек, то краснея, то бледнея, стоял у стола, за которым сидел мужчина, чуть менее могучий, чем цирковой борец-тяжеловес. Видать, непросто было юноше начать разговор, но результат стоил того. – Ханка – бесприданница? Хе-хе! Не пойдет ее отец на такое умаление себя. Поорет, конечно, но все до грошика отдаст. А коли не отдаст, то и не надо! Что мы с тобой, бабу не прокормим? А чтобы ей чего плохого не думалось, как вы утром выйдете, да простыню покажете, мы с матерью за то, что для тебя целку сберегла, ей магазин подарим. Тот, на Дворянской. – Бать, право, не… – Молчи, сын! Мне что, не лестно? Ведь моего парня барону предпочли! Ты еще внукам хвастать будешь, какая у них бабка резвая была, от отца с женихом-бароном к тебе сбежала. Приврешь, понятно. Красиво не соврать – рассказа не рассказать. – Мы только… – Ладно-ладно! Не будешь врать, преувеличишь чуток. До завтра ждать смысла нет – вдруг девка по глупости проболтается. Ее запрут, а ты на бобах останешься. Езжай сейчас к ней, хватай и привози в храм. Мы с матерью вас там ждать будем. Жить будете у нас. Тебе на пропитание завод дам, станешь там главным, а заодно и жене товар поставлять будешь. Я как-то смекал – не открыть ли при магазине ресторацию. Ну да теперь это ваше дело, сами решите. – А… – Завтра. Завтра виниться поедете. После храма записочку пошлете, чтобы к утру остыли ее домочадцы. Хорошая девка Ханка! И детишек отличных нарожает… Будет нам с матерью забава на старости лет. Великий Душный, но пряный аромат идет по залу из драгоценных курительниц. За легким занавесом, дабы не утомлять взор господина, спрятались музыканты. Цитра, лютня, две флейты, тамбурин и еще двое с цимбалами услаждают слух и помогают совершенно нагой, если не считать множества украшений, танцовщице двигаться в плавном танце. Мраморный пол устлан драгоценными коврами и шкурами животных самых разных земель. На небольшом, всего локоть в высоту, возвышении разбросаны мягчайшие шелковые подушки. Сидящий на них человек в расшитом парчовом халате не шах, не султан, а всего-навсего купец. Во всем городе их шесть таких. Они владеют сотнями кораблей и командуют многими тысячами людей. У них нет войск, но одним движением пальца призываются армии наемников. Их никто не возводил в дворянское достоинство, но каждого из шести величают «торговый принц». Купец, по виду из иноземных, склонившись в низком поклоне, докладывал: – Дошло до меня, о великий, что некий целитель из Хаора наложением рук излечивает следы от оспенных язв. Вчера я купил у родственников излеченную девку и привез ее, дабы вы, о великий, смогли лично узреть такое чудо. Ваш лекарь совместно с вашим волшебником, осмотрели, пометили следы былых язв. Повинуясь легкому движению руки, оркестр замолк, танцовщица выбежала из зала, а на ее место вытолкнули раздетую догола иноземную деву. Во многих местах необычно белая кожа была отмечена охристыми кругами. Дева пыталась прикрыться ладонями, но евнух, выведший рабыню, схватил и удержал руки над головой, дабы они не мешали взору господина, который лично снизошел к недостойной его милости иноземки. Осмотрев кожу и даже потрогав пальцами некоторые отмеченные охрой места, великий ласково, на языке иноземки, расспросил обо всех подробностях лечения. Дева отвечала полно и правдиво, хотя и продолжила неуместные попытки прикрыть разные места ладонями. После беседы встал вопрос – как быть с иноземкой дальше? В прислужницы она не годилась – нет ни должной выучки, ни знания этикета. Отдать кому в подарок? Передаривать дареное не пристало высокому дому. Необычно светлая кожа весьма заинтересовала господина. Он единым жестом выгнал всех, кроме евнуха и доверенного телохранителя, а потом прямо на подушках познал деву. Та хоть и крикнула криком, который неизбежен, но затем старательно, хотя неумело, но нежно, с подобающим чувством доказала свою полезность. Удовлетворенный господин велел евнуху увести иноземку в гарем, выделить место и денежное содержание, подобающее наложнице, а также подарить ей сундук с разными одеждами и шкатулку с украшениями. Найджел – Ты знаешь, дорогая, мне это не нравится. – Терезочка тоже была против, но поплакала и смирилась.