– Пошли отсюда, – сказала Лиза. – А то все на тебя пялятся. Она взяла меня под руку, и мы пошли гулять по центру. Марсела спросила, нравятся ли мне истории. – Какие истории? – Ну, всякие деревенские истории, сплетни. – Ну конечно, – сказала я, и мой ответ оказался сигналом к атаке. Они говорили два часа без перерыва, тем вечером я узнала массу всего интересного. Например, что Луис, мэр Флореса, в юности встречался с Мартой, хозяйкой магазина одежды, а потом женился на Марии Росе (директрисе), поэтому теперь эти женщины друг друга ненавидят, хоть и притворяются подругами. Что Анхелес, которая печет торты, раньше была безумно влюблена в некоего Рикардо, который работал на лесопилке. А потом он отправился в другую деревню в поисках работы получше, перед этим поклявшись Анхелес в вечной любви и попросив дождаться его. Но он не вернулся, и с тех пор она только пишет стихи и печет торты. А еще Марсела с Лизой рассказали мне про Себастьяна, высокого парня, с которым я танцевала. Оказалось, он внук единственного богача во Флоресе – его дедушке уже много лет, и он не выходит за порог своей эстансии. А сам Себастьян, сказала Марсела, до ужаса стеснительный, ни с кем из девушек даже заговорить не может. Марселе он немного нравился, но тут я была согласна с Лизой: слишком длинный, и лицо у него какое-то птичье. А потом они рассказали мне еще десятки историй, я хохотала до упаду. Весь этот день порядком вымотал меня, и, вернувшись домой, я без сил рухнула в кровать. Так крепко я не спала с самого отъезда из Буэнос-Айреса. 8 Дневник Группы Спасения 28 января – Приходится признать, – сказал Луис, как только все расселись, – приходится признать, что наша стратегия провалилась. Никто ничего не ответил, да в этом и не было необходимости: все сидели с вытянутыми лицами, в воздухе веяло поражением. – Кто-нибудь мне объяснит, что произошло со спичками? – спросила Марта. – Ошибка вышла, – Летисия покачала головой. – Ну кто из нас не ошибается! И потом, положение оказалось не из легких: было шумно, когда дон Сантьяго стал шептать мне, что за номер назвала девочка… – Я вам очень четко сказал! – вмешался Сантьяго. – Так и сказал, 134. – Ну ладно, не так и важно, кто из нас ошибся, – нервно продолжала Летисия. – Мне нужно было быстро запихнуть в коробок 134 спички, потом подменить коробок… Вот я и сбилась. – А потом? – фыркнула Марта. – На танцах-то что пошло не так? – Там всё шло идеально, – защищался Луис, – тютелька в тютельку. Он встал и принялся показывать, как всё было. – Мы с Марией Росой дома потренировались. Она с мальчишкой должна была появиться вот отсюда, а мы с Марой – отсюда. Три поворота, я приподнимаю руку – вот так! – оркестр умолкает, и мы меняемся. Всё шло просто идеально, лучше некуда. Я передал девочку Себастьяну. А то, что случилось дальше… это уж не моя вина. – Они и пяти минут не продержались, – пожаловался Орасио. – Сразу было видно, что это у них не пошло. – Может, мы слишком сильно на них давили, – вступила Летисия. – Они же еще совсем птенцы. Застеснялись танцевать на виду у взрослых. Но у меня есть еще одна идея. Я тут подумала… Но Марта прервала ее (было видно, что ее переполняет досада): – Да какой смысл? Мы даже детей не можем заманить в ловушку. Мария Роса вскочила с возмущенным видом: – Никакая это не ловушка, не говори так, я не допущу. Это попытка спасти Флорес! И я горжусь тем, что участвую в этом. – Ну конечно, – поддержал ее Луис. – Мы же тут все понимаем: если б не благородная цель, мы бы ни за что не стали подтасовывать результаты конкурса. – Он откашлялся. – И, думаю, сейчас как раз подходящий момент, чтобы всем нам договориться – будем держать этот эпизод в тайне, другие ведь могут и не понять… – Это заслуживает клятвы, – торжественно сказал Сантьяго. В тот вечер Орасио всех удивил. Он сказал, что раздумывал о наших целях – что будет, если нам улыбнется удача, если наш план выгорит и правительство или дон Альфонсо оплатят асфальтовую дорогу. – Ну, с этим всё ясно, – сказал Сантьяго. – Тогда к нам поедут туристы. – А зачем им к нам? – Как это зачем? – рассмеялась Мария Роса. – Флорес – прекрасное место. – Но что мы можем им предложить? – настаивал Орасио. – Озеро, горы, чистый воздух, цветы… Всю эту красоту, – сказала Марта. – Но аргентинская Патагония вся сплошь состоит из озер, гор, чистого воздуха и цветов. Красоты тут хоть отбавляй, – сухо ответил Орасио. – Но зачем им ехать семьдесят километров до Флореса? Раньше у нас тут был хотя бы отель, мы предлагали туристам местную еду… А теперь что мы можем им предложить? В комнате воцарилась тишина – удушающая, как пыль, которая поднималась на улицах днем. – Вот об этом я и говорю, – продолжал Орасио. – Нам нечего им предложить. Надо что-то придумать, нужны идеи. И не обязательно дожидаться асфальта, чтобы начать их воплощать. Раздался одобрительный гул. Луис воспользовался случаем и произнес небольшую речь – раз уж Орасио заговорил об этом, он не может не обратить наше внимание на плачевное состояние, в котором находятся дома и предприятия некоторых жителей Флореса. И, конечно, в кризис всем трудно, но туристов-то нельзя отпугивать. Все снова умолкли, а после паузы торжественно обязались к следующему собранию подготовить идеи. Прежде чем закрывать собрание, Летисия снова вернулась к Маре с Себастьяном. Она сказала, что через несколько дней в деревню приедет труппа странствующих актеров (сейчас они в Сан-Маркосе) и даст представление в клубе. – Я отвечаю за организацию, – добавила она. – И я подумала, что, если все согласны, я могла бы устроить так… чтобы Мара с Себастьяном сели рядом. Может, на этот раз они разговорятся. Предложение было принято единогласно. 9 Уж не знаю, в чём дело, но то ли все мы стали достойными жителями Флореса, то ли просто со скуки внезапно решили пойти на спектакль, который показывали в клубе. В Буэнос-Айресе каждые выходные шли десятки спектаклей, но мы никогда не ходили в театр. А тут наоборот – маленький странствующий театр устраивал представление в четверг вечером, и всеобщее воодушевление передалось и нам. Всем, кроме Лео, конечно: он посмотрел нам вслед со своей мерзкой иронической улыбочкой и веско сказал: – Ну, развлекайтесь. Спектакль наверняка будет потрясный. На этом этапе мне кажется, что Лео влюбился в собственный цинизм и уже не может без него обходиться. Но, хоть сам он этого ни за что не признает, мне кажется, я замечаю в нем кое-какие изменения. В прошлый понедельник какие-то мальчишки позвали его играть в футбол. Он вернулся и сказал, что поле – полный отстой, мяч никуда не годится, а местные футболисты, хоть и считают себя марадонами[5], на деле совсем деревянные. И тем не менее на следующий день он снова пошел играть с ними, так что, видимо, всё было не так уж плохо. А что касается спектакля – я вынуждена признать, что прямо-таки потрясным его не назовешь, но всё равно было весело. Мы пришли за несколько минут до начала, большинство мест уже были заняты. У входа нас встретила Летисия и объявила, что взрослые сидят с одной стороны, а молодежь – с другой. Так что моих родителей она сдала на руки Росауре, учительнице, которая помогала ей всех рассаживать, а сама пошла провожать меня. Я заметила несколько свободных мест и, так как уже стали гасить свет, попыталась занять одно из них. Но Летисия повела себя очень странно. – Нет! – выкрикнула она и схватила меня за руку. – Не сюда! – Несколько человек обернулись и удивленно на нее посмотрели. Тогда Летисия понизила голос: – Просто осталось одно очень хорошее местечко, во втором ряду. Я не поняла, зачем она оставила мне такое хорошее место, но на вопросы времени не было. Стоило мне наконец сесть, как я обнаружила рядом того самого высокого парня с праздника цветов. Опять он. А я даже имени его не помнила. Он постригся еще короче и теперь выглядел даже хуже, чем в прошлый раз. – Что-то мы с тобой часто сталкиваемся, – улыбка у него вышла странноватой из-за слишком больших зубов. – Ага, вот это совпадение… – начала было я, но тут сзади раздался крик: – Мара!! Я обернулась. Сзади, через два ряда от меня, сидели Марсела и Лиза. Люди вокруг зашикали на них, потому что спектакль уже начинался, но Марсела не обратила на это внимания. – Иди к нам, – крикнула она. – Мы тебе освободим место. Она подтолкнула парня, который сидел рядом с ней, он встал и начал с трудом пробираться ко мне. Я пошла на его место. Все вокруг кричали нам, чтобы мы сели уже наконец и замолчали, но мы всё-таки провернули операцию – и слава богу, потому что с Марселой и Лизой я провела время куда веселей, чем если бы осталась рядом с тем дылдой. Спектакль был скучноватый, но, пока он шел, я получила важнейшую информацию о своих будущих одноклассниках (похоже, все они собрались здесь). Например, я выяснила, что Кармен, в очках и с косичками, всегда получает только пятерки за все контрольные, а еще что у нее семь братьев, которые с нее пылинки сдувают. И что Мартин и Мерседес начали встречаться месяц назад и с тех пор друг от друга не отлипают. И что Рудольфа, невысокого, с квадратным лицом, уже дважды ловили на курении в школе. Я бы предпочла, чтобы мне рассказали что-нибудь про кудрявого парня с невероятно зелеными глазами, который сидел позади меня, но спрашивать о нем не стала. Потому что я твердо решила пока не иметь никаких дел с парнями. Не хочу снова оказаться в дураках. Днем я получила письмо из Буэнос-Айреса. Эстела, моя подруга, писала, что отношения Магды и Диего снова под вопросом, теперь она не уверена, что хочет с ним встречаться. Я читала письмо, сидя одна у себя в комнате, и на этом месте расхохоталась. «Вот бы ему было плохо, – подумала я. – Очень-очень плохо. Пусть почувствует себя олухом». Но это не принесло мне утешения. Если Магда и выставит его несчастным олухом, я-то от этого дурочкой быть не перестану. И как я могла поверить, что спустя шесть месяцев ссор и примирений с Магдой он вдруг каким-то волшебным образом влюбился в меня? Как я только могла поверить, что он правда хочет со мной встречаться, если до этого даже не смотрел в мою сторону? И как мне не пришло в голову, что, как только он добьется своего, как только Магда начнет ревновать и захочет вернуть его, он тут же бросит меня под любым предлогом и вернется к ней? Как я могла быть такой дурочкой! Так что нет уж, второй раз я на эту удочку не попадусь. Я услышала, что зеленоглазого называют Кудря. Дурацкая кличка.