Мирра стушевалась и потупила глаза. Мик осторожно нащупал прохладную ладонь Рут и сжал ее, ощущая пальцами шероховатость свежих шрамов. Речь Ориона очень напомнила ему слова Троя о том, чего хотел добиться его отец. – Похоже, мы засиделись, час уже совсем поздний. День был долгий. – Дая подошла к камину и взяла чаши для обряда Четырех. – Проведем обряд и будем ложиться спать. А завтра, слава Стихии, примемся за работу, у нас очень много дел. 1009 год от сотворения Свода, Себерия, Край Ветра, шестнадцатый день первого осеннего отрезка Рут Снег взвился в воздух сверкающей воронкой, ярко переливающейся в бледных лучах зимнего солнца. Должно быть, Мирра добавила в их творение немного Огня, очень уж сверкал снежный столп, возвышаясь над кронами деревьев. Замерзшая Вода подчинялась двум творцам, танцуя в невероятной пляске, заметной на много шагов вокруг. Свет и лед переплетались в единое целое, застывали на секунду и снова отправлялись в полет. Удивительное зрелище, и Рут с радостью любовалась бы им еще и еще, если бы в следующую секунду все это великолепие не обрушилось на них с Миком. – У вас дешевые эффекты, можно было придумать что-то получше. – Мик говорил шутливым тоном, но по тому, как яростно он стряхивал с себя снег, было понятно, насколько он на самом деле зол. – И мы вроде договорились о передышке. – С солдатами Аврума тоже будешь договариваться? – спросил Орион, с усмешкой наблюдая за ними. Мик отвернулся. Рут боялась, что эти тренировки будут напоминать произошедшее в учебном зале в тот памятный день, но на деле все больше походило на ее первые дни в Огненном дворе: Стихия не слушалась, Мик злился, она ощущала свою вину и беспомощность. Рут знала: Стихии пары истинных даллов может быть достаточно, чтобы повести за собой людей. Но не представляла, что ей самой когда-нибудь придется стать таким вот творцом. Орион всегда начинал тренировку с разминочных одиночных упражнений, и большинство из них давались Рут сравнительно легко, хотя скидку на незажившие руки ей никто не делал. Поджечь и потушить ветку, растопить лед, создать ветер – все это казалось детскими шалостями, знакомыми еще с первых лет при Дворах. Но наступало время учебного боя, и все повторялось вновь. Земля не нападала, Огонь не слушался. Высушивая Огнем их одежду, мокрую после творений Мирры и Рика, Мик всякий раз избегал встречаться с Рут взглядом. «Они не ждут, давай сейчас! – вдруг прозвучал голос далла у Рут в голове. – Пусть прощаются с бровями и ресницами». Рут так и не поняла, ее собственное отчаяние или же гнев Мика послужили тому виной, но Стихия вышла из-под контроля. Перед глазами заплясали черные и красные пятна, кровь громко застучала в ушах. «Стоп!» – на этот раз Орион успел среагировать вовремя. – Вы должны управлять Стихией, а не наоборот. – Он недовольно нахмурился. Мирра с Риком испуганно жались друг к другу, Мик пристыженно опустил глаза. – Давайте еще раз. * * * – Я так и думал, что ты тут. – Мик переступил порог небольшой веранды, выходящей во внутренний сад, и зябко поежился. – Не замерзла? Рут поплотнее укуталась в новую шерстяную накидку и покачала головой. Она приходила сюда каждый вечер, перед обрядом Четырех. После долгих дней в Огненном дворе Рут нравилось просто ощущать первозданную, дикую Стихию, которой была напитана местная почва, черная и жирная на вид. Они прожили в доме Даи уже больше недели. В последние дни пришло неожиданное потепление, из-под рыхлого снега тут и там проглядывала влажная раскисшая земля в клочьях пожухлой травы. Местная осень напоминала Рут раннюю весну в столице, но здесь, на севере, к обманчивому зыбкому теплу добавлялись ледяные ветра, за считаные секунды пронизывающие до костей. Тут ко многому приходилось привыкать. Ранние подъемы, еще до зари, и многочасовые тренировки с Даей и Орионом, поручения по дому и строгое соблюдение обрядов, постоянное пребывание среди людей – от всего этого Рут к вечеру валилась без задних ног, так что времени тосковать о прошлой жизни у нее практически не было. И все же даже местное небо, невероятно звездное и такое непривычно пустое без несмолкаемого шума воздушных кораблей, казалось Рут чужим и пугающим. – Как ты после тренировки? – Мик прошел еще немного вперед и встал рядом, вглядываясь в сгущающийся сырой сумрак. – Уже лучше, – соврала Рут не моргнув глазом. – В одной рубашке на таком ветру долго не простоишь, пойдем в дом? – Еще минуту, – попросил Мик. Он опустил плечи и невидящим взглядом смотрел куда-то сквозь поднимавшийся от земли туман. Рут отметила про себя, каким измотанным выглядит далл. Не в привычках Мика было жаловаться или впадать в панику, но сквозь военную выправку, привитую ему Рысем, нет-нет да и проскальзывали неизменные усталость и страх последних недель. Рут осторожно положила ладонь ему на плечо. Молчаливая забота все больше становилась неотъемлемой частью их жизни. Мик опустил голову и тихо заговорил: – Нам нужно больше тренироваться. – Видно было, что слова даются ему непросто. – За плечами у императорской семьи столетия накопленных силы и знаний и многочисленная, прекрасно обученная армия. А у нас есть только мы, еще несколько месяцев назад даже не знавшие всей правды про истинных даллов, и та армия, что собирается здесь. Я не видел этих людей, Рут, но едва ли среди них много профессиональных военных. И сколько их вообще? На одной жажде справедливости далеко не уедешь. И ведь время уходит, как скоро мы уже не сможем ничем помочь моим родителям и семье Лайма? Мик замолчал, но Рут знала, что это было далеко не все, о чем он хотел сказать. Ее и саму съедали подобные сомнения и страхи. С ними никто не говорил о том, что будет дальше, кроме как в самых общих чертах. «Сперва совладайте со своей Стихией», – повторял Орион, уходя от всех вопросов. Это было продиктовано соображениями безопасности, но совсем не внушало уверенности в завтрашнем дне. И были еще руки Рут, слушавшиеся ее куда хуже, чем раньше, – она знала, Мик не меньше нее боится, что ожоги навсегда лишили ее возможности полноценно творить. Рут подождала мгновение, убедившись, что далл договорил, прежде чем ответить. – Но мы обязаны хотя бы попробовать, – очень тихо, почти шепотом сказала она. – Другого пути нет теперь, когда мы все знаем. Нам придется доверять этим людям. Мик опустил плечи еще ниже, будто придавленный тяжестью ее слов. – К слову, о доверии. Мы должны поговорить с Даей. За прошедшую неделю им так и не представилась возможность обсудить с Даей то, что они узнали в ней безумную кавитэ с городской площади. Хозяйка дома все время участвовала в бессчетном количестве дел, находясь, кажется, в десятке мест одновременно, и почти никогда не была одна. – Вот вы где! – на крыльце внезапно появилась румяная улыбающаяся Вьюга, бесцеремонно прервав их разговор. Рут все чаще казалось, что, стоило где-то появиться Мику, Вьюга непременно возникала следом, но она гнала от себя подобные мысли. – Идете на обряд Четырех? – Конечно. – Мик расправил плечи и улыбнулся Вьюге. – А как же иначе. * * * Прежде Рут никогда не бывала так далеко от Предела. Ей всегда нравилась осень в столице – увядание роскошных садов во Дворах, сбор урожая, привычный наплыв пациентов в лечебнице и ощущение Земли, вступившей в полную силу. Здесь, в Себерии, осень заканчивалась, толком не успев начаться. Кругом уже лежал снег, и короткие хмурые дни угасали раньше, чем Рут их замечала. Казалось, вся жизнь превратилась в один долгий морозный вечер. Привыкнуть к быту себерийцев тоже было непросто. Жизнь в Краю Ветра подчинялась своему устоявшемуся укладу, так не похожему на столичный. Здесь ценили простоту и трудолюбие, а также умение жить в мире и защищать свой дом. Еда себерийцев была грубоватой, но сытной и вкусной, а в скромно обставленных домах царила чистота. Сами они отличались прямотой и немногословием. Здесь жили в основном семьи охотников и рыболовов, промышлявших своим ремеслом многие поколения. После прошедшей войны Элемента объявила Себерии экономическую блокаду, и во всех здешних землях процветала контрабанда. В Краю Ветра никого не делили на «своих» и «чужих», беглецы из Элементы начинали в Себерии жизнь с нового листа, никто никогда не спрашивал их о прошлом и о причине побега. Общим было одно – ненависть к Авруму и отчаянное желание отстоять независимость своей страны. Рут чувствовала себя здесь чужачкой. По сравнению с нынешней жизнью Дубы казались ей почти родными. Себерия столетиями находилась в непростых отношениях с Элементой, яростно отстаивая свои границы и принимая многочисленных беглецов и мятежников. В итоге местные обычаи причудливо переплелись с верой в Четырех и в Праматерь, и у храмов Стихий жглись костры в честь духов лесов и озер. Для Рут, никогда не знавшей иной веры, кроме поклонения Четырем, это было настоящей дикостью. Себерийцы говорили на странном наречии, впитавшем в себя язык Элементы, их коренную речь и, по легенде, исин, хотя на нем никто не произносил ни слова уже много столетий. С ними, однако, все с легкостью общались на чистом языке Элементы. Деньги себерийцев отличались от имперских монет, но время здесь исчисляли точно так же. Поселения в Себерии, как узнала Рут уже тут, назывались Краями, в каждом из которых был свой глава. В случае опасности главы собирались на совет в одном из Краев и решали, что делать. Себерийцы почти не использовали воздухоплавание, предпочитая ему более удобных в лесу зверозубов или вовсе пешие пути. К лесу в Себерии было особое отношение: предки себерийцев поклонялись ему до того, как узнали о Четырех. Лес кормил и справедливо наказывал, защищал, давал кров и оберегал. Именно благодаря его чащам себерийцам удалось выстоять в последней войне – бойцы Элементы не знали местных троп, и себерийцы смогли укрываться, отражать атаки и незаметно нападать из густых зарослей. Обо всем этом никто не говорил в Пределе. Рут не уставала удивляться, как мало в Элементе знали и рассказывали об этой удивительной стране. Впрочем, как и обо всех остальных странах. Рут нравились себерийцы, с их простотой, добродушием и жизнелюбием. В Краю Ветра не было семьи, не пострадавшей так или иначе в последней войне с Элементой, но себерийцы мужественно готовились встретить новый удар. С Рут и остальными они держались почтительно, но отстраненно. «Если уж придется проливать кровь, – сказал как-то Мик Рут после очередного тяжелого дня, – то я очень рад, что на одной стороне с этими людьми». Рут искренне согласилась. 1009 год от сотворения Свода, Водные тюрьмы, двадцать третий день первого осеннего отрезка Кай Он дал себе ровно секунду на последние раздумья. А потом наклонился и зачерпнул полную горсть жидкой грязи, смешанной с илом. – Подставь лицо. – Кай опустился на колени и посмотрел в глаза ошарашенной Дарине. – Ничего сейчас не спрашивай. Потом объясню. Он старался действовать быстро, проклиная себя за лишнюю суету и путающиеся в спешке пальцы. Кай перемазал лицо и руки Дарины липкой грязью, так что различить ее черты в тусклом свете стало почти невозможно. Затем настал черед шалей, которые ему удалось незаметно умыкнуть из шкафа Майи. Черной кружевной накидкой он как мог обернул голову Дарины, спрятав под нее спутанную косу, вторую, расшитую пестрыми цветами, Кай накинул ей на плечи, скрывая грязную арестантскую робу. Еще одну повязал вокруг талии на манер юбки. Аляповатый вид сейчас был им только на руку. Смирившись со своей участью, Дарина покорно молчала и никак не пыталась противиться происходящему. Заметив, что она дрожит, Кай неожиданно для себя попытался ее успокоить, неуклюже на мгновение приобняв за плечи. От этого неловкого жеста бедная Дарина совсем оторопела. Кай в сотый раз мысленно обругал себя за неуместную сентиментальность. Он не привык и не умел кого-то бодбадривать и утешать. – Пойдем. – Закончив, Кай встал и протянул руку преобразившейся Дарине. – Следуй за мной и не вступай ни в какие разговоры. Дарина склонила голову, отчего из-под неаккуратного тюрбана на лицо упало несколько рыжих прядок. Нехорошее предчувствие ледяными когтями сжало Каю горло: правдоподобных оправданий на случай, если все пойдет не так, у него не было. Они шли мрачными подводными тропами, созданными много столетий назад. Сквозь толщу воды тут и там в отдалении мелькали очертания других камер, но различить что-то еще было невозможно. Постепенно проходы становились все шире и светлее, по пути начали встречаться охранные посты. Дарина при виде них всякий раз впивалась ногтями в ладонь Кая и пыталась спрятаться за ним. Но Кай приветствовал других тюремщиков одним лишь коротким уверенным кивком, не замедляя шаг. Наконец они вышли на подобие широкой аллеи, к которой по бокам стекалось множество других троп. Здесь было гораздо светлее и чище, казалось, мелководье начиналось где-то совсем близко. Посреди аллеи располагался очередной пост, прямиком к которому и направился Кай. – Чем могу помочь? – На посту дежурил жилистый седой мастер. Его недобрый въедливый взгляд обжигал. – У меня тут есть дело… – Кай сделал многозначительную паузу, скосив глаза на съежившуюся Дарину. – Хотелось бы, чтобы оно осталось между нами. – При этом в ладони Кая, быстро вынутой из сумки, призывно мелькнул золотой отблеск.