Сказанное Тимом совершенно не укладывалось в голове. – Я не верю, – резкий голос Мика вывел Рут из оцепенения. – Твое право, – Тим равнодушно пожал плечами. – У тебя все еще остается выбор. Можешь обратиться к властям и послушать их версию происходящего. Но едва ли твой отец жертвовал собой ради этого. – Почему он так поступил со мной? – с неожиданной детской обидой в голосе спросил Мик. – Если все знал? Почему не бежал с нами, не укрыл, не рассказал мне все сам? Зачем все это? – Увы, большинство этих вопросов надо адресовать не мне, но я все же постараюсь ответить. – Тим нахмурился. – Полагаю, он не мог бежать с вами – Аврум наверняка не давал ему особой свободы в передвижениях. Удивительно, что Рысь вообще сумел сохранить все это в тайне. И он укрывал тебя как мог – выигрывал для тебя время, да хоть бы и своим арестом; ты путал следы, ты не знал ничего до последнего, не мог выболтать, тебе бы, может, даже сохранили жизнь, попади ты в лапы цензорам до сегодняшнего дня, – ничего опасного в твоих воспоминаниях не было. То, что случилось в тренировочном зале Огня, удалось бы списать на выплеск Стихии, словно Рут и правда столько лет копила в себе Огонь. И это, к слову, еще одно объяснение: я должен был убедиться лично, что это все-таки не просто совпадение. Рассказать вам все мог кто угодно из знавших, но вот прочувствовать и показать истинные творения… Что ж, теперь и вы сможете. И последнее. Это далеко не главная причина, но все же… Когда-то мне пообещали, что перед смертью я успею увидеть все это еще раз. Лично узнать, что все было не зря. У Рут побежали мурашки по спине от этих слов. У Мика на лице не дрогнул ни единый мускул. – Почему они не трогали вас до этого? – Да потому что ты сам видел, как Орион запрятал бумаги о моем местонахождении, болван! Если бы за ними обратился кто-то другой, они бы оказались просто утерянными. Уверен, он уничтожил их после вашего ухода, чтобы немного выиграть время. И потом, какой им от меня может быть толк – без моей Лины я слабее любого мастера. Мик никак не отреагировал на «болвана». Жестким взглядом он смотрел прямо в глаза собеседнику. – И что я должен делать, если допустить, что это не ловушка и я верю вам? – Я не знаю. От этого ответа Рут стало по-настоящему жутко. Она повернулась к Мику, но он смотрел только на Тима. Рут оставалось лишь позавидовать выдержке своего далла. – Если бы у меня был готовый план действий для вас, молодчики цензора из специалистов по связи, которые, можете не сомневаться, вот-вот нагрянут, узнали бы его быстрее, чем вы успели бы сесть на воздушное судно, – объяснил Тим. – Единственное, что я могу вам посоветовать: не рассказывайте вашим друзьям о том, что сейчас узнали, пока не окажетесь хотя бы в сравнительной безопасности. Это ради их же блага. – Но вы же сказали, что здесь вас никто не найдет. – Липкая паника все больше охватывала Рут. Ей казалось, что она вот-вот заплачет, когда Мик осторожно сжал ее ладонь, призывая успокоиться. – Меня никто не искал до вашего дружеского визита, – с кислой улыбкой ответил Тим. – Ценой моего молчания была моя жизнь, но теперь это уже совсем не важно. Поверьте, у цензоров гораздо больше глаз и ушей, чем вам кажется. Один тот факт, что вы сидите тут, говорит о том, что кто-то весьма сильный этого очень хотел. Впрочем, не забивайте сейчас этим голову. С моими гостями я разберусь сам. Рут невольно всхлипнула. Мик лишь коротко кивнул. – Полетите с нами? – неожиданно спросил он. – Спасибо, – усмехнулся Тим. – Вам такой балласт точно не нужен. Я свое дело сделал. И потом, я хочу отдать кое-какие долги… Впрочем, есть кое-какая вещь, которую вы могли бы для меня сделать. Он встал и направился к одному из книжных шкафов. Порывшись в нем, Тим достал небольшую аквакарточку, хранившуюся между томов. – Вот. – Он внимательно посмотрел на изображение, и Рут показалось, что в его взгляде промелькнули грусть и боль. Но это длилось лишь мгновение, затем Тим протянул снимок Мику. – Возьми. Это единственное, что у меня осталось от Лины. Я не хочу, чтобы это попало в лапы головорезам. Постараешься сберечь? Мик кивнул, забирая карточку. Пока он не спрятал ее в сумку, Рут успела разглядеть изображение молодой длинноволосой женщины с большими печальными глазами. – Вам пора. – Тим оперся руками на стол, помрачнев еще больше прежнего. – Мое чутье будет поострее вашего, и оно подсказывает мне, что времени на сантименты у нас не осталось. – Но… – Рут сама не знала, что хотела сказать, но мысль о том, чтобы бросить Тима вот тут одного на пару со старой Эльзой, казалась ей невыносимой. – Хватит, – он резко оборвал ее. – Я все уже сказал, что мог. Я ждал этого дня очень долго. Мик встал и пожал ему руку. – Спасибо. – Я не сомневался, что ты сделаешь правильный выбор, парень. Береги ее. – Тим повернулся к смутившейся Рут. В его голосе ей вновь послышалась боль. – Дороже нее у тебя ничего не будет. И помни, Стихия свободна! Прощайте. В дверях Мик неожиданно остановился. – Что вы только что сказали? – Ты все слышал. Иди уже. Выйдя за порог, Рут наконец-то с облегчением вздохнула полной грудью. Она только сейчас поняла, какой спертый воздух был в доме Тима. – И что теперь? – Рут с тревогой повернулась к своему даллу, выглядывающему присевших под деревом неподалеку Мирру и Рика. – Возвращаемся на корабль, – уверенно ответил Мик. – Я знаю, куда нам лететь. 1009 год от сотворения Свода, Лисьи Лапы, третий день первого осеннего отрезка Дарина – Оно так и не заработало, и я… Дар, ты меня слушаешь? – Флам ласково дотронулся до ее ладони, привлекая к себе внимание. Дарина вздрогнула и поспешила улыбнуться, прогоняя прочь тяжелые мысли. – Извини, я очень устала. Чем ближе премьера, тем меньше сил. – Она внутренне сжалась от очередной маленькой лжи. Они оба прекрасно знали, что Дарина с детства могла без устали часами просиживать за рабочим столом в мастерской, оставаясь при этом сосредоточенной и бодрой. Флам несколько секунд пристально вглядывался в ее лицо. – Да уж, отец никому не дает спуску. – Если далл и засомневался в ее словах, то виду не подал. – Тогда пойдем отдыхать? – Ты иди. – Дарина привычным жестом перекинула косу на плечо и вновь улыбнулась Фламу. – Я хочу еще раз проверить механизмы бабочек, по-моему, некоторые выбиваются из общего танца. – Не засиживайся. До завтра! – Флам двинулся к двери мастерской, тяжело припадая на левую ногу. Под вечер его хромота всегда становилась сильнее. Проводив Флама, Дарина вернулась к чертежам. Ворох мыслей мешал сосредоточиться на работе, но она продолжала сидеть за столом, вглядываясь в будущие декорации. Просто хотелось побыть в тишине и одиночестве. Строгая обстановка мастерской с детства умиротворяла Дарину. Трой, отец Флама, жестко следил за соблюдением порядка, и она, выросшая среди запчастей и чертежных принадлежностей, даже с закрытыми глазами могла бы за секунду найти любую нужную ей деталь. Мягкий вечерний свет настольного огнесветильника не доставал до углов, и многочисленные полки, заставленные аккуратными рядами коробок, тонули в полумраке. Только здесь, проводя долгие часы за монотонной работой плечом к плечу с Фламом, Дарина чувствовала покой и безопасность. Ей тяжело дались последние дни. В мастерских кипела работа, отнимающая уйму сил и времени, но Дарина была даже рада этому – за рабочим столом она забывала обо всем, вдыхая Стихию в маленькие тонкие механизмы. Вечерами же дом погружался в напряженное ожидание, достигшее своего пика после ареста генерала Рыся. В такой обстановке размышления о том, что рассказал ей Трой, окрашивались в совсем мрачные тона. Тягостное чувство вины перед Фламом буквально пригвождало Дарину к земле, сколько бы она ни пыталась себя убедить в абсурдности этого. За дверью послышались шаги. Она разочарованно вздохнула и на секунду зажмурилась. – Заработалась, дочка? – На пороге стоял Трой. Сколько Дарина помнила себя, он обращался к ней именно так, хоть это и не было принято в семьях творцов. Впрочем, они во многом были необычной семьей. – Я шел к себе и увидел, что горит свет. – Да, с этими бабочками столько проблем. Никак не хотят танцевать все вместе. – Дарина перекинула косу на другое плечо. – Скоро уже пойду. – Как ты? – Теплые карие глаза, точно такие же, как у Флама, смотрели участливо и печально. После того памятного разговора Дарина все время замечала в его взгляде, обращенном к ней, тревогу и раскаяние. Возможно, Трой сожалел о своем решении рассказать ей все. – Устала. – Хотя бы тут можно было быть честной. – У тебя найдутся силы пару минут поговорить? – Он так и стоял на пороге, будто не решаясь войти, хотя мастерская принадлежала ему. – Конечно, заходи. – Дарина отложила бумаги и запчасти. – Ты здорово поработала тут. Твоя часть декораций просто отличная, и синхронности уж ты-то обязательно добьешься. – Трой подошел и встал у нее за спиной, разглядывая чертежи. Он широко улыбнулся. – Спасибо. Ты об этом хотел поговорить? – обернувшись, спросила Дарина. Улыбка на лице Троя мгновенно померкла. – Вообще-то нет… Не только об этом. Тим Верт убит. – Видно было, что эти слова дались ему с большим трудом. – Как?… – Дарина ощутила, как в горле встал противный колючий ком. – Он до последнего отказывался от любой помощи. Цензоры убили его и сожгли дом, наш человек только что доложил об этом. – Трой говорил очень тихо, печально глядя ей в глаза. Дарина почувствовала опустошающий страх. – Они успели?… – севшим голосом начала она, сжав непослушные руки. – Думаю, у них было достаточно времени и все нужные сведения. Остается только ждать. И надеяться на их рассудительность и удачу, да поможет им Стихия. – Ясно… – Дарина глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. – Очень жаль, что с Тимом все так вышло. – Да. Хотя он знал, на что шел, – вздохнул Трой. – Как и мы все. Набежавшие слезы жгли Дарине глаза. Она постаралась смахнуть их незаметно от Троя.