Виталик что-то крикнул мне, но я не расслышала, да и не собиралась с ним разговаривать: он же за рулем, зачем лишний раз отвлекать человека? Я захлопнула дверцу и подошла к Виктору. — Никого? — спросила я, хотя сама это понимала и видела. Виктор качнул головой и подошел впритык к воротам, рассматривая их как препятствие весьма незначительное. Я уже открыла было рот, чтобы высказать свое отношение к этому ненужному делу — что мы, дети, что ли, чтобы лазить по заборам, да и плащ жалко, — как вдруг из-за ворот от раскидистой сосны, растущей у первого же сектора забора, послышался громкий голос: — Ну и чего вам надо, а? Я вздрогнула от неожиданности и, как на привидение, посмотрела на невысокого мужчину в длиннющем тулупе, выскочившего, как мне показалось, прямо из темноты. В руках у мужчины было ружье. — Ну чего молчите? Зачем явились на ночь глядя? Эти слова вывели меня из ступора, в котором я находилась, будто стала свидетелем появления привидения. — Здравствуйте! — произнесла я самым милым голосом, на который была только способна. — Вы здешний сторож? Вопрос был, конечно же, идиотским, и, если бы этот папаша обладал чувством юмора, он бы ответил что-нибудь в том же роде, что нет, мол, он не здешний сторож, а здешний дежурный маньяк, но папаша к юмору имел собственное отношение. — А ты не видишь, что ли? Или думаешь, я здесь ради собственного удовольствия сопли морожу? Работа у меня такая, да! Ну, чего надо? — Вам привет от Саши, — сказала я, — того самого, что вам жильцов в дом организовал. Забыла, как вас зовут… Петрович или Иваныч… — А-а, от Сашки вы, значит, — заметно успокоился папаша. — Так я Григорьич, а не Петрович… А то смотрю, мужик какой-то вышел из машины, я и решил посмотреть, какого хрена ему надо, а тут ты появилась, ну значит, думаю, не бандиты. Ты ведь не бандитка, девка? — Нет, папашка, я их атаманша, — не выдержала я. — Так как же мне ваших жильцов найти? — А что их искать-то? Они в доме были, с час назад только уехали, я видел. Это было неприятным известием. Я опешила, но потом, прокрутив фразу сторожа в голове, еще раз переспросила: — Как же это так: и в доме, и уехали? — А так, ты что, не понимаешь, что ли? — прикрикнул сторож, досадуя на вечную женскую бестолковость. — Жить-то они живут, но сейчас уехали куда-то, я видел, как их машина пошла в город. Я перевела дух. Это известие означало, что уехали не навсегда и не все, а кто-то и остался. Но в любом случае их теперь в доме стало меньше как минимум на одного: кто-то же должен был управлять машиной, и я, недолго думая, тут же отреагировала: — Да не все они уехали, не все, я точно знаю! Они меня ждут. Как проехать к дому? Сторож помялся, закинул ружье на плечо и на всякий случай, не подходя близко к воротам, помахал рукой в сторону трассы: — А вот вернетесь на дорогу-то, и почти напротив, почти вот ровно напротив меня будет еще одна дорожка, по ней езжайте, и через триста метров увидите. Один мой домишко там стоит. Один, под новой крышей. Правда, сейчас темно, — сторож почесал нос в задумчивости, — не видно будет, как крыша блестит. Она новая у меня, — повторил он еще раз, словно блеск его крыши был именно тем вечно недостающим компонентом к моему счастью. Я быстро поблагодарила скучающего аборигена и позвала Виктора обратно в машину. — Ну что там? — лениво поинтересовался у нас Виталик. — Двери быстрей закрывайте, мороз на дворе, не май месяц… — Поехали отсюда, потом покажу куда, — скомандовала я. Замечание Виталика про мороз, с которым мы с Виктором некоторым образом уже познакомились, сильно задело меня, но я решила пока промолчать. Зная свой характер, я уже точно понимала, что это «пока» не затянется дольше возвращения в город. Найдем мы сейчас Маринку или нет, но пусть Виталик услышит от меня несколько неприятных слов. Гарантирую. Виталик вывел свой «Мерседес» обратно на дорогу, и тут я, найдя указанную сторожем дорожку, приказала ехать по ней, выключив фары. На самом деле я думала, что если кто-то и уехал из дома, то почти наверняка кто-то в нем и остался. Виталик послушался, но выдержал с полминуты, не больше. — Да я здесь всю машину поуродую! — вскричал он и включил фары. Я тут же нагнулась вперед и, нажав кнопку на панели, выключила их. — Останавливай свой тарантас! — рявкнула я. — И, вообще, можешь уезжать домой! Мы с Виктором пойдем пешком! Я, конечно, немного погорячилась, но мне казалось, что Виталик не уедет. Он остановился, мы с Виктором вышли, но вскоре я услыхала сзади мелодичное чириканье, означающее, что Виталик поставил машину на сигнализацию, и последующее за этим прерывистое сопение и пыхтение сзади сообщило мне, что трепетный Маринкин Ромео догоняет нас, стараясь изо всех сил. — Ну вы… ых-ох-уф! — пропыхтел Виталик, хватая меня за руку. — Не так быстро, тут темно… не видно, куда… уфх… ноги ставить. Я решила проявить свое, данное мне от природы, чувство великодушия и затормозила движение, тем более что сразу же из-за легкого поворота направо перед нами вырос темный силуэт одноэтажного дома, одно из окон которого было освещено. Дом был окружен невысоким деревянным заборчиком. Почти сразу же, как только я увидела дом, откуда-то из-за заборчика залаяла собака, судя по голосу, мерзючая шавка, из тех, что могут лаять, не переставая, часами. — Скройтесь! — громким шепотом приказала я. Виталик открыл рот, собираясь что-то произнести, но Виктор резко дернул его за руку и сделал подножку, подставив свою вторую руку для страховки. Очень аккуратно Виталик разлегся на дороге и даже сказать ничего не успел. Возможно, что сразу после «положения» тела Виктор еще этому телу и рот прикрыл. Не знаю, не видела, но факт, что Виталик не произнес ни звука. Освещенное окно в доме погасло, и, когда я подошла к калитке, у меня было сильное ощущение, что за мной внимательно наблюдают. Отступать было поздно и глупо, поэтому я толкнула калитку и вошла во двор. Шавка сразу же перестала тявкать и, мгновенно подбежав ко мне, завиляла хвостом, радостно повизгивая. Она оказалась примерно такой, как я и предполагала: породы «московская дворянка», пятнистая и ужасно противная. Я, едва не поскользнувшись на обледенелой ступеньке, поднялась на крыльцо, постучала в дверь и крикнула: — Открывай, Григорьич! Я видела, что ты дома! Открывай, сволочь! Не знаю, почему я избрала именно такую тактику проникновения в дом, но в ту секунду мне показалось, что она самая простецкая и потому надежная — пришла знакомая подвыпившая дама Григорьича, разве такого не может быть? Меня внезапно посетила рассмешившая меня мысль, что Григорьич мог оказаться передовым работником совхоза и культурно продвинутым мужчиной. Ну в смысле из тех культурно продвинутых, которые уже не мужчины, а мужчинки. Чтобы не рассмеяться, я забарабанила еще сильнее: — Так ты будешь открывать, негодяй-мерзавец?! Я уже замерзла вся! За дверью явственно послышалось шевеление, и наконец мужской голос отрывисто мне ответил: — Нет Григорьича, на работе он! — Еще что придумаешь?! — притворно возмутилась я. — Совсем, что ли, совесть потерял, старый хрыч?! Говоришь мне, что тебя нет, и хочешь, чтобы я тебе поверила?! Открывай немедленно, а то всю дверь тебе высажу! Не жалея своих замечательных ботинок, я забарабанила в дверь ногой, почему-то приговаривая при каждом ударе «ух-ты!» Вошла в азарт, надо понимать. Мужчина за дверью немного посомневался, и я услышала, как загремели замки. Дверь отворилась, и из-за нее выглянул молодой парень в темной куртке. — Уйди, дура! — озадаченно сказал он. — Нет твоего Григорьича, у теплиц его поищи! — А ты кто такой?! — рявкнула я, как та наивная дурочка, во все свое воронье горло — прошу учесть, горло у меня не воронье и голос приятный, просто я такую метафору использовала. — Может быть, ты бандит! Может, ты убил моего Григорьича. Григорьич! — завопила я так, что, наверное, даже шавка перепугалась, потому что она снова затявкала. Наконец парень не выдержал. Он распахнул дверь настежь, выскочил на крыльцо, сам чуть не поскользнувшись на нем и потеряв при этом тапочку. Я отшатнулась назад, не ожидая такого демарша. — Ты что тут разоряешься, кошелка?! — крикнул парень. — Тебе что, пасть заткнуть, что ли? Так сейчас сделаю. Сказано тебе — нет… Дальше парень ничего вымолвить не успел. Выпрыгнувший из темноты Виктор коротким ударом заставил его замолчать и вторым ударом ребром ладони по шее послал парня в хороший несоображанс.