— Пеппа, сюда! — очень тихо Сван предложил бывшему зэку подойти к нему. Перепуганный, тот молча подчинился и присел возле начальника. — Видишь что-нибудь? — Подожди чуток. Осмотрюсь! Пеппа склонил голову к земле, насколько позволил ПНВ, втянул запах влажного ночного воздуха, пощёлкал языком. — Странное место. Я бы туда не пошёл. — Объясни? — Трава не примята. Видишь аккуратный пятачок. Возле тех кустиков. А вот и следы проходящей мимо зверушки. Она шла, как и мы, но не доходя до поросли, резко свернула в сторону. Поганое место. — Ловушка? — Давай проверим. В пальцах у Пеппы появился болтик. Он не глядя метнул его аккурат между двух кустиков. Кусок железа пролетел без происшествий. — Хрень какая-то, — буркнул сталкер. — Можно я посмотрю. Это сказал Пит. В руках он держал бутылку с водой. Его спутники переглянулись, удивлённые тем, что стажёр проявил инициативу. Отстранившись, Вова снял с себя массивные очки, набрал в рот воды, прополоскал его, и затем шумно, как тюлень, фыркнул, выталкивая в виде мелких капель воду. На мгновение он ослеп, пока снова не натянул на голову ПНВ. Брызги, которые должны были исчезнуть в траве, повисли в зеленоватом мире лёгкой взвесью. Невидимая сила держала их на весу, не позволяя им упасть. — Капли в воздухе, видите? — спросил тихо Питюшин, указывая пальцем вперёд. Затем он растёр в перчатке щепотку грунта, понюхал его. — Всё ясно. Давайте наденем респираторы. Его зловещий шёпот отрезвил мигом более опытных напарников. Они разом насунули свисающие средства защиты, и сошли с прямого пути, обойдя «преграду» на безопасном расстоянии. Никто больше не проронил ни звука. Каждый мечтал, чтобы эта поганая ночка закончилась. Таким темпом они прошли ещё полкилометра, пока не наткнулись на кирпичную постройку, вернее, то, что от неё осталось. крыша давно рухнула вниз, доски прогнили, кирпич шелушился и крошился под напором ветра. Рядом чернел грубо сколоченный деревянный крест. Сэм сверился с картой: — Так, тормозим! Здесь мы условились встретить наёмника. Все облегчённо вздохнули. — Нам обязательно ждать этого напыщенного недомерка? — спросил, сплёвывая, Пеппа. — У нас был уговор, — возразил ему Пит. — Придёт. Он опытный вояка, — вмешался в разговор Сэм. — Обождём Грешника и топаем дальше. Слева от нас дорога на Янтарное озеро. Справа начинается Красный лес. Мы туда не пойдём. Возьмём севернее, прямиком к Припяти. — Я б не отказался пересидеть ночку до утра. Жутко здесь! — поморщился Пеппа. — Это была твоя идея, отправиться в темноту на Болота. Хочешь, могу тебя застрелить, чтобы не мучался от страха, — бросил ему в ответку Сэм, выглядывая через дверной проём в мёртвое зелёное марево. — Не-а. — беззлобно отмахнулся «северянин». — Я лучше от цирроза кони двину. — Так, не расслабляемся. Пеп, гляди вперёд периодически. И ты, Пит, не щёлкай клювом. Химик надел очки и с опаской стал посматривать по сторонам. — Ты лучше расскажи, что за трындец там случился? — неугомонный Пеппа проявил любопытство. — Это «паутинка» Борхеса. Борхес — сталкер, который первым обнаружил её на своём теле. Если бы не он, то никто и не узнал об этой напасти. — Это аномалия? — Нет. Это действительно паутина. Несмотря на особенность здешних мест, пауки здесь в Зоне встречаются. Мы поймали одного однажды в банку. Ничего особенного. Пеппа зычно выругался. — Но ты не объяснил, что твою мать, это такое? — Да элементарно. Висит себе обычная липкая паутина. Представь, что рядом с ней лежит баллон едкой и страшно ядовитой хрени, которую вывезли и похоронили в земле. Или бросили. Лежит гадость в песке годами. Льёт дождь, зима, морозы, ржавчина разъедает ёмкость, с клапана начинает сочиться ядовитые испарения. При тёплой погоде газ улетучивается в атмосферу, но холодной ночью, когда градус падает, он скапливается на близлежащем предмете. Выражаясь химическим языком, переходит из газообразного состояния в текучий. И вот эта ядовитая жидкость пропитывает паутинку, как губку, отдавая ей модифицированную за годы химическую консистенцию. Пока паутина висит на ветке или дрожит от ветра между деревьями, она неопасна. Но если через неё пройдёт человек или другое животное, то начиненная токсичным коктейлем липкая вязь начнёт действовать. Яд проникнет через поры кожи в организм, и через некоторое время носитель паучьих кружев почувствует себя хреново. Он заработает патологию или станет часто болеть, писать кровью, пока в итоге не умрёт. Вот такой принцип. — Ого. Удивил ты нас, парень. — Я сам не знал. Прочитал доклад один, и тот из ряда фантастики. Не поверил. Оказывается, правда. — Я думал, это все байки. О Чёрном сталкере. Помните, как один из бродяг вляпался в нечто похожее, и стал монстром? Неужели правда настолько сурова? — сказал Сэм. — Человеческий фактор плюс аварии на ЧАЭС творят дикие вещи. До Катастрофы здесь работали куча промышленных предприятий, включая здешний металлургический завод. Токсичные отходы за годы вышли наружу, породив немало проблем местным старателям. В Советском Союзе редко заботились об экологии. Так что, по сути, Зона ни при чём. Человек всему виной. Сколько здесь ртути, сурьмы для травления металла, различных ядовитых оксидов, канцерогенных соединений. Страшно подумать! С годами, конечно, свойства меняются, но факт — Чернобыль стал гигантским кладбищем для отходов человеческой жизнедеятельности. И полигоном для испытаний. Зона неспроста возникла в этом месте. Если даже на ментальном уровне тут трудно находиться, дышать воздухом, — закончил наконец свою мысль Пит. Его уже никто не слушал. Насколько он мог судить по звукам в темноте. Тогда Вова перевёл дух и после добавил: — Кстати, Сэм, спасибо! Ты настоящий сталкер! «Свободовец» не ответил. За него сказал бывший зэк: — Придёт время, и ты спасёшь ему жизнь, или мне, или всем нам. Если не умрём. Такой порядок. Мы должны беречь другу друга, особенно тебя, вундеркиндер! Спасибо скажешь, когда вернёмся. — Ну и ладно, — буркнул Пит, обиженно сопя носом. Так прошло полчаса. Ждать чего-либо в ночное время — затея сама по себе безумная. Ни тебе фонарик включить, ни костерок развести. Нельзя. А темнота и впрямь стояла густая: через саван не пробивались ни звёздное небо, ни бледный диск луны. Вытяни руку — и ты не увидишь её. Человек на фоне оставшегося животного мира в ночи выглядел беспомощным. Даже безглазые формы жизни лучше ориентировались во мраке, чем высокоразвитое социальное существо с интеллектом. Отсюда и боязнь темноты, поголовная фобия всех homo sapiens. Они не хотели рисковать, только молиться несуществующим богам о благополучном исходе ожидания. В ночное время бодрствовали мутанты, и даже малочисленная группа плотей могла доставить им неприятности. — Сейчас половина одиннадцатого. Ждём до 11, и уходим. Не придёт — его проблемы. — сказал «анархист», снимая с себя ПНВ. — Долго оставаться на одном месте нельзя. — Полчаса ничего не изменят, — поспорил с ним Пеппа. — Хотя мне побоку. На том и порешили. Глава 27. Ночь в Зоне Глава 27. Ночь в Зоне 1. — Он не придёт. Время вышло, — сказал Сэм и встал с холодной земли. Напрасно Пит вглядывался во мрак, пытаясь усмотреть в кустах одиночную фигуру человека. Но Грешник не появился. Мёртвая опушка леса отдавала зелёной мглой. Ровно через десять минут старший отряда подал сигнал, и их маленькая группа смельчаков медленно поползла дальше в темноту. Ночь, казалось, не закончится никогда. Зелёные пейзажи Зоны резали болью заспанные, напряжённые глаза. Часы показывали всего без десяти три ночи. А они шли и шли, с небольшими остановками и перекурами. Труднее всего доставалось проводнику Сэму. Из всего коллектива только он мог прокладывать нужный путь, что гораздо тяжелее, чем замыкать отряд в арьергарде. Это понимали и сам «анархист», и Пит, и шедший последним Пеппа. Каждый из них по-своему держал злость на пропавшего наёмника. На него рассчитывали, а он взял и в последний момент всех подвёл. Грешник предпочёл решить свои эгоистичные проблемы, вместо того, чтобы помочь отряду. Больше всего горевал по этому поводу молодой учёный Питюшин, которому выпала особая миссия, невозможна без участия Грешника. И если в начальной стадии экспедиции возникли осложнения, то неизвестно, что поджидало за очередным поворотом. Пока им сопутствовала удача. Они добрались до окраин Красного леса почти без происшествий. «Почти» означало небольшие трудности на пути. Два раза они отбивались от стаи нахальных псов, что в количестве дюжины пытались их окружить. К чести для отряда, бойцы не дрогнули. Втроём они хладнокровно расстреляли тварей издалека. Даже ботаник и тот выдержал страшный натиск собак. Один раз они вспугнули кабана-подростка, что мирно спал в траве. Хряк просто убежал от них, недовольно хрюкая. Спустя минут десять, после того как они покинули ареал обитания диких кабанов, Сэм заметил, что им несказанно повезло. Будь хряк поматёрее, он запросто бросился бы на них. И неизвестно чем могла закончиться его атака. Отделались лишь лёгким испугом и «мокрыми штанами» по едкому замечанию Пеппы. О худшем старались не думать. Втайне каждый мечтал, чтобы клятая тьма уступила место раннему утру. И ещё снять с головы дорогостоящий прибор. Они пересекли опасный пятачок с резвящимися гравитационными ловушками, и вышли к вросшему в землю деревянному сарайчику без крыши. Пит догнал Сэма и тихо что-то ему шепнул. Вожак группы остановился, вытащил навигатор, загрузил карту. — Всё, пришли! — сказал он, махнув рукой на сарай. Этого ждали все участники, и даже сам Сэм — лидер команды. Хороший отдых после напряжённой ночи не помешает никому. Особенно перед не менее трудным участком пути. По заверениям Пита, сарайчик был безопасным местом. Он бывал здесь пару раз, вместе с группой поддержки. В гравитационных плешах встречалась «сверхтяжёлая вода», отчего Питюшин и компания выбирала сарайку местом ежегодного паломничества для проведения замеров. И правда, кроме крошечной, но коварной «плесени», притаившейся в дальнем углу сарая, больше энергетических возмущений Сэм не встретил. Как и повышенного фона, естественно. Расположиться сталкеры решили внутри строения. Благо и резервный выход имелся. В амбаре они нашли деревянную лестницу, по которой могли взобраться на уцелевшие балки и стропила. Так что выбор для привала сделали верный. Но Сэм не полагался на хлипкие стены покосившейся хибары. Он велел ребятам установить сигнальные датчики недалеко от входа. Химик с Пеппой быстро поставили сигналки, после чего забаррикадировали единственный выход обломками шифера и кусками фонившей жести. «Свободовец» же соорудил для себя и товарищей бутерброды из колбасы и чёрствого батона. — Полчаса завтрака, и выходим! — объявил Сэм остальным, кивая на бутерброды. — Конечно, босс! — ухмыльнулся Пеппа и присел на корточки. В руках он держал толстый отрез хлеба и кусок колбасы. В итоге они позавтракали в тишине. Включённые фонари, которые путники прикрыли шифером, едва освещали тесное пространство сарая. Пит закрыл глаза и неожиданно уснул, поджав под себя ноги. Сэм скомкал газету с крошками, и бросил её в угол к аномалии. Туда и отправилась пустая банка из-под энергетика. — Мусоришь? — спросил навязчиво Пеппа, тыкая пальцем на замершую жестянку в метрах трёх. — Вот я ненавижу гадить. Даже в самом отвратительном месте на Земле, где срань господня, колбаса с батонами и отбросы общества. Зачем пакостить! Она всё видит, чувствует. — Под словом «Она» ты имеешь в виду Зону? — спросил спокойно бывший «свободовец». — Её самую. Только название неудачное. Зона — это территория, ограниченная забором или ещё какой преградой. А мы говорим о вполне живом разуме или необыкновенной форме материи. Я её называю Матерью. Она кормит нас, воспитывает, порой карает, учит. Конечно, у неё есть любимчики, этакие баловни судьбы. Одним она больше даёт, чем забирает. Другим, невезучим, — меньше. — Зато ты материшься много! — Это да! Ничего не могу с собой поделать. В таком мире живём! А также я ещё и какаю! — пошутил Пеппа.