Меньше всего хотелось признаваться, что я спятил. Странное дело, я ведь мог клык дать, что был там. Комната с белыми стенами… Она была как никогда реальна! А сумасшедший удар пятаком о стеклянную стенку… Чего только стоил сломанный рог! В конце концов, тот же зуд, перераставший в невыносимое жжение. Я ведь был уверен, что всё происходило взаправду! Мысли лениво переплетались, блуждая в пустой голове. Такое со мной случилось впервые. Как же хотелось подержать в лапах свой сломанный рог, увидеть в отражении зеркала расплющенный пятак… Зачем? Да просто в доказательство того, что события минувшей ночи были правдой! Я не мог смириться с тем, что схожу с ума. Не мог и не хотел! – Всё в порядке, Деян Видич? – послышался голос медбрата Викентия. – Вы выглядите слишком уж возбуждённым. Я вздрогнул от неожиданности, настолько его слова были какими-то чужими и фальшивыми в уже привычной тишине. Что у вас тут происходит – вот главный вопрос. Вот что действительно важно. Я выдавил из себя вымученную улыбку, старательно оскалив клыки. И этот наглец ещё спрашивает, всё ли у меня в порядке? Взгляд упал на запястье, где должен был остаться след от жгута, но я, честно говоря, ничуть не удивился, когда не обнаружил там ссадин. Понимаете? Так что нет, ничего не было в порядке. Мои дела успешно шли под откос. Или, вернее, неслись туда, набирая скорость… Я не знал, что происходит и почему. Викентий, видя, что я не настроен на разговор, с безразличием принялся перекладывать бумаги. То есть он просто отвернулся от меня, видя, что я пожираю его взглядом. Мне оставалось гулко выдохнуть, опустить взгляд и уставиться в пол. В груди бурлила злость, кажется, начали сдавать нервы. Наверное, если бы меня в этот момент спросили, на кого или на что я злюсь, я бы не сумел ответить точно. Просто потому, что действительно не знал, что больше гложет меня изнутри – моё неведение или моё же бессилие? Я действительно не знал… – Как вам спалось? – вдруг спросил, обернувшись, Викентий. Уж не знаю, показалось ли мне, но губы медбрата расплылись в улыбке, столь нетипичной для упыря. Для меня это стало последней каплей. Взгляд упал на иглу капельницы, и в этот момент все последние сомнения отпали – я вскочил как ужаленный и бросился к упырю. Острая игла, зажатая в моей лапе, коснулась его сонной артерии. – Что здесь происходит? – зашипел я, с трудом справляясь с искушением проткнуть артерию Викентия. – Что со мной было? Упырь не шелохнулся, только лишь разлетелись бумаги, которые я выбил из его лап. – Видич, вы нарушаете режим! – холодно сказал он. – Немедленно опустите иглу! – Выкладывай, что со мной произошло ночью! – нежно прошептал я над самым его ухом. – Говори всё или я засажу тебе иглу в шею! Поверьте, я не шутил, мне действительно было не до шуток. Игры кончились, и толстая иголка на миллиметр вошла в дубовую кожу медбрата. По шее заструилась алая кровь, скатывающаяся за воротник. Упырь, сглотнув, взял паузу – мне показалось, что он лихорадочно соображает, подбирает слова, чтобы выйти сухим из воды. Однако следующие его слова загнали меня в тупик. – Вы опять нарушаете режим. – Не делай из меня идиота! – рявкнул я. – Спокойно, Видич, предлагаю позвать доктора Висконского и во всём разобраться, – предложил медбрат таким тоном, будто намеренно уговаривал меня сделать укол. – Ты хочешь сказать, Жорика и Чумазого, упыриная морда? – не разжимая зубов, процедил я. – Хотите меня угробить? Викентий вновь ответил не сразу, что ещё больше вывело меня из себя. – Таких нечистых нет среди персонала, а вы всю ночь провели в палате. Я был зол, с трудом сдерживал эмоции, но отчётливо понимал, что этот тип не врёт. Вполне возможно, он ничего не знает. А в коридоре меня вырубило просто от слоновьей доли снотворного с успокоительным, он же сам говорил… Волей-неволей пришлось разжать пальцы. Иголка брякнулась об пол и откатилась от упыря, который так и остался стоять с невозмутимым видом. Викентия ничуть не беспокоила стекающая по шее кровь. Он просто смотрел на меня своими круглыми, как блюдца, глазами. Чёрными, обычными глазами кровососа… Видит дьявол, какой же я был идиот! Странная комната с белыми стенами, стеклянная капсула и мерцающие красным глаза – конечно же всё это лишь привиделось мне. Вдруг стало неимоверно стыдно за то, что я набросился на несчастного медбрата, который был совершенно ни в чём не виноват. Я же мог не рассчитать сил, моя лапа могла дрогнуть, а упырь мог попытаться вырваться, и тогда… «Что было бы тогда, дубина?» – аукнулось у меня в голове. – Извини меня… – Вы нарушили режим. Уже дважды, – покачал головой Викентий. В его пальцах вдруг появился электрошокер. Мои брови поползли вверх, я попятился, на всякий случай выставляя перед собой лапы. – Можешь убрать эту штуку? – нервно попросил я. – С чего бы? – По всему было понятно, что упырь не принял извинений и теперь уже точно видел во мне угрозу. Пациент, который дважды нарушил режим, действительно может быть опасен. Пытаясь хоть как-то найти выход из непростой ситуации, я подфутболил копытом иглу, отлетевшую к ногам медбрата. Ну как знак примирения… Тот покосился на меня, поспешно поднял иглу и начал собирать разлетевшиеся по полу бумаги. Однако шокер он так и не убрал. – Прости, – повторил я. – Что-то нашло, я действительно не в себе. – Вы нарушили режим, Видич, – в который раз повторил он одни и те же слова. На этом конструктивная часть нашего разговора была завершена. Медбрат пулей вылетел из палаты, сунув в карман медицинского халата электрошокер, который, к моему счастью, так ему и не понадобился. Ну и замечательно, я лишь облегчённо выдохнул. Ни капли не хотелось получать разряд в пару тысяч вольт, хотя я его вполне заслужил. Кстати о замке на дверях! Стоило Викентию выйти вон, как я отчётливо услышал звук сработавшего механизма. Выходит, в клинике доктора Лисича всех пациентов держали под замком. Я горько улыбнулся, понимая, в какую глупую ситуацию загнал себя. Шлялся где попало без разрешения. Хватал чужое техническое оборудование. Напал на медицинский персонал, ни в чём не разобравшись, то есть вёл себя как круглый идиот. Стоило упырю поднять шумиху, и мне не миновать неприятностей на службе. «И будет тебе, Деян, строгий выговор с понижением вместо новых звёзд!» Я глухо выдохнул. Из клиники Лисича в министерство могли накатать такую жалобу, что хоть стой, хоть падай. Уверен, что вот для этого у них сразу же найдётся связь! А после служебных разборок высшие чины наверняка выйдут и на моего майора. Как же не хотелось подставлять ещё и старину Кадича. «Ну не идиот ли? – в очередной раз спросил я самого себя, стуча в стену лбом. – Ну почему нельзя было нормально подождать объяснений? Зачем было идти на бессмысленный риск? Но главное, что теперь делать со всем этим?!» Впрочем… Я уставился на запертую дверь, чувствуя, как мной снова овладевает ярость. Плевать! Пусть Викентий делает то, что ему заблагорассудится, и жалуется куда угодно. Моя совесть чиста, я действовал по уставу, исходя из ситуации, складывающейся крайне непросто. Теперь придётся объясняться с начальством, согласен, но я был уверен – мне найдётся что написать в служебном рапорте, без всяких прикрас. А вот сможет ли медицинский персонал что-либо ответить мне? Смогут ли они объяснить, что произошло этой ночью? И если это не было бредом разыгравшегося воображения, то где-то в стенах клиники располагалась загадочная комната с белыми стенами, перепачканными пухом и мазутом… Я решительно двинулся к двери и постучал. – Доктор Висконский! Прямо сейчас я чувствовал себя не пациентом, а несправедливо запертым в палате пленником. С меня было достаточно! Я хотел видеть баггейна, чтобы расставить все точки над «ё». Не знаю, что оборотень скажет в этот раз – что у меня галлюцинации ли, бред ли, последствия ли приёма психотропных лекарств, но я буду требовать, чтобы в кратчайший срок был подписан мой перевод в подведомственный госпиталь! Буду требовать немедленной связи с начальством! А если нет, то пусть в больничной пижаме, хоть голяком, но меня выпустят из клиники, и я сам доберусь до Ночграда. Не станут же они удерживать лейтенанта жандармерии силой, пряча в больничных стенах? «А если станут?» Ну вот пусть только попробуют! Что-то подсказывало – следующая ночь будет полна новых и малоприятных сюрпризов. Мне же совсем не хотелось больше испытывать судьбу… – Доктор Висконский! – Я продолжал настойчиво стучать в дверь. Наверняка в коридоре стационара слышали мои крики. Трудно было не услышать, вот только никто не отвечал. Меня посетила сумасшедшая мысль выломать к ангелам дверь, но она открывалась на себя, простым пинком никак не вышибить. Я было потянулся к ручке, но с удивлением обнаружил, что никакой ручки нет и в помине. Вот так – зайти зайдёшь, а выйти никак не получится. Ничего не оставалось, как в бессилии опустить лапы. Понятно, что дверь мне откроют только тогда, когда это посчитает нужным медперсонал больницы. Я неуклюже развернулся, озадаченно качая головой. И наткнулся на забытую Викентием каталку, которую ещё и умудрился перевернуть на пол. Вдребезги разбились склянки с пробирками! Разлилась кровь, взятая у кого-то из пациентов для анализов, загремел медицинский инструмент. Я стоял в растерянности и не понимал, что делать дальше. Всё шло наперекосяк, то есть совершенно не так, как я себе представлял ещё вчера… На минуточку мне захотелось разгромить палату, доломать оборудование, но я сдержался. Не стоило переступать грань, которая бы отрезала последние пути назад. Пока меня тут держат, лечат, по идее, должны бы и кормить, так что потерпим. Я опустился на край койки, закрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов, когда на двери щёлкнул замок. Дверь медленно открылась, и на пороге появился злокозненный оборотень. Висконский скрестил лапы на груди и остановился у шкафа с зеркалом. Он смотрел на меня с укоризной. В этот момент я почувствовал себя провинившимся мальцом, которого пришёл отчитывать строгий папаша с ремнём. – Поговорим откровенно, Деян? – спросил баггейн. Глава 15 Сюрприз от МВД Чербии – Что происходит? – Доктор Висконский подвинул небольшой табурет к моей койке и присел, накуксившись. – Может, объяснишься, Деян? Он обвёл взглядом палату, увидел перевёрнутую каталку, разбитые склянки, поблескивающие осколки и нахмурился. Уж не знаю, то ли представил, что здесь происходило, то ли, наоборот, решил даже не представлять… Но по выражению его физиономии было понятно: врач явно остался недоволен увиденным. Впрочем, представить можно было всё что угодно, если вспомнить, с каким ожесточением я лупил в дверь палаты под пятым номером. Добавим сюда грохот, с которым перевернулась каталка упыря, и гарантированные жалобы медбрата на приставленную к горлу иглу – то вообще мрак! Я поёжился, обхватил себя лапами и немного наклонился вперёд.