— Ну ты даешь! Чего разорался? — Я же просил! Вези меня в город! — возмущался Олег. — Скажи спасибо, что я тебя подальше от начальства увез. Тебя же совсем развезло. Явишься такой косенький на службу, тебе и турнут из твоей ФСБ. — Заботливый ты, Славка, когда не надо, — Ермилов выскочил из машины, загреб в ладонь снега, лежавшего еще тут в тени забора, и, оцарапавшись льдинками, потер им лицо. Он смутно помнил, что где-то здесь есть тропинка, ведущая к рынку и железнодорожной станции. Но туда еще топать и топать. — Погоди! — Богданов догнал его, схватил за локоть. — Ну ты что? Сейчас тебя отвезет кто-нибудь из ребят. Я не могу. Мне надо тут еще дела порешать с командиром. В самом деле, Олег! Я же не нарочно. — Еще как нарочно, — успокаиваясь, сказал Олег. Он и так понимал, что приедет только к концу рабочего дня. Как в страшном сне. Ему часто снилось — начинает собираться на работу и никак не выходит. То одно не найдет, то другое, а за окном уже и темнеет. Опоздал. Ермилов достал телефон и набрал Плотникова. Выбора не было, надо сдаваться. — Петр Анатольевич, это Ермилов, — стараясь говорить уверенно и твердо, сказал он. — Я тут… Меня отвезти до города некому. Пока на электричке доберусь, уже поздно будет. — Завтра с утра сразу ко мне. Получишь по первое число, — строго пообещал Плотников. — Мне не нужны сотрудники неорганизованные и недисциплинированные. Я велел тебе вернуться к обеду. Он бросил трубку. Олег не отнес это целиком на свой счет, поскольку слышал голоса поблизости от шефа. Видимо, шло совещание. Но то, что ему завтра обеспечена головомойка, он осознавал с предельной ясностью. Богданов подлил масла в огонь. — А Люська твоя, наверное, рассердится, — он передернул плечами. — Хорошо, что я не женат. Они снова сели в машину и въехали на территорию отряда. У здания штаба Слава припарковался и побежал в поисках попутки для обиженного Олега. А Ермилов в это время, воровато оглянувшись, достал сотовый и набрал номер Меркуловой. Она не взяла, и после трех гудков он хотел было отменить вызов, однако Олеся ответила. — Я, наверное, не вовремя? — спросил Ермилов чуть охрипшим голосом. — Да нет. Я уже дома. Что-то есть новенькое о Петрове? Вы ведь мне обещали, если помните, дать материал по этому типу. А Майкл так тот и вовсе пропал с горизонта. — Олеся, а что, если нам встретиться? — Без проблем. Приезжайте! — Куда? — Я же вам сказала, я уже дома. Тут и поговорим. Олег молча переваривал услышанное. Он-то думал пересечься с ней где-нибудь в городе, посидеть, пока выветрится выпитое на поминках, да и настроение поминальное выветрится. А заодно переговорить с журналисткой, чтобы завтра, стоя перед ясно-голубым взором Плотникова, вооружиться хоть и соломенным, но щитом-доводом, мол, он все же зря времени не терял и успел порасспрашивать Меркулову о Моране детально. Однако предложение бесшабашной Олеси ввергло его в состояние легкой прострации. — Ну что вы там? Уснули, что ли? Это удобно. Мне удобно. Так приедете? — Да я ненадолго, — промямлил Ермилов, мысленно соглашаясь с Люськой называвшей его обаятельным тюфяком, который не умеет общаться с женщинами. Он их побаивается. Людмила небезосновательно считала, что, если бы на его пути не попалась она, то Олег до сих пор ходил бы в холостяках. Исходя из этого посыла, она убеждала его, что не боится измен, поскольку этого не может произойти даже гипотетически. И с этим Ермилов, в общем, соглашался. Но сейчас мелькнула предательская мысль: а что, если бы ему на пути попалась такая же бойкая, как его Люська? Как бы он повел себя тогда? «Бойкости недостаточно, нужно, чтобы она была Люськой Коротковой», — подумал он, увидев выходящего из здания штаба Богданова, ведущего под уздцы сонного майора Семена Труханова. Тот отбарабанил сутки, ночью был выезд, и он, вместо того чтобы ехать домой, прикорнул на койке в своем отделении. А сейчас выполз было помянуть Виктора, но Славка вытащил его прямо из-за стола, хотя Семен все же успел хватануть рюмку-другую за помин души командира. «Паду я сегодня смертью храбрых с одним из пьяных собровцев за рулем», — посочувствовал себе Олег, но в машину к Семену сел и развлекал его всю дорогу разговорами про рыбалку, чтобы тот не задремал за рулем. Когда он почти подъехал к дому Меркуловой, у него вдруг в кармане зазвонил телефон. — Олег Константиныч, а вы где? — спросила Олеся с довольно лукавой интонацией в голосе. — Да уже подъезжаю, — попался на удочку Олег. — А мой адрес вам не нужен? Куда вы подъезжаете? — К Москве, — выдал первое пришедшее на ум Ермилов, который давным-давно знал адрес журналистки, еще с тех пор, когда работал по делу Кедрова. Тогда же и проверял ее. Знал и то, что не замужем. — Как раз хотел вам звонить, уточнить. Я сегодня слегка закошмаренный. Олеся назвала адрес. И ему пришлось простоять у ее дома минут двадцать, чтобы не выдать свою осведомленность. Уже оказавшись у двери ее квартиры, Олег замешкался. Возникла в голове навязчивая идиотская мысль: «А если она в халате?» Почему-то это его ввело в ступор. Но дверь вдруг открылась перед ним, хотя он так и не нажал на звонок. Олеся была в привычной балахонистой одежде. На этот раз не в юбке и свитере, а в синем платье до пола. — Почему вы так долго не заходили? — голосом, полным яда, спросила она. — Я уж думала, что вы адрес забыли. Но прикинула — вряд ли. Залетели-то в мой двор, к песочнице, как на крыльях. И зачем было скрывать, что знаете, где я живу. Детский сад! — Вам в НКВД надо работать, — Олег стал неумолимо краснеть, не решаясь зайти. Вдруг из квартиры на него бросился огромный, как шар, рыжий кот со вздыбленной шерстью и с… лаем. Ермилов решил, что водка на поминках оказалась паленая. Смухлевали арендодатели ритуального зала, не побоялись потравить собровцев и гостей. — У вас такое лицо, — засмеялась Олеся. — Да проходите же! Он не тронет, не пугайтесь. Он и в самом деле лает. Котенком жил среди собак. Набрался хороших манер. Уйди, Котовский, дай пройти гостю, — она поддела кота ногой, обутой в шлепанец, и отодвинула этого рыжего мамонта. — У вас случайно нет собаки? Котовский запах не выносит. — Есть, — Олег протиснулся в прихожую, опасливо поглядывая на Котовского, которому, видите ли, не нравится его запах. — Бельгийская овчарка. Он снял куртку и сделал поползновение разуться, но Меркулова остановила его: — У меня не прибрано, проходите так. На кухню проходите. Дверь в комнату была распахнута, и Олег успел заметить, какой там кавардак. Словно смерч пронесся. Везде разбросаны книги, газеты, стопки рукописей, вещи. В центре этой композиции стоял домик для кота с когтеточкой. На самой верхушке домика восседал Котовский и смотрел в дверной проем таким пронзительным взглядом желтых глаз, что было понятно: если пахнущий собакой человек попробует зайти, ему не поздоровится. В квартире сильно пахло котом и, как показалось Олегу, индийской кухней. Какими-то острыми специями. Ему так и хотелось чихнуть. — Есть будете? — буднично спросила Олеся. — Садитесь. — Нет, спасибо. Я с поминок. — Он это сказал в большей степени из-за того, чтобы она не подумала, что он выпил, перед тем как идти к ней. — Приятель год назад погиб. — Тогда чаю, — решила за него журналистка. Она водрузила на газовую конфорку пузатый чайник, выставила на стол хрустальные вазочки со смородиновым вареньем, печеньем и конфетами. Села напротив и, подперев голову рукой, уставилась на полковника, как прилежная ученица. — Олеся, вот вы рассказывали про Майкла. Вы с ним встречались в Москве? Я имею в виду после вашей поездки в Штаты. — Встречались, — немного удивилась она. — Вы же тогда велели его отшить. Я последовала вашему совету в надежде получить эксклюзивный материал от вас, но что-то мне подсказывает, что зря надеюсь и зря отказала Морану. А он ведь и приятеля позвал. Так уговаривали… — Какого приятеля? Про приятеля вы не говорили. — Вот теперь говорю. Если бы вы так не шифровались, узнали бы раньше. — Олеся, я прошу вас поподробнее. Как Майкл на вас вышел? Или вы сам ему позвонили, чтобы отказать? Она фыркнула: — Чего это я ему буду звонить? Сам объявился. Я пыталась ему по телефону все объяснить. А он уперся, талдычит: «Давай встретимся, давай встретимся». Приехал он в то кафе, помните, где мы встречались, когда у меня материал по Кедрову прошел. Короче, начала я ему заплетать ерунду, что у меня сейчас на повестке дня более интересные материалы, а по Петрову сложно, никто ничего не хочет давать. Майкл все время оглядывался, словно меня и не слушал. Я так и подумала, что он кого-то ждет. Олеся встала и заглянула под крышку зашумевшего чайника. Он еще не закипел, и она осталась стоять, обхватив себя за плечи руками. — Мне даже показалось, что его не интересуют мои объяснения. Потом пришел вдруг этот тип… — Она поежилась и выключила чайник, разлила кипяток и заварку по чашкам и поставила одну, большую, перед Олегом. Себе взяла маленькую с забавной собачкой, нарисованной на боку чашки. Похожие в советское время делали чехи и немцы для детских наборов посуды. Олег своим двойняшкам Петьке и Ваське в начале девяностого года купил такие же со сказочными героями братьев Гримм. Ермилов подумал, что он уже слишком старый. Да к тому же глупый, раз упустил из виду Меркулову, решив, что Моран целиком и полностью переключился на майора Гаврилова. — Так, — сказал Олег, взял чашку и покрутил ее в пальцах, обжигаясь. — Сейчас вы мне очень подробно расскажете о том типе. После той встречи вы еще виделись? С Майклом или с тем, другим? Олеся уставилась на него черными глазами, словно только сейчас разглядела. — А вы знаете, Олег Константинович, я вам благодарна. Когда состоялась та встреча в Останкино, я подумала… Я почувствовала опасность. От них обоих исходила опасность. Вряд ли я смогу объяснить… Да вы, я вижу, и не удивлены. Олег невольно ждал, когда Олеся начнет есть. Его забавляла ее прожорливость. Она достала хлеб, намазала сливочным маслом, сверху положила смородиновое варенье. — Хотите? — она протянула бутерброд, но он покачал головой, сдерживая улыбку. Олеся начала есть бутерброд, ловко слизывая то и дело стекающее с бутерброда по пальцам варенье. — И все-таки вы попробуйте сформулировать, — попросил он. — Как он подошел, как Майкл его представил? О чем они говорили? — Это напоминает допрос, — Олеся начала намазывать маслом следующий кусок хлеба. — Я спешила на запись интервью для моего нового фильма. И в принципе уже все сказала Майклу насчет Петрова. Что еще муссировать? А он — погоди да погоди. Заказал мне пирожные… Короче, смотрю, идет странный субъект. Шарфом замотался до глаз. И прямо к нам. Майкл обрадовался и представил мне его как своего давнего приятеля и коллегу. Тот снял шарф, но ситуация не улучшилась. В том смысле, что у «коллеги» оказались усы, похоже, накладные, и темные очки-хамелеоны, закрывавшие глаза. — Неужели вас это не насторожило? — вспыхнул Олег. — Почему вы мне не позвонили тогда же, после встречи? Когда она состоялась? — На следующий день после нашего с вами телефонного разговора, утром. Да, утром. Он впервые видел Олесю растерянной. — Так вот он говорил на русском, с акцентом. Мне кажется, он не хотел привлекать внимание своим английским языком тех, кто сидел за соседними столиками.