— Вызовем такси, — настаивал захмелевший Майкл, увлекая Олега в подъезд, чистый, с консьержем, похожим на американского морпеха — и комплекцией, и накачанным торсом. Олег не собирался препираться с новым приятелем. Он не настолько много выпил, чтобы не контролировать ситуацию. Смекнул он и то, что Моран затащил его внутрь с определенной целью — тут камеры, его заснимут и анфас, и в профиль. — Иди спать, — засмеялся он, утрамбовывая американца в лифт. — Отоспишься, еще успеем погулять. — А как я тебя найду? Ты же мне ни телефон, ни адрес не оставил. — Так это поправимо, — покачиваясь и плечом придерживая дверцу лифта, Олег полез в карман куртки, покопался там и выудил новенькую визитку спецкора газеты «Красная звезда» с мобильным и рабочим телефоном. Майкл высунулся из лифта и полез обниматься. С трудом Олег запихнул его обратно в кабинку и нажал кнопку пятого этажа. Американец говорил, что живет на пятом. Теперь Ермилов почувствовал прояснение в голове до противного тонкого звона. Он вышел из подъезда под пристальным взглядом «консьержа», понимая, что надо каким-то образом добираться домой. А метро уже и в самом деле закрылось. По пустым улицам ехали только снегоуборщики. Олег натянул капюшон куртки, звуки различал как сквозь вату, и казалось, что оранжевые машины бесшумно плывут по дороге и в ночном воздухе серебром оседает снег на серые от копоти сугробы вдоль дороги. Ермилов не опасался слежки. Во-первых, за ним приглядывали сотрудники их наружного наблюдения, которые дадут ему знать, если заметят «хвост». Во-вторых, частное сыскное агентство, куда обращались американцы, теперь под колпаком. Скорее всего, они не рискнут следить за майором Гавриловым. Это не девчонка-журналистка, которой гораздо проще запудрить мозги. В случае с Гавриловым будут действовать иначе. Позвонят в редакцию, проверят, слыхали ли там вообще о майоре. Могут подойти к другим сотрудникам редакции под благовидным предлогом, расспросить. На этот случай Олег планировал появиться несколько раз в редакции. Его даже снабдили армейской формой и майорскими погонами. Когда Олег отошел довольно далеко от дома Морана, рядом остановилась серая «ауди». — Вас подвезти, Олег Константиныч? — Краснов из наружного наблюдения сидел рядом с водителем, опустив оконное стекло. Ермилову послышалась ирония в голосе парня, но отказываться он не стал, сел молча и сердито глядел на ехидного даже со спины Краснова. Тот понимал, что полковник Ермилов проявил самодеятельность, за которую по головке не погладят. — А куда мы едем? — Олег вдруг заметил, что «ауди» движется в центр, а не к его дому. — Так ведь Плотников вас ждет, — Краснов повозился на сиденье, пытаясь обернуться, но, так и не увидев полковника, смирился. — Мы сразу доложили, что ситуация, ну не то чтобы вышла из-под контроля, но вы начали действовать по обстоятельствам. Тогда Плотников распорядился, чтобы вы прибыли к нему, как только расстанетесь с объектом. — Вы докладывали Плотникову по ходу дела? — поинтересовался Олег, пытаясь понять масштаб разноса, который устроит ему шеф. — Так точно. В кабинете Плотникова горела только настольная лампа, и от ее круглого белого плафона по полированной поверхности приставного стола для совещания тянулась отражением белая матовая дорожка. Пахло кофе и свежим хлебом. Когда Ермилов зашел, он не сразу увидел шефа. Тот сидел откинувшись в кресле, и его лицо не попадало в круг света. Может, он и дремал. Однако, услышав шаги, тут же подался вперед, и выплыло из темноты его абсолютно бодрое лицо с заинтересованным выражением глаз, блестевших в свете лампы. — Ну что? Как он тебе показался? — Плотников встал и включил верхний свет. Его деловой тон обнадежил Ермилова, и он, стараясь не дышать в сторону шефа, доложил: — Опытный, кем бы Майкл ни был, он очень опытный тип. Вызывает искреннюю симпатию. Активно стремился завлечь меня к себе в гости. Выпил, но хорошо контролировал себя. Про Петрова ни гу-гу. Визитку взял, сам попросил дать мой номер телефона. Затащил меня в подъезд своего дома, наверное, чтобы меня там камеры видеонаблюдения зафиксировали. — Они у них и снаружи висят, — Плотников накинул на плечи пиджак. — А чего ты вдруг с ним бросился во все тяжкие? Тебе же сказали, чтобы не торопил события. Познакомился и отойди в сторонку. Олег помолчал, но все же ответил: — Я вел себя так, как повел бы обычный военкор. Он разве отказал бы себе в удовольствии выпить и поесть за счет американца, тем более я все время твердил, что получаю гроши, денег ни на что не хватает. Надо перевозить семью из Мурманска, а сам живу в общаге. И все в таком духе. — Допустим, — покивал Плотников и рассказал о дружеской встрече Майкла с советником по культуре в ресторане. — И все равно тут главное не переторопить. Завтра явишься в «Красную звезду», помелькаешь там, главный знает, что ты у них ненадолго, а у нас есть необходимость в этом. Но в детали его никто, разумеется, не посвящал. Сотрудники подумают, что ты блатной, и пускай думают. Особенно в ближайшую неделю тебе стоит там быть. Если все так, как мы предполагаем, события развернутся в эти дни, и Моран будет звонить на твой рабочий, и даже может подъехать к редакции, убедиться, что ты там. — От меня не потребуют написания статей? За меня и в школе сочинения соседка по парте писала. Плотников весело погрозил ему пальцем: — Ты сердцеедом уже тогда был! Ермилов умолчал о своей застенчивости. Он и женился, только когда попалась ему на пути бойкая Люська Короткова. Она его на себе и женила, с чем он смирился. — Значит, так, сердцеед, самодеятельности больше не проявляй. Действуй в соответствии с нашими договоренностями. Робкий вроде в общении, а как до дела доходит, прешь напролом. В какой-то степени из-за этого я и хотел тебя видеть в своем отделе. Но когда ты уже здесь оказался, мне необходимо направить твою энергию в мирных целях. А если ты не сможешь укладываться в рамочки, то будешь получать люлей и сидеть только за бумажной работой. — Разрешите вопрос? — Ну! — напрягся Плотников. — Допустим, он позвонит. Назначит встречу. Есть вероятность, что он захочет меня прослушать, проверить? — В принципе такое исключать не стоит. В общем, «жучки» в данном случае не слишком функциональны. Для прослушивания ему придется ездить за тобой, знать, где ты живешь. С этим у американцев возникнут определенные сложности. Вести здесь активную оперативную работу для них весьма проблематично, наши ребята передышки не дают, плотно контролируют. А вот твой мобильник… — Каким образом? У них разве есть технические возможности? — Если он поставит в телефон GSM-жучок, — Плотников задумчиво остановился у календаря, переставил красную рамку на завтра, которое уже наступило, всунул руки в рукава пиджака, — то слушать могут тебя где угодно. Часа четыре, как минимум. Этого им будет достаточно, если ты побежишь на Лубянку докладывать об очередной встрече с объектом или, наоборот, поедешь в редакцию и начнешь обсуждать с редактором, какой материал готовить в следующий номер… Давай по домам. Еще несколько часов успеем вздремнуть. — Наша цель разоблачить Морана как разведчика ЦРУ. Если он поставит «жучок» в мой телефон, это станет доказательством? — Скорее сигналом, что стоит продолжать его разрабатывать. Но вовсе не поводом для задержания и не доводом для прокуратуры. Если только удастся заснять на видео момент установки «жучка», но будет другой состав преступления. Не разведдеятельность на территории другого государства. Он может объяснить желание прослушивать тебя как составляющую журналистской деятельности. Незаконно, но с другим умыслом. Не шпионаж. Но если все пойдет, как нам хотелось бы, то Морану не поздоровится. У него нет дипломатического статуса. Так что если он выйдет на контакт, держи свой телефон от него подальше. Пойдем, я тебя подвезу. Они вышли из кабинета и шли по коридору к лифту. Горели красные лампочки сигнализации над дверями запертых кабинетов. Пол гулко пружинил, и шаги не приглушала даже ковровая дорожка. — Да, насчет болгарской эпопеи Петрова, — вспомнил Плотников, на ходу поправляя шарф и застегивая куртку. — Нашли тогдашнего офицера безопасности посольства СССР в Болгарии. Теперь он возглавляет резидентуру и, представь себе, сейчас снова в Софии. Приезжать в отпуск в ближайшие месяцы не собирается. Так что придется к нему кого-то делегировать. Я подумал о Григорьеве… Ну что ты на меня волком смотришь? Ты везде поспеть хочешь. В ближайшие дни ты поехать не сможешь, и мы потеряем время. — Почему не смогу? Очень даже… Это можно вполне встроить в контекст моей нынешней журналистской деятельности. Служебная командировка, — развел руками Олег. — А когда Моран узнает, что речь о Болгарии, он еще больше распалится. Сделает стойку как охотничья собака, поймет, что я продолжаю копать материал о Петрове, чтобы написать продолжение статейки. Майкл наверняка знает биографию Петрова и об его командировке в Софию. — Ты все готов встроить куда угодно, лишь бы повидаться со своим приятелем Руденко, — угадал Плотников. — Думаешь, он из Греции в Болгарию подъедет? Ермилов промолчал. Но когда они уже вышли на улицу, он обиженным голосом сказал: — Петр Анатольевич, неужели вы считаете, что я смог бы думать о собственных развлечениях, а не о деле? Если Руденко и подъедет, то лишь тогда, когда у меня возникнут затруднения. А так он там и не нужен. Есть ведь в посольстве Софии офицер безопасности. Плотников покивал с улыбкой, жестом показав на машину, которая была окутана бензиновым облаком. В морозном воздухе газ из выхлопной трубы сосредоточился около машины. По пустым улицам домчались быстро. — Тебя небось персоналкой не удивишь? — Плотников панибратски ткнул Олега в бок локтем. — Чего тебе не сиделось в прокуратурке? — шутливо спросил он. — Дослужился бы до генерального, как пить дать. Парень ты умный. — Ума недостаточно. Там и без меня охотников на это место… — Жалеешь? Стал бы толстым важным прокурором, — забавлялся Плотников, подначивая Олега. — А у нас высох весь, одни глаза. Ермилов пожал плечами. У него и в самом деле в прокуратуре была машина с шофером. Плотников не переставал удивлять своими знаниями о биографии Олега, сменой настроения от озорного мальчишеского до свинцового, циничного начальственного, когда Олегу хотелось встать навытяжку перед шефом. На своей должности он мог позволить себе подшучивать, но это вовсе не рекомендовалось делать его подчиненным. Плотников из разряда — мягко стелет, да жестко спать. В окнах квартиры Олега горел свет. — Твои не спят? — Петр Анатольевич чуть наклонил голову, чтобы видеть восьмой предпоследний этаж. — Ждут? — Да уж, — поежился Олег, пожимая на прощание руку Плотникова. — О малейших изменениях обстановки докладывай немедленно. Если со мной не сможешь связаться, через Григорьева, — сказал ему в спину привычным начальственным тоном Плотников. Дверь распахнулась, уже когда лифт остановился на площадке восьмого этажа. Люська обладала острым слухом. — Я на работе задержался, — от лифта сказал Олег, глядя на сердитую жену с опаской. — Чего ты не спишь? — Почему у тебя был отключен телефон? — процедила она гневно, впрочем, еще сдерживаясь. — Слушай, ты знаешь, где я работаю, — Ермилов запоздало вспомнил, что свой телефон оставил на службе в сейфе. У мобильника наверняка села батарея от настойчивости Людмилы. Лучшее нападение — это защита. — Я был на оперативном мероприятии! — С возлияниями? — учуяла запах спиртного Людмила и так энергично кивнула головой, что заколотые на макушке рыжие волосы рассыпались по ее плечам. Ее бледное лицо, казалось, побелело еще сильнее. Она выглядела сейчас красивой и опасной. Короткова могла и запустить чем-нибудь, что она и сделала. В коридоре стояла детская красная пластиковая лопатка для снега, она и пришлась Ермилову между лопаток, когда он протиснулся мимо жены и зашел в квартиру. В таких случаях он всегда молчал, что выводило Люську из себя еще больше. Но сегодня она обиженно удалилась в спальню и хлопнула дверью, выбив окончательно остатки сна из Олега. — Ну и что я сделал? — он развел руками, обращаясь к стеллажу с книгами. Не снимая куртку, прошел на кухню и вдруг обнаружил там Петьку. Тот грыз черствую горбушку хлеба, и сна у него ни в одном глазу. — Спать неохота, — пожаловался сын, понимая, что у родителей вышла размолвка. — Мне тоже, — Ермилов потрогал чайник и включил под ним конфорку, спросил рассеянно: — А ты чего тут? Шел бы спать. — Так не хочу, — удивленно ответил Петька. Он подошел к окну и, облокотившись о подоконник между горшками с алоэ и геранью, с тоской поглядел во двор. Освещенная уличными фонарями, в центре двора белела пустынная хоккейная коробочка. — Вот ты столько времени обещаешь сходить с нами на каток, и все тебе некогда. — А пошли сейчас! Тащи клюшки и коньки, — махнул рукой Олег, выключая конфорку. Петька не стал задавать лишних вопросов. Собрался мгновенно, не воспринимая ночной поход на хоккей как безумие. Они успели поиграть минут двадцать… Стукали клюшки о лед, летели в лицо ледяные крошки, шайба то и дело билась гулко о деревянные борта коробочки, Петька с гиканьем носился кругами, они оба наглотались холодного ночного воздуха. Но появившаяся внезапно Людмила прервала эту ночную вакханалию и велела немедленно отправляться домой. Когда несостоявшиеся чемпионы ковыляли на коньках к дому, Люся придержала за рукав Олега и зашипела: — Ты спятил, Ермилов? Тебе сколько лет? — Ну не такой уж я и старый, — проворчал он, чувствуя, что остаток ночи проведет в собственной постели, а не на кухне и не в ванной.