Все вошли внутрь и закрыли за собой дверь. Из местного населения их, кажется, никто не видел. Все видимо ушли по тревоге. А кто не ушёл, был либо на других постах, либо спал. Так что, время спокойно поговорить с пограничником у них было. Первая часть дома, рабочая, была достаточно скромной. Никаких излишеств. Стол, несколько стульев, шкафы с папками и так далее. Но вот вторая оказалась куда интереснее. Там была, поистине, шикарная мебель. Очень старая, но шикарная. Было видно, что дерево дорогих пород, с резьбой. Толстая и мягкая кожа на диване и креслах. Сильно потёртая, но целая. — Откуда такое изобилие? — спросила Эсмеральда, обведя его покои рукой. — Я не знаю, — покачал головой пограничник, держать за затылок. — Как не знаешь? — удивилась Бона. — Это всё тут появилось до меня. Я же не первый пограничник на этой заставе. Раньше снабжение было лучше. А если есть деньги, или что-нибудь ценное, то достать можно было вообще что угодно. Теперь стало сложнее. Торговли вообще почти никакой. Если и удаётся добыть что-то сверх нормы, то только из еды. Но и на том спасибо… а кто вы, вообще, такие? Пограничник был невысокого роста, поэтому Эсмеральде не нужно было смотреть на него снизу вверх. К тому же, он был толстоват и вёл малоподвижный образ жизни. Не воин, не спортсмен, так — административный работник. Это было даже проще, чем Эсмеральда думала. Она опасалась встретиться здесь с каким-нибудь опытным и упрямым офицером. — Кто мы, это не важно, — сказала Эсмеральда, — важно то, что мы можем с тобой сделать! — И что вы можете со мной сделать? — осторожно спросил Пограничник. — Всё что захотим, — сказала Эсмеральда, — но это будет зависеть от тебя. Расскажешь нам всё, что мы захотим узнать, будешь жить. Не расскажешь… сам понимаешь! — А он что здесь делает? — пограничник кивнул в сторону Морика. — То же что и ты, — пожала плечами Эсмеральда. — В каком смысле? — не понял пограничник. — Находится у нас в плену, в этом смысле, — охотно пояснила Бона. Возможно, Морика сюда тащить и не стоило. Теперь это будет стоить ему жизни, или как минимум выльется в большие проблемы. Мужика было жалко. — И что же вы хотите узнать, прекрасные дамы? — спросил пограничник. — Очень мило, — улыбнулась Эсмеральда, — но если ты думаешь, что тебе это поможет, то ошибаешься. Помочь тебе могут только исчерпывающие ответы на наши вопросы. Пограничник вздохнул и скосил взгляд на кресло. Эсмеральда ему кивнула и он сел. Там он сразу почувствовал себя гораздо лучше. Вернулась некоторая уверенность. — Пусть этот уйдёт, — сказал пограничник, махнув в сторону Морика. За эту фразу он тут же получил звонкий подзатыльник от Боны. А поскольку рука у неё была очень тяжёлая, то у него буквально брызнули искры из глаз, и пропала всякая охота командовать. — Здесь мы решаем, кому уходить, а кому оставаться, — спокойно сказала Эсмеральда. — Зря вы так, — тихонько сказал пограничник, — просто, зачем дурачку слушать как меня допрашивают? Это плохо скажется на моей репутации. — Ох, не о том ты думаешь, — осуждающе сказала Бона, — мы ведь ещё не решили, оставлять тебя в живых или нет. Об этом думай, а не о репутации. Ты пока что нам ничего полезного не сказал. — Так спрашивайте! — тут же оживился пограничник. Морик стоял в углу, мялся и чувствовал себя крайне неуютно. Ему очень не хотелось здесь сейчас находиться, но и уйти он не мог. Эти девушки несколько раз сказали что он пленник, а ведь пленники не уходят когда хотят, без спроса. — Эта ваша линия пограничной охраны тянется вокруг всего континента? — спросила Эсмеральда. — Да, — с готовностью сказал пограничник, — грандиозное предприятие, предпринятое организаторами. — И для чего всё это предприняли? — спросила Эсмеральда. — С целью предотвратить проникновение на континент нежелательных посетителей, — сказал пограничник. — Не слишком ли масштабное предприятие, учитывая, что сюда и так почти никто не заглядывает? — спросила Эсмеральда, — или я не права? К тому же, вот мы пришли, и что ваша застава может сделать? Ничего! Получается, что всё это бессмысленно! — Это есть, — кивнул пограничник, — но так только кажется. Ведь главное знать какая цель! Тогда сразу становится понятно, есть смысл или нет. — И какая же цель у этой грандиозной инфраструктуры, разве не остановить проникновение? — спросила Эсмеральда. — Нет, — покачал головой пограничник, и даже снисходительно улыбнулся. То, что он знал положение вещей, а гости нет, опять заставило его почувствовать себя крайне важным, — организаторы не дураки. Они же понимают, что жидкая цепочка людей растянутая по побережью не сможет ничего сделать в случае угрозы. — Так в чём же смысл? — никак не могла понять Эсмеральда. — Это сигнализация, — сказал пограничник, — система оповещения. И если угроза реальна, а это устанавливается по нескольким ступенчатым протоколам, то тогда за дело берутся совсем другие люди. — Какие люди? — спросила Эсмеральда. — Настоящие военные. С современным оружием, хорошо подготовленные и знающие что нужно делать в подобной ситуации. Любая угроза будет нейтрализована. Сил у них на это хватит, — сказал пограничник. — И на какой ступени протокола мы сейчас находимся? — спросила Эсмеральда. — На второй. Первая, это сигнал с поста. Вторая, это выдвижение к месту сигнала большой группы для проверки и сообщение на большой пост, что у нас сработала тревога. Они теперь ждут, что мы ответим. Связь каждый час. Если мы что-то обнаружим или наоборот, не выйдем на связь, то включится третья ступень. То, что сделали мы, повторят они. Сообщат в центр, а сюда направят группу, только уже более подготовленную, чем мой сброд. И так далее, пока не дойдёт до самого верха. Военных не высылают при любом срабатывании. Только когда сигнал дойдёт туда по цепочке, с многократной проверкой. — И я, дёрнув за верёвку, сама запустила этот процесс! — задумчиво сказала Эсмеральда. Глава 21 — Да, это была плохая идея! — захихикал пограничник. После чего тут же получил звонкий подзатыльник от Боны. Получив очередной раз по башке, он втянул голову в плечи и притих. Эсмеральда некоторое время переваривала услышанное. — А зачем тратить столько ресурсов, на простую сигнализацию? — спросила она, — мне кажется, что есть более современные, технологичные и простые способы держать ситуацию под контролем. — Возможно, — пожал плечами пограничник, — но не думаю, что организаторы не умеют считать. Скорее всего, это простая математика. Почти вся эта инфраструктура находится на самообеспечении. Наштамповали этих дурачков, — пограничник кивнул в сторону Морика, и тут же вжал голову глубже в плечи, опасаясь подзатыльника, но в этот раз его не последовало, — а учитывая почти вечную жизнь на планете, после насыщения периметра производство почти свернули. — Производство? — задумчиво сказала Эсмеральда и взглянула на Морика. — Да, производство, — не понял что ей не понравилось в его словах пограничник, — естественная убыль, конечно, присутствует, так что малые мощности оставили восполнять потери. Но потери эти обычно бытовые, редко боевые. Очень редко! Эти же «усилители», — пограничник хохотнул, — работают на всех предприятиях обеспечивающих границу. Производят биомассу для питания. Дело не затратное, для этого в основном нужна энергия, а её тут достаточно. Она организаторам ничего не стоит. Бактерии сами плодятся в резервуарах, только лей подкормку и поддерживай температуру. Ну и всё остальное тоже производят они же. У нас, конечно, снабжение другое, лучше. Но в последнее время тоже идёт с перебоями и качество снизилось. — У кого у вас? — уточнила Эсмеральда. — У людей! — в очередной раз удивился её непонятливости пограничник. — А они, значит, не люди? — Бона кивнула в сторону Морика, который не находил себе места, стоя в углу комнаты. Так неловко он не чувствовал себя ещё ни разу в жизни. Пограничник вытаращил глаза и переводил взгляд с Боны на Эсмеральду и обратно, не решаясь заговорить. Но он искренне не мог понять, что им не нравится. — Конечно, они не люди! — наконец, решился ответить он, — их же специально создали для определённой работы. — А тебя не специально создали для этой поганой работы? — спросила Бона резко. — Всё равно, мне кажется, что это избыточно, — решила продолжить Эсмеральда, не раздувая недовольство. Наказать его они всегда успеют, — слишком сложно, слишком много людей задействовано. Не проще ли контролировать всё при помощи приборов наблюдения? — Не проще. Сигнализация помимо основной функции выполняет и вспомогательную. Это фильтр, через который не просочатся случайные путешественники. При реальной угрозе вызовут солдат. А при мелкой, мы можем и сами справиться. Но на континенте не должно быть посторонних. А какие приборы уследят за такой большой территорией? Миллионы глаз в этом деле гораздо эффективнее. Да и организаторы, запустив и отладив процесс, практически в него не вмешиваются. Всё что нужно берётся у самой планеты. Берут и используют клоны, специально для этого созданные. Да, разумеется есть штат людей, которые контролируют всё и следят за исполнением инструкций. — Вроде тебя? — спросила Эсмеральда. — Вроде меня, — охотно согласился пограничник, — но мы тоже им не дорого стоим. Да, на нас тратят больше ресурсов, но всё равно не очень много. Главная награда заключается в другом. — И в чём же? — удивилась Эсмеральда. — Как? В вечной жизни… ну или почти вечной. Учёные там всё подсчитали, насколько замедляется старение, но это всё неважно. Это детали! Можно пережить всех тех, кого ты знал во внешнем мире! — по лицу пограничника расплылась улыбка, и стало понятно, что это его больше всего и греет. Возможность пережить тех, кто плохо с ним обращался там. Для него это торжество высшей справедливости. — И поэтому вы готовы вести такую убогую жизнь? — Эсмеральда провела рукой вокруг, но имела ввиду не комнату, не дом, а вообще то, чем занимался пограничник. Но он её понял. — Оно того стоит! Сюда очень многие хотят попасть, но не всем предоставляется такая возможность. А уж если попал, то держись! Делай любую работу, делай хорошо и тогда тебя не отправят обратно на станцию, или чего доброго на «Аванпост». — Что за «Аванпост»? — ухватилась Эсмеральда. — Ещё одна из причин, почему здесь нет технически совершенной границы, так это сложности с технологиями, — начал пограничник. — Я спросила про «Аванпост», — оборвала его Эсмеральда.