Пашка пообещал не тянуть, отвез Дениса в поселок. Тут кое-что изменилось: на снегу обнаружились свежие следы протекторов и слышался собачий лай. Ожил дом через дорогу, как оказалось: там приятным теплым светом горели сразу все окошки и тявкал пес, небольших размеров, судя по голосу, а в сугробе напротив входной двери торчала увешанная шарами елка. Пашка умчался выполнять поручение, Денис окончательно отогрелся и пришел в себя. Уже темнело, лес вдали размывала тьма, он сливался с небом, точно таял в нем. В окно Денис видел дом через дорогу, светящиеся окна в нем, потом зажглась и гирлянда на елке. Приоткрылись двери, с крыльца на дорожку сбежал небольшой пес и принялся звонко гавкать на елку, на сугробы, рыть носом снег и всячески радоваться жизни. Послышался строгий женский голос, пес насторожился, но вместо того чтобы бежать к дому, кинулся к калитке, потом по снегу вдоль забора. Денис набрал номер Иры. – Привет, – радостно отозвалась та, – мы уже в Страсбурге. Тут так классно! Я купила кое-что, потом покажу. – Отдыхай, – Денис сел на табуретку и смотрел на тени, что прыгали по стене. На соседнем участке росло небольшое дерево, и его ветки в свете чужих окон точно паучьих лап на его стенку накидали, и те теперь шевелились, переплетались, жили своей жутковатой жизнью. Смотреть на них стало неприятно, Денис прикрыл глаза. Фоном к голосу Иры он слышал музыку, голоса на чужом языке и смех. – Как ты, как дела? – спросила девушка, – как Пашка? – Все хорошо, – отозвался Денис, – выкрутились. Та женщина пьяная была, с ее родственниками удалось договориться. Пришли к примирению. – Ну и хорошо, – сказала Ира, – а то я волновалась, честное слово. Мне даже стыдно: я тут глинтвейн пью, а ты там один, без меня… Денис улыбнулся, посмотрел в потолок. Правду говорить легко и приятно, так оно и есть на самом деле. Вот ни капельки не соврал, все как есть выложил, и даже на душе легче стало. – Нормально все, отдыхай, – проговорил он, – неделя всего осталась. Я тебя встречу, не волнуйся. – Надеюсь, – фыркнула Ира, – у меня чемодан уже не закрывается. Боюсь, что придется платить за перегруз. Они попрощались, из трубки послышались короткие гудки. Денис так и сидел, глядя в стенку: пауки с нее исчезли, у соседей стало темно и тихо. Неделя, да, всего одна неделя у него в запасе. Значит, завтра он вытрясет из этой девки все, что она знает, любая фигня, любая мелочь может пригодиться. Подошел к окну, посмотрел на пустой двор. Точно не хватало чего-то, вернее, это что-то опаздывало. Но в ночи только снег искрился под новой узенькой луной, во дворе было пусто. Гости запаздывали, зато позвонил Пашка и принялся докладывать обстановку. – Девку эту Юля Садовская зовут, она местная, но давно живет в Москве. Тут ее мать с отцом жили, но умерли двадцать лет назад, теперь Садовская их квартиру продавать приехала… – Я понял, дальше, – перебил его Денис. Слушать о прошлом подозрительной девки было некогда, с настоящим бы разобраться. Пашка пошуршал чем-то, ругнулся тихонько и продолжил докладывать: – Блондинка на драконах – это Светка Гаранина, она у Тарновского вроде секретаря и бухгалтера одновременно. Живет в «Покровском парке», у нее «трешка» на последнем этаже, одна, без собаки, мужа и котов. Говорят, ведет себя тихо, оргий не устраивает, дома бывает редко. «Покровский парк» – новый, подаваемый как «элитный» жилой комплекс почти в центре города, жилье стоит там серьезных денег. Значит, дела у Гараниной идут более чем хорошо, раз трехкомнатную квартиру в пентхаусе себе прикупила. Но сейчас не об этом. – Дальше, – торопил Пашку Денис, – главное узнал? Главным, само собой, была личность Деда Мороза, и Пашка не подкачал. – В миру он Гена Архипов, двадцать восемь лет, мастер спорта по боксу и боям без правил. Профессионально не участвует из-за травмы спины, получил ее на соревнованиях два года назад и по сей день не восстановился. Работает на Тарновского консультантом, прописан у родителей в Сватково, снимает квартиру на Озерной. Живет, по слухам, один, постоянной подружки, жены и детей нет. Вроде полно информации, а толком так ничего и неизвестно. Ну, работают фигуранты, ну, живут кто где – только общие слова, без подробностей. А Костины денежки где-то до сих пор заныканы у Тарновского, а время идет. До возвращения Иры неделя осталась, всего неделя! – Еще там был Упырев, колбасник местный… – Кто? – не понял Денис, – колбасник упырей? Пашка примолк, снова шуршал чем-то, точно страницы перелистывал, потом сказал неуверенно: – Ну, да, серый «крузак» на его жену записан, Упырева Жанна. А он сам колбасным заводом рулит, и тоже был в спортзале. Еще Бондарь, то ли Кирила Петрович, то ли Петр Кириллович, непонятно записал… Короче, он гробовщик, все похоронные конторы в городе его, мятый такой, губы как вареники… Еще газетчик лысый, на старом «опеле» ездит. По слухам, любит маленьких девочек, но это слухи, сам понимаешь… По всему получалось, что Тарновский использовал праздник для встречи с партнерами по бизнесу: и колбасник, и гробовщик, и газетчик отлично укладывались в эту версию. То ли перетереть им что-то нужно было по-тихому и без лишних ушей, то ли еще чего, но елка стала отличным прикрытием для сходки бандитов разного калибра. Вот только Садовская как-то не вписывалась в их компанию. – Еще Пахомов там ошивался неподалеку, он два рынка в городе держит… Точно, сходка, и как красиво обставлена: если что – помогал детям. Слетелись как мухи на известную субстанцию, покалякать о делах своих скорбных. Ну да не до них сейчас. – Я понял, – оборвал Пашку Денис, – завтра едем к Садовской. Адрес ее выяснил, надеюсь? – Обижаешь, – буркнул Пашка, – у меня «вышки» нет, но мозги какие-никакие имеются. – Плохо, что высшего нет, – Денис подошел к окну. Свет в доме напротив погас, оттуда не доносилось ни единого звука. Во дворе под окнами было пусто, только ветер через пустой проем ворот кидал ошметки снега – начиналась метель. – Плохо, – повторил Денис, – заместителю начальника департамента обязательно высшее образование полагается. Ладно, разберемся. До связи. Пашка попрощался и отбился, Денис выключил телефон. Еще раз посмотрел в окно, потом еще, затем перед сном, и утром первым делом глянул на свежие сугробы в проблесках позднего декабрьского рассвета, на ровный и чистый, точно свежая скатерть, снег. Ни единого следа, даже птичьего – волки ночью не приходили. Пока ехали, Пашка сообщил последние новости: Костя в офисе не появлялся два дня, мобильник выключил и где ошивается – непонятно. Андрюху выписали из больницы долечиваться дома, а у Сереги дела плохи. – До Нового года точно пролежит, а дальше неизвестно. Инвалидность, наверное, оформлять будут. Денис смотрел в боковое окно, чувствовал себя паршивее некуда. Он сам отправил Серегу в банк, вместо себя отправил! Подставил, получается, и вот молодой, здоровый мужик скоро станет инвалидом. Но даже если и не станет, то после таких травм сложно восстановиться, а иногда вообще невозможно, как тот же Гена с топором, например. Ну, с Геной разговор особый будет, а вот Серега не выходил у Дениса из головы, было так же погано на душе, как после Росляковой. Очнулся только, когда «тойота» остановилась с торца кирпичной девятиэтажки. – Озерная четыре, – Пашка открыл дверь и выглянул наружу, – это ее, Садовской, дом. Тут ее родители жили, они умерли двадцать лет назад, сначала мать, потом отец. Он бизнес мутить пытался, вроде даже неплохо получалось. Потом сердце, и все закончилось. Денис вышел из машины, осмотрелся. Район хороший, почти центр города, но тихо, вся основная движуха в стороне. Много деревьев, дорожки расчищены от снега, неподалеку имеется аж три сетевых продуктовых магазина. И очень тихо, точно в деревне. – Четвертый этаж, – сказал Пашка, – квартира сорок. Зайдем или как? Зайти придется, за этим они сюда и ехали, а вот с легендой беда. Не врываться же под видом водопроводчиков с криками «вы нас заливаете!», это совсем плохой ход, никуда не годится. – Телефон у нее есть? – Только домашний, – Пашка оторвался от созерцания наряженной елочки у первого подъезда, – мобильник пробить времени не хватило. – Сойдет. Прикормленный человек не зря получал свои деньги и вывалил Пашке всю доступную по долгу службы информацию. Негусто, но чем богат был, как говорится. Денис набрал городской номер Садовской и сразу скинул. На ходу придумал версию: они покупатели квартиры, пришли посмотреть товар. Еще подумал, что идти лучше кому-то одному, дабы не спугнуть: вряд ли девушка откроет двум мужикам, так внезапно заявившимся на просмотр. – Я пойду, – сказал Денис, – ты машину пока отгони… Пашка плюхнулся за руль, завел двигатель и вдруг принялся тыкать пальцем в лобовое стекло, строить непонятные рожи. Денис ничего не понял, уставился на Пашку, а тот вдруг глазки опустил и весь как-то потерялся. Денис обошел машину, огляделся и сам едва успел отвернуться – навстречу шла Садовская. Высокая, в той же темной шубке, на каблуках, она быстро прошла мимо, даже не взглянув в их сторону. Откинула назад длинную темную гриву, поправила на плече большую сумку, перешла дорогу и направилась к магазину с красно-зеленой вывеской. Пашка выбрался из машины, смотрел Садовской вслед, Денис в темпе соображал, что делать. Ловить ее в магазине – не вариант, по дороге тоже. Лучше у дома, желательно рядом с квартирой – втолкнуть, пока не сообразила и орать не начала, и поговорить. Но на подъезде камера висит, и внутри тоже может быть, запросто. – В магаз пошла, – Пашка повернулся к Денису, – скоро вернется. Давай ее вон там зажмем, – он показал в сторону двухэтажного строения нежно-розового цвета, по виду жилого. Денис помнил, что когда-то там помещался детский сад, и даже название вспомнил, «Золотая рыбка», но сейчас это был обычный двухэтажный дом. Забора давно нет, остались только кусты по периметру, да и то не везде. В одном месте они удачно подходили к дорожке, и утащить Садовскую в заросли не составило бы труда. – Давай, – Денис всматривался в выходящих из магазина людей. План не нравился, чистая импровизация с непредсказуемым исходом. Метнулся к дорожке, пролез в заросли. Нормально: тут глухая стена и парковка, камер вроде нет, можно поговорить без свидетелей. На все про все надо всего минуту или две, никто ничего не заметит. – Вон она! – Пашка в струнку вытянулся, обернулся к Денису. А тот уже и сам заметил высокую тонкую фигуру, что, поскальзываясь на каблуках, пробиралась к дорожке. Махнул Пашке в сторону парковки: дуй туда, сам отвернулся и принялся ждать, изредка поглядывая назад. Пашка пропал в зарослях, Денис прошелся немного дальше, остановился. И тут за спиной послышался стук каблуков. Обернулся мельком – точно, она. Садовская, собственной персоной, топает домой. Развернулся, улыбнулся широко и двинул ей навстречу. – Юлька! – Денис расставил руки точно для объятия, – Юлька, привет, какая встреча! Сколько лет, сколько зим! Садовская сбавила ход, остановилась, поправляя сползающую с плеча сумку с надписью на немецком языке. Денис быстро шел навстречу, не давая девушке опомниться. Та сунула руку в карман и так застыла. – Юлька, не узнала, что ли? – Денис уже оказался напротив. Садовская попятилась и заметно побледнела, сумка свалилась у нее с плеча. – Мы с тобой в параллельных классах учились, забыла? Это запросто, кстати, они могли учиться в одной школе. Денис раньше тоже жил тут неподалеку, и Садовская, и он сам ходили в ту же школу, восемнадцатую, что в двух домах отсюда. Девушка снова попятилась и хотела бежать назад, Денис ухватил ее за рукава, притянул к себе. – Вам чего? – та точно очнулась, – я вас не знаю, какой параллельный класс? Вы меня с кем-то перепутали! Дернулась довольно сильно, Денис ухватил ее под локоть и проговорил негромко: – Не перепутал. Юля, деньги надо отдать, и проблем не будет ни у тебя, ни у других, вообще ни у кого. Соображаешь, о чем я? Соображала, и очень неплохо соображала, побледнела еще сильнее, глаза у нее забегали. – Какие деньги? – Садовская криво улыбнулась, губы у нее задрожали. Денис грубо схватил ее за руку и толкнул в кусты. Садовская едва удержалась на своих каблучищах и буквально вывалилась на парковку. Пашка мигом нарисовался, вынырнул из-за березы и тоже мило улыбнулся. Садовская закрутила головой по сторонам, но зря – поблизости никого, только вдали бродит тетка с маленькой собачкой на поводке и говорит по телефону. Пашка с той же улыбочкой обошел Садовскую, закрывая ей путь к отступлению. – Вам чего? Я полицию вызову… – Я сам вызову! – рявкнул ей в лицо Денис. Садовская оторопела, широко распахнула глазища, Пашка, по-змеиному улыбаясь, подбирался все ближе. – Юля, верни деньги, или я отдам тебя Косте, – уже спокойно сказал Денис. – Какому Косте? – прошипела Садовская и сжала кулаки, – какой еще Костя, ты в своем уме? Я ничего не знаю… – Такая красивая девушка должна быть доброй, а ты ругаешься, – промурлыкал Пашка, – скажи, где Костины бабки, и мы обо всем забудем, вот зуб даю! Садовская обернулась на него, махнула гривой, отшатнулась. Денис протянул к ней руку, и тут завыла сирена, заорала так, что уши заложило. Пашка застыл на месте, Денис невольно шарахнулся вбок и все никак не мог сообразить, откуда воет, да так мерзко. Садовская вытянула руки перед собой, в одном кулаке у нее Денис разглядел какую-то розовую штуку: то ли брелок, но очень большой, то ли игрушку. По виду оно напоминало гранату и орало на все лады. Тетка с собакой остановилась и смотрела в их сторону. – Машина горит! – заорала Садовская, – скорее, тут пожар! Белая горит, и синяя! Сейчас все сгорят, скорее! И замахала «гранатой» в кулаке, вой, как круги по воде, расплывался над парковкой. Псинка залаяла и кинулась к ним, тетка едва поспевала за ней, бежала, подобрав полы дубленки. Садовская выхватила мобильник и принялась тыкать пальцем в экран, подняла телефон, но непонятно, снимала или нет. Денис с Пашкой переглянулись и ломанулись через кусты к «тойоте». Вслед им неслись вой и крики: – Вон они, двое! Машины поджечь хотели! – Сука чертова, – Пашка кое-как завел «тойоту», и та рывком дернула с месте, – дура бешеная! Ведь просто поговорить хотели! Денис обернулся. На парковку сбежалось полдома, не иначе: и кое-как одетые мужики, один с монтировкой, второй с огнетушителем в руках, к ним бежали еще люди, тетки, дети, собаки, и две немедленно подрались. Садовская показывала «тойоте» вслед, тетка в дубленке согласно кивала и махала руками. Пашка повернул, парковка пропала из виду, машина выехала на проспект. – Курва, – Денис сел ровно, посмотрел в зеркала. Погони вроде нет, уже радует, но и только. Дело не сделано, время упущено, а Садовская, надо признать, далеко не дура, выдержка у нее будь здоров. И надо же, аргумент при себе таскает, ну чисто Рэмбо. – Курва, – подтвердил Пашка, – я не ожидал, честно. Как грамотно она нас сделала. Может, вечерком к ней наведаемся?