Да и пора познакомиться с соседями по двору. Мельком из окна я уже видел некоторых взрослыхи даже несколько детей во дворе приметил. Вот и пойду «наводить мосты». Мне здесь жить. Интересно, какая-нибудь уличная «прописка» в этом времени существует? В моё время новичку-новосёлу бывало, не один раз кровавую юшку во дворе дома из носа пускали, прежде чем он «своим» становился. Так что пора настраиваться на драчку. Без этого, наверное, и сейчас никак. Так что… Трепещите, аборигены, Миша Лапа погулять идёт! Блин, а чего это меня опять так потряхивает-то…? Сборы на улицу были недолгими. Я обул ботинки, и совсем уж собрался «выйти в свет», когда был остановлен ехидным маминым вопросом. – Ой, вей! Миша, ты на себя в зеркало смотрел с не той стороны? Хочешь, шоб завтра у нас во дворе печально играли Шопена и таки немножечко были похороны? Так мы не совсем к этому готовы. Нам ещё чуточку рано грустить. Не надо так страшно никого пугать, хотя некоторых уже и можно. Но пусть она тоже пока порадуется за жизнь. Сходи в ванную и хорошенько умойся! Да уж! Таким фейсом хоть кого до инфаркта доведёшь. Чисто фантомас, у того тоже морда синевой отливала, как и у меня сейчас. Чернила размазаны по всему лицу, и когда только успел? Наскоро смыв «боевую раскраску» я наконец-то открыл двери «в большой мир». * * * Мы жили на втором этаже и дверь из прихожей, совмещённой с кухней, выходила прямо на широкую галерею, с которой вниз вела такая же широкая чугунная лестница. Когда я в прошлой жизни смотрел фильм «Ликвидация», снятый в Одессе, то думал что это такие балконы, но оказалось, что это не совсем так. Эти дома предназначались не для богатых семей, а для их прислуги, разночинцев и прочих малоимущих горожан. В таких домах во внутренних дворах не было подъездов, и вход в каждую квартиру начинался прямо от уличных дверей. Сразу со двора двери вели в квартиры на первом этаже. А на второй этаж поднимались по широкой лестнице, и она же продолжалась, но уже галереей вдоль стены дома на уровне второго этажа. А уж с галереи был вход в квартиру. А что? Удобно! У каждой квартиры свой отдельный вход. Правда квартиры в основном были небольшие, одно и двух комнатные с маленькой кухонькой. Наша так вообще была шикарной по местным меркам, в ней имелась даже ванная. Видимо раньше в ней проживал какой-нибудь приказчик или мелкий лавочник. Да, для мамы с её прошлым, это действительно были «не совсем апартаменты». Я спустился во двор. На скамеечке возле лестницы опершись на клюку, дремал престарелый худощавый дедок. Потёртая пиджачная пара с жилеткой, и ермолка на голове с остатками седых волос и редкой бородёнкой, рисовали образ классического еврейского дедушки «выгуливающего» своих внучат. Внуки в количестве двух штук и примерно моего возраста так же находились в наличии и в настоящий момент усердно пытались засунуть большого рыжего кота в собачью конуру. Хозяин конуры сидел рядом и, свесив лохматую голову набок, с интересом наблюдал за представлением. Засунуть кота не получалось, тот упирался изо всех сил и лап, и сердито шипел на мучителей. Порой шипение переходило в утробное завывание и чувствовалось, что вскоре кот приступит к более активной обороне, и тогда кому-то сильно не поздоровится. – Эй! Вы чего кошака мучаете? – Мы не мучаем, мы играем. Рыжик пришёл в гости к Пирату, а в дом заходить не хочет! – Ну и правильно делает. Какой дурак добровольно полезет в такую жару да к блохам! Вы сами-то туда залазили? – Тю-у-у. Мы шо, дурни? – А то нет? Или считаете кошака дурнее вас? В этот момент кот изловчился и, цапнув лапой одного из мучителей, ловко вывернулся из рук второго и рванул на свободу с чистой совестью. – Ну вот! – Разочарованно протянул один из пацанов. – А тюльки больше нет, чем теперь его подманивать? Это ты виноват! – И он обвиняюще направил на меня палец. – Ты вообще кто такой и что делаешь в нашем дворе? – Это Миша. Он к Фире Самуиловне приехал! По лестнице во двор спустилась худенькая высокая девочка в длинном синем платье в белый горошек и подошла ко мне. – Привет! Меня Соня зовут. Мы в соседней квартире живём. А это Додик и Арик, они братья, двойняшки, но не близнецы. Ты не думай, они не плохие и не злые, только глупые. Всю тюльку Рыжику скормили, а тот опять их надул и сбежал. Вот Рафик придёт и задаст им! – А Рафик, это у нас кто? – Я выжидающе посмотрел на девочку. – Так Рафаэль, старший брат этих шлемазлов. Он целыми днями с друзьями на море пропадает. Рыбу ловит, купается. – Соня завистливо вздохнула. – А братьев с собой не берёт. Они ему только рыбачить мешают и мелкие ещё. За ними глаз да глаз нужен, а ему некогда с ними возиться. Он уже взрослый, скоро четырнадцать лет исполнится. – А тебя тоже никто на море не берёт! – Один из братьев торжествующе уставил на Соню палец. – Потому што ты девчонка и плакса, и всем всё рассказываешь. Ябеда! – Неправда! Я не плакса, не ври! А на море сама не хожу, потому что у нас днём одни мальчишки во дворах. А Песса ещё маленькая, а другие девочки уже взрослые, им со старшими мальчиками ходить на море не прилично. И мне одной с нашими мальчиками тоже ходить уже неприлично. Но с девочками я ходила, вот! – А со мной пойдёшь? А то я на море уж и не помню, когда в последний раз был. Наверное, когда во Владивостоке жил. У нас там тоже море есть, только холодное. И короткой дороги к вашему пляжу я не знаю. Покажешь? Соня с сомнением оглядела меня с головы до ног. Видимо решая, будет ли ей «прилично» идти со мной на море. Очевидно приняв положительное решение, она тряхнула кудряшками и со вздохом произнесла: – Ну, хорошо, я покажу тебе дорогу на пляж, только поднимусь маму предупредить и Фире Самуиловне скажу, чтоб не потеряла тебя. Жди! – И она быстро начала подниматься по лестнице. – А мы? – Дуэтом воскликнули двойняшки. – Почему Соньке с тобой можно, а нам нельзя? – Братья уже обидчиво надулись и собрались устроить небольшой скандал, но я их обломал. – А кто сказал, что вам со мной нельзя? Если вас отпустят то, пожалуйста, я не возражаю. Но если только вас родные действительно отпустят. – Ага! Щас… – Пацаны переглянулись и направились к деду. – Деда! Сонька с Мишей на море идут, можно мы с ними пойдём? – У Сони уже есть мальчик? – Подслеповато щурясь, дедок удивлённо взглянул в мою сторону. – И шо? Бэллочка уже отпускает своё щастье с мальчиком на море одну? – Так мы же рядом будем! – Ну, если вы будете рядом, то Бэлла, наверное, может быть спокойна, хоть я, таки нет, скорее наоборот. Но я не Бэлла и у меня не девочки. А кто этот Миша? – Так к тёте Фире родственник приехал. Ну, тот, который ещё болел долго, а сегодня выздоровел. Вот он Соню и позвал на море. И мы с ними пойдём, ты же нас отпустишь, дедушка? – С Мишей? Который родственник и один приехал к Фирочке? – Дед прикрыл глаза, и немного помолчав, как бы в раздумье продолжил. – Я совсем чуточку знал за его деда Иосифа в молодости, но мне кажется, что его внук Миша такой же деловой и хваткий. И приехал ещё один, и сам приглашает уже. Не знаю за Бэллу, но я вас с этим Мишей отпущу. Только не вздумайте брать свежие продукты. Там, в ларе остатки вчерашнего ужина и сегодняшнего обеда, вам на свежем воздухе они будут в самый раз. И только попробуйте мне опять потерять корзинку. Всё будете носить в руках, как последние босяки! – Деда! Это была не корзинка, а шляпка, и мы не потеряли, а нашли! – Поговорите мне ещё! Допоздна не гуляйте и от Миши с Соней не отходите. Всё, собирайтесь скоренько, а то Миша вас ждать не станет. Братья бегом ринулись в дом, а я присел на лавочку к Арону Моисеевичу, с которым предварительно поздоровался и познакомился. И минут десять до появления Сони и братьев отвечал на его вопросы, придерживаясь той легенды, что сочинили мне моя мама и Семён Маркович. Наш разговор прервала Соня, королевским жестом вручив мне в руки корзинку и, видя моё недоумение пояснила: – Тётя Фира простынку, подменку и продукты для тебя положила в мою корзинку. Так что неси ты! Ну, нифига себе заявочки, нашла себе пажа-носильщика! Нет уж, если бы она сказала это как-нибудь иначе, или корзинка была бы неподъёмная, я бы и сам предложил ей свою помощь, но такие наезды надо тормозить на старте. Во избежание будущих недоразумений и вообще… Так что, поставив корзинку на лавочку и снисходительно взглянув на «королеву» я произнёс: – Сонечка, если бы мне нужна были простынка, я бы сам сходил и взял. Но трусы отжать от воды, или стряхнуть с себя песок я и руками могу. И если бы я хотел кушать, то поднялся бы домой. Мы не на пикник собрались, так что в следующий раз, если мы куда-нибудь будем с тобой собираться, сначала спроси у меня что стоит брать, а что не надо. Так что иди, разгружайся, только не долго, а то мы тебя долго ждать не станем. Я и не заметил, что пока мы с Соней бодались взглядами и перепирались, у нас появились заинтересованные зрители. Во-первых, грели уши два брата-акробата, которые уставились на девочку ехидными взглядами и явно наслаждались тем, что наконец-то эту задаваку кто-то поставил на место. Во-вторых, дедок, делающий вид, что опять спит. И в третьих на галерее появилась моя мама и мама Сони. Женщины молча наблюдали за нашим диалогом и делали свои выводы. – Подумаешь! Да она и не весит ничего, пошли уже. Прямо и попросить помочь уже нельзя! Соня легко подхватила корзинку и первой вышла со двора. Братья вдвоём уцепили свою корзиночку за ручку и потопали вслед за девочкой. Я замыкал шествие в гордом одиночестве как падишах, следующий за своими носильщиками или скорее как пастух, сопровождающий своих овец. – А этот малолетний деловар далеко пойдёт. Ишь, как он ловко Соню на место поставил. – И старый Арон вновь со вкусом задремал. – Молодец, дочка, настоящая еврейская девочка! Ничего, она ещё только учится, но уже сейчас может пригасить конфликт, если ей это надо. А как нужно устраивать правильный скандал, я её ещё научу. И победно взглянув на соседку Фиру, Бэлла величаво вплыла в своё жилище. А Фира Самуиловна, с удовлетворением оглядев опустевший двор, решила, что таки-да, для первого раза её Миша произвёл на всех нужное впечатление. Осталось решить вопрос со школьными экзаменами и можно приглашать родственников и гостей для знакомства с сыночкой. Фира задумчиво вздохнула. Вскоре придётся немножко потратиться, не так шоб сильно и на большой фестиваль, но на маленький праздник, таки-да. Но это того стоит, хотя и по деньгам стоит тоже! Пора сильно задуматься и уже начинать составлять список гостей. Кого надо позвать обязательно, кого не так што бы и обязательно, и кого не обязательно совсем. Фира ещё раз вздохнула, но уже решительно, и вернулась в комнату. Глава 5. Вот и «прописался» Все всегда заканчивается хорошо. Если все закончилось плохо, значит это еще не конец. Пауло Коэльо Дежавю! Всего десять дней назад я «гулял» этим же самым маршрутом, беспечно помахивая тросточкой и в пол-уха благосклонно выслушивая местного чичероне, рассказывающего о попадающихся на нашем пути местных достопримечательностях. А теперь почти вприпрыжку я несусь за братьями, стараясь от них отстать. И если бы не Сонечка, которая категорически бежать не хотела, то на пляже Отрады мы бы появились не «чинно-благородно», а как загнанные скаковые лошади, задыхаясь и в пене. Свою стоянку по настоянию Сони мы решили устроить метрах в двадцати от береговой черты. – Ну, вы же не хотите, чтоб отдыхающие разгуливали по нашим головам и заглядывали к нам в корзиночки? И как только корзинки опустились на песок, так братья тут же скинули с себя всю одежду, включая трусы, и с радостными воплями кинулись в море. – Вот так всегда! – возмутилась моя соседка. – Как гулять на пляж, так – Возьмите нас с собой! – А как пришли, так сами купаться, а ты вещи сторожи! Я осмотрелся вокруг. По сравнению с моим временем пляж выглядит неприютно и пустынно. Вправо, до самых скал метрах в двухстах от нас, не видно ни души. Левее, метрах в шестидесяти отдыхает большая группа молодёжи человек в пятнадцать-двадцать. Кто-то купается, кто-то играет в мяч и карты, оттуда доносятся бренчанье гитары, здравицы, хохот и песни. Видимо они что-то отмечают. По пляжу бродят парочки и порой уединяются в прибрежные заросли деревьев и кустов пообжиматься и потискаться. Полоса пляжа показалась мне намного уже, чем я видел в своём времени, а деревья и кусты наоборот были выше и гуще. Сам пляж шириной метров в пять от уреза воды захламлён тиной, какой-то гниющей травой, мусором, щепками и выкинутыми на берег обломками деревьев и топляками. – Соня, а здесь всегда так безлюдно? – Да ты что, Миша! Это просто сильный шторм был три дня, видишь, всё ещё волнение идёт? Вот народ и перебрался на Ланжерон. Там мельче, и вода быстрее прогревается. Да и пляжи чистят постоянно, там же отдыхающие со всех пансионатов гуляют. Здесь тоже почистят, но чуть позже. Сонечка с грустью смотрит в сторону моря и я, пожалев соседку предлагаю: – Соня! Так ты иди, тоже искупнись? А я посторожу, если так уж нужно. Заодно и позагораю, пока солнышко высоко стоит. – Ой! Правда? Спасибо Миша! Ты только отвернись, пожалуйста, мне платье снять надо. И смотри не подглядывай! Я усмехнулся, она хоть сама-то поняла, что сейчас сказала? Да и больно мне надо на неё смотреть. Нет там ничего такого, на что посмотреть можно, да и возраст у меня сейчас такой, что девчонки совсем не интересуют. Я расстелил простынку и, раздевшись до трусов, улёгся на живот, подставив спину жаркому солнцу. И сам не заметил, как меня сморило. – Миша! Ну, ты и сторож. Так тебя самого унесут, а ты и не заметишь! Хоть бы переворачивался с боку набок, сгорел ведь совсем! Довольная Сонечка уже расчёсывает свои густые волнистые волосы, подставив закатным лучам счастливую мордашку. – Иди, купайся! Только этих малолетних шлемазлов на берег выгони погреться, вода холодная, а они, бестолочи, этого не понимают. Так и заболеть недолго! Я подхожу к воде и, подумав секунду, тоже скидываю трусы и вешаю их на сук топляка. Братья мои ровесники, а купаются без трусов, да и нет тут вокруг никого, кого стесняться нужно.