Часть 9 из 58 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Сёто я видел даже реже, чем Эйч, что было понятно. За годы, прошедшие после конкурса, его жизнь кардинально изменилась. Родители Сёто помогали ему управлять наследством, когда он был еще несовершеннолетним, но год назад ему исполнилось восемнадцать, что сделало его совершеннолетним по законам Японии. Теперь он полностью контролировал свою жизнь и свою долю состояния Холлидея.
Чтобы отпраздновать это, он законно взял имя своего аватара, как и Эйч. Затем он женился на молодой женщине по имени Кики, с которой познакомился, когда переехал на Хоккайдо. Он и его новая невеста переехали в реконструированный японский замок прямо на берегу. Затем, около пяти месяцев назад, во время одной из наших встреч в GSS, Сёто объявил, что собирается стать отцом. Они с Кики только что узнали, что у них будет мальчик, и вместе решили назвать его Тосиро. Но по секрету Сёто сказал нам, что он уже решил дать ребенку прозвище «Маленький Дайто», и я тоже так его называл.
Было все еще трудно поверить, что Сёто станет отцом через несколько месяцев, в таком юном возрасте. Я беспокоилась за него, хотя и не понимала почему. Не то чтобы он не мог позволить себе отправить Маленького Дайто в хорошую школу. Я просто не понимал, почему он так торопится, пока он не объяснил. Япония оказалась в эпицентре «кризиса недостаточного населения», потому что за последние три десятилетия многие ее граждане решили прекратить иметь детей. Как самая богатая и знаменитая молодая пара страны, он и Кики чувствовали себя обязанными подавать пример и размножаться как можно быстрее. Так они и сделали. И после того, как Маленький Дайто появится на свет, они планировали начать работать над Маленьким Сёто — или, возможно, Маленькой Кики.
В дополнение к подготовке к отцовству Сёто продолжал руководить операциями в подразделении GSS на Хоккайдо, где он выпустил дико популярную серию отмеченных наградами квестов ОАЗИС, основанных на его любимых аниме и самурайских фильмах. Он стал одним из моих любимых разработчиков квестов, и мне посчастливилось быть одним из его бета-тестеров, так что мы по-прежнему зависали в ОАЗИСЕ, по крайней мере, один или два раза в месяц.
Мы редко говорили о покойном брате Сёто, Дайто, или о его убийстве. Но в прошлый раз Сёто сказал мне, что все еще носит траур по нему и боится, что так будет всегда. Я понял, что он имел в виду, потому что чувствовал то же самое по отношению к моей тете Элис и моей старой соседке снизу, миссис Гилмор. Обе они были убиты одним и тем же человеком, Ноланом Сорренто, бывшим руководителем отдела IOI.
После окончания состязания Холлидея, Сорренто был осужден по тридцати семи отдельным пунктам обвинения в убийстве первой степени. Теперь он отбывал срок в камере смертников в тюрьме строгого режима в Чилликоте, штат Огайо, примерно в пятидесяти милях к югу от Коламбуса.
Во время судебного разбирательства адвокатам IOI удалось убедить присяжных, что Сорренто стал мошенником и что он действовал без ведома или согласия совета IOI, когда приказал своим подчиненным сбросить Дайто с балкона его сорок третьего этажа. Они также утверждали, что Сорренто действовал в одиночку, когда он взорвал бомбу возле трейлера моей тети в штабелях, убив более трех десятков человек и ранив сотни других.
После того, как Сорренто был осужден и заключен в тюрьму, IOI удалось урегулировать все иски о неправомерной смерти, поданные против них. Затем они попытались вернуться к своим обычным делам. Но к тому времени они уже потеряли свои позиции крупнейшего в мире производителя оборудования для погружения в ОАЗИС, благодаря выпуску наших гарнитур ОНИ. И благодаря развертыванию нашей инициативы по бесплатному глобальному Интернету их интернет-бизнес также сократился.
Между тем, IOI также имела наглость подать против меня отдельный корпоративный иск. Они утверждали, что, несмотря на то, что я создал фальшивую личность и использовал ее, чтобы замаскироваться под наемного слугу, чтобы проникнуть в штаб-квартиру их компании, контракт, который я подписал, все еще был юридически обязывающим. Это означало, утверждали они, что формально я все еще являюсь собственностью IOI, когда выиграл конкурс Холлидея, и поэтому его состояние и его компания также должны быть классифицированы как собственность IOI. Поскольку правовая система США по-прежнему настаивала на предоставлении корпорациям даже больше прав, чем гражданам, этот идиотский судебный процесс тянулся месяцами… вплоть до того момента, когда GSS завершило враждебное поглощение IOI. Затем, как новые владельцы IOI, мы отозвали иск. Мы также уволили старый совет директоров IOI, их адвокатов и всех остальных, кто работал с Ноланом Сорренто или под его руководством.
Теперь шестерки стали далеким воспоминанием, а IOI — всего лишь еще одной дочерней компанией GSS. Теперь GSS была самой крупной корпорацией в мире. И если мы продолжим расти в том же темпе, что и сейчас, то очень скоро станем единственными. Именно по этой причине многие наши пользователи стали называть GSS «Новыми шестерками», а меня, Эйч, Сёто и Саманту — «Четырьмя нёрдами Апокалипсиса».
Двуликий был прав. Ты либо умрешь героем, либо проживешь достаточно долго, чтобы увидеть себя злодеем.
Еще несколько минут я болтал с Эйчем и Сёто, пока двери конференц-зала не распахнулись и не вошел аватар Саманты, Арт3мида. Она взглянула в нашу сторону, но ничего не сказала в знак приветствия. Фейсал вошел вслед за ней и закрыл за собой дверь.
Мы все заняли свои обычные места, что поставило меня и Арт3миду по разные стороны круглого стола для совещаний, как можно дальше друг от друга, но и прямо лицом друг к другу.
«Спасибо всем, что пришли», — сказал Фейсал, садясь рядом с Самантой. «Думаю, мы готовы навести порядок в этом собрании совладельцев. Сегодня у нас есть только несколько вопросов, первый из которых — это наш квартальный отчет о доходах». На большом экране позади него появился массив диаграмм и графиков. «Как обычно, это хорошие новости. Продажи гарнитур ОНИ остаются стабильными, а продажи погружных хранилищ почти удвоились по сравнению с прошлым кварталом. Доходы OASIS Advertising и Surreal Estate также остаются на рекордно высоком уровне».
Фейсал продолжал подробно рассказывать о том, как здорово работает наша компания, но я почти ничего не слышал из того, что он говорил. Я был слишком занят, украдкой поглядывая на Арт3миду через стол. Я знал, что она не поймает меня, потому что она никогда не смотрела в мою сторону.
Ее аватар выглядел так же, как и всегда, с одним незначительным изменением. После конкурса она добавила красновато-фиолетовое родимое пятно, которое покрывало левую половину ее настоящего лица, к лицу ее аватара. Так что теперь не было никакой заметной разницы между внешностью ее аватара и ее внешностью в реальной жизни. Когда она давала интервью, то часто говорила о том, каково ей было расти, ненавидя свое родимое пятно, и как она провела большую часть своей жизни, пытаясь скрыть его. Но теперь она носила его как знак почета, в реальности и в ОАЗИСЕ. И в результате она каким-то образом превратила свое родимое пятно в международно признанный товарный знак.
Я взглянула на табличку с именем, плавающую над головой ее аватара. Вокруг него была тонкая прямоугольная кайма, которая указывала, что оператор аватара не использовал гарнитуру ОНИ, чтобы войти в ОАЗИС. Мы добавили эту функцию из-за подавляющего потребительского спроса. Пользователи ОАЗИСА с такой рамкой именного тега теперь были известны как Тики (сокращенно от «тактильный»). Большинство Тиков были людьми, которые уже израсходовали свои двенадцать часов времени в ОНИ и снова вошли в систему с помощью тактильной установки, чтобы получить еще несколько часов ОАЗИСА перед сном. Полные Тики вроде Саманты, которая вообще никогда не пользовалась гарнитурой ОНИ, теперь составляли менее пяти процентов нашей пользовательской базы. Несмотря на все усилия Саманты, с каждым годом их становилось все меньше.
«Я также рад сообщить, что наша новейшая серверная ферма теперь подключена к сети, увеличив емкость хранилища данных еще на миллион йоттабайт», — сказал Фейсал. «Наши инженеры по обработке данных считают, что этого должно быть более чем достаточно для удовлетворения наших потребностей в хранении данных в следующем году, если рост числа пользователей останется стабильным».
Еще одним побочным эффектом выпуска гарнитур стало значительное увеличение потребностей компании в хранении данных из-за огромных файлов СМП (скан мозга пользователя), которые хранились в каждой учетной записи пользователя ОНИ и обновлялись каждый раз, когда они входили в систему или выходили из нее. По мере того как общее количество пользователей ОНИ продолжало расти, росли и наши огромные потребности в хранении данных.
Проблема усугублялась тем, что мы не удаляли данные учетных записей пользователей ОАЗИСА, когда они умерли в реальном мире, включая эти огромные файлы СМП. Фейсал объяснил мне, что это произошло потому, что мы владеем всеми этими данными, и они были чрезвычайно ценны для компании по нескольким причинам, включая чушь вроде «анализа маркетинговых тенденций пользователей». Но основная причина, по которой мы держались за сканирование мозга пользователей ОНИ, заключалась в том, что эти данные помогли нашим инженерам по нейронному интерфейсу повысить безопасность и работоспособность гарнитуры ОНИ. Вот почему наше программное обеспечение нейронного интерфейса и оборудование так безупречно работали на таком большом количестве людей. Потому что у нас был такой огромный набор добровольных морских свинок, которые не возражали дать нам полный доступ к содержимому их черепа, пока мы давали им доступ к нашему высококачественному сенсорно-иммерсивному симулятору хлеба и зрелищ.
Во время этих встреч мои мысли всегда, казалось, устремлялись в темное место.
«Если ни у кого из вас нет вопросов, мы можем перейти к последнему пункту нашей повестки дня», — сказал Фейсал. Никто не заговорил, поэтому он продолжил.
«Отлично! Есть еще одна вещь, которая нуждается в вашем одобрении, обновление прошивки гарнитуры ОНИ, которое мы планируем выпустить завтра. Очень мало что изменилось с момента нашего последнего обновления в начале этого года. Наши инженеры только что добавили еще несколько мер безопасности для предотвращения незаконного разгона».
«Это была та же самая причина для ваших последних двух обновлений, не так ли?» — спросил Арт3мида. У нее был талант заставлять свои вопросы звучать как обвинения.
«Да, так и есть», — ответил Фейсал. «К сожалению, каждый раз, когда мы внедряем новый набор мер безопасности, хакеры быстро находят новые обходные пути. Но мы надеемся, что это обновление наконец-то сделает свое дело и положит конец разгону раз и навсегда»..
С момента выпуска ОНИ было всего несколько смертей, и каждая из них была вызвана разгоном и взломом прошивки гарнитуры ОНИ, чтобы превысить дневной двенадцатичасовой лимит. Несмотря на наши предупреждения о безопасности и отказы от ответственности, всегда было несколько пользователей, которые предпочитали игнорировать их. Некоторые люди были убеждены, что они особенные, и что их мозг может выдержать четырнадцать или даже шестнадцать часов последовательного использования ОНИ без каких-либо побочных эффектов и некоторые из них действительно могли, в течение дня или двух. Но их удача была не безгранична, и они, в конечном итоге, сделали себе лоботомию. И это было очень плохо для бизнеса.
Благодаря нашему жесткому лицензионному соглашению с конечным пользователем, GSS не может нести юридическую ответственность ни за одну из этих смертей. Но мы по-прежнему хотели защитить оверклокеров от самих себя, поэтому обновляли прошивку ОНИ при каждом обнаружении нового эксплойта.
С момента появления ОНИ вокруг ОАЗИСА ходила городская легенда, утверждающая, что сам Холлидей превысил дневной лимит использования ОНИ, когда тестировал первый прототип гарнитуры, и что именно это вызвало его неизлечимый рак. Но это была полная чушь. Согласно всем проведенным нами интенсивным исследованиям и тестам, не было никакой связи между нейронным интерфейсом ОАЗИСА и лимфомой, положившей конец жизни Холлидея.
Фейсал призвал проголосовать за обновление прошивки ОНИ. Эйч, Сёто и я проголосовали за, а Арт3мида предпочла воздержаться. Она всегда воздерживалась от голосования, связанного с гарнитурами ОНИ, даже в таких случаях, когда мы голосовали за принятие новых мер безопасности.
«Отлично!» — сказал Фейсал, сохраняя веселый тон, несмотря на напряженность в комнате. «Это было наше последнее дело. Если ни у кого больше ничего нет, мы можем прерваться…»
«О, у меня есть еще кое что», — объявил Арт3мида, прерывая его.
Эйч, Сёто и я одновременно, но не преднамеренно вздохнули.
Арт3мида проигнорировала нас и продолжила.
«Исследования показали, что человеческий мозг не завершает свое развитие примерно до двадцати пяти лет», — сказала она. «Я думаю, что это должно быть возрастное ограничение для использования гарнитуры ОНИ, но я знаю, что вы никогда не согласитесь с этим. Итак, в качестве компромисса и для безопасности наших самых маленьких клиентов я предлагаю, чтобы в будущем мы разрешили использовать гарнитуры ОНИ только людям от восемнадцати лет и старше. По крайней мере, до тех пор, пока мы не будем лучше понимать долгосрочные неврологические и психологические эффекты».
Сёто, Эйч и я обменялись усталыми взглядами. Фейсал сохранял солнечную улыбку на лице, хотя он явно устал от этого дерьма.
«Эйчу, Сёто и мне меньше двадцати пяти лет», — сказал я. «Вы предполагаете, что мы все пострадали от повреждения мозга из-за использования ОНИ?»
«Что ж, — ответила она с ухмылкой, — это определенно объяснит некоторые решения, которые вы приняли за последние три года».
«Арти, — сказал Эйч, — каждый раз, когда мы встречаемся вчетвером, ты предлагаешь какие-то новые ограничения на гарнитуры ОНИ. И каждый раз ты проигрываешь три к одному».
«Я не прошу никого из вас отказаться от своей драгоценной привычки, хорошо? — сказала Арт3мида. — Я говорю о детях, которые еще недостаточно взрослые, чтобы голосовать. Мы превращаем целое поколение детей в наркоманов ОНИ еще до того, как они получат шанс испытать жизнь в реальном мире».
«Это не новость», — сказал я, как только она замолчала. «Но для большинства людей жизнь в реальном мире — отстой. А реальность пошла наперекосяк задолго до того, как мы начали продавать эти гарнитуры, Арти…»
Впервые за много лет Арт3мида встретился со мной взглядом.
«Ты,»- сказала она, указывая на меня пальцем. «Ты больше не можешь называть меня Арти. И ты серьезно хочешь читать мне лекцию о состоянии реального мира?» Она указала на то, что нас окружает. «Ты все еще проводишь здесь все свое время, прячась. А я тем временем пытаюсь спасти реальный мир. Нашу реальность! Настоящую реальность!»
Она снова указала на меня. «Может быть, вы не видите опасности, потому что вы не хотите этого видеть. Вы слишком любите свою волшебную машину мечты, чтобы видеть, что она делает с человечеством. Но я это вижу. И Огден Морроу тоже. Вот почему он никогда не надевает гарнитуру ОНИ! И держу пари, поэтому он здесь больше не будет работать, даже консультантом. Он также не хочет помогать вам положить конец человеческой цивилизации». Она покачала головой. «Вы его сильно разочаровали…»
Она сложила руки на груди и не сводила с меня глаз, ожидая моего ответа. Я несколько раз сжал и разжал челюсти, чтобы не закричать от отчаяния. Затем я включил программу подавления эмоций и сделал одно из дыхательных упражнений, которым меня научил Шон, чтобы успокоиться.
Первым моим побуждением было рассказать о бабушке Саманты. Мать ее отца, Эвелин Опал Кук, была той, кто воспитал Саманту после смерти ее родителей. Ее бабушка никогда не разделяла предубеждения Саманты против ОНИ. Совсем наоборот. Она заказала одну из самых первых гарнитур и пользовалась ей каждый день до конца своей жизни. К сожалению, это было недолго. Всего два года.
Когда у Эвелин диагностировали рак поджелудочной железы, она начала пользоваться гарнитурой по максимуму, по двенадцать часов в день, чтобы как можно чаще и как можно дольше отключать свой разум от опустошенного химиотерапией тела. В ОАЗИСЕ у Эвелин было совершенно здоровое тело, которое никогда не чувствовало боли. Пока ее тело борется с болезнью, она может оставить его и отправиться на пробежку по любому пляжу в мире или на пикник на вершине горы. Или танцевать всю ночь напролет в Париже с подругами. Нейронный интерфейс ОАЗИСА позволял ей продолжать жить радостной, счастливой жизнью в течение половины каждого дня, вплоть до того момента, когда она, наконец, умерла от своей болезни чуть больше года назад. По словам медсестер, Эвелин умерла мирно и безболезненно, потому что в это время она использовала гарнитуру ОНИ, чтобы поговорить с Самантой внутри ОАЗИСА. Нейронный интерфейс позволил ей продолжать общаться с внучкой еще долго после того, как ее физическое тело стало настолько слабым, что она потеряла дар речи.
Я совершил ошибку, упомянув бабушку Саманты однажды раньше, во время одного из наших предыдущих споров по поводу ОНИ. Саманта взбесилась. Затем она предупредила меня никогда больше не упоминать имя ее бабушки. Так что я этого не сделал. Нет, я ничего не сказал. Я делал упражнения на глубокое дыхание и прикусил проклятый язык.
«А как насчет образования?» — сказал Сёто, когда я не смог найти аргументы. «Люди могут научиться всем видам ценных навыков через воспроизведение ОНИ. Как выращивать пищу или говорить на иностранном языке. Врачи могут научиться выполнять новые медицинские процедуры у лучших хирургов в своей области. Почему люди должны быть лишены доступа к такому важному инструменту обучения только из-за своего возраста?»
«Главное, чему ОНИ учит людей, — это игнорировать реальный мир», — сказала Саманта. «Вот почему он разваливается».
«Мир уже разваливался», — сказала Эйч. «Помнишь?»
«И ОНИ может быть тем, что нас спасет», — сказал я. «Оно имеет духовные, психологические и культурные преимущества, которые все еще открываются нам. В самом прямом смысле, ОНИ обладает способностью освобождать наши умы, временно освобождая их от наших сущностей».
Арт3мида попытался перебить меня, но я продолжил.
«Пользователи ОНИ по всему миру развивают совершенно новый вид эмпатии, который ты даже не сможешь понять, пока не испытаешь это на себе…».
Она изобразила, как дрочит.
«О, пожалуйста», — сказала она, преувеличенно закатив глаза. «Избавь меня от своей трансгуманистической чуши коллективного разума, Локутус. Я все еще не куплюсь на это».[10]
«Ты же не можешь отрицать, что нейронный интерфейс ОАЗИСА улучшил качество жизни миллионов людей, — вмешалась Эйч. — Многочисленные исследования показали резкий рост эмпатии среды среди ежедневных пользователей ОНИ, наряду с подавляющим падением расистских, сексистских и гомофобных идеологий. И это во всем мире, во всех возрастных группах и социальных слоях. Впервые в истории человечества у нас есть технология, которая дает нам возможность некоторое время жить в чужой шкуре. И мы также наблюдаем серьёзное падение преступлений на почве ненависти по всему миру. И уровень преступности в целом…»
«Да, — сказал Aрт3мида, прерывая ее. — Когда вы превратите половину населения мира в зомбированных наркоманов ОНИ, уровень преступности снизится. Вспышка гриппа, унесшая жизни обоих моих родителей, тоже привела к снижению уровня преступности, Эйч».
Я опустил глаза на стол и стиснул зубы, чтобы держать рот на замке. Эйч откашлялась, но тоже решила не отвечать. Но Сёто ничего не мог с собой поделать.
«Странно, что ты подняла этот вопрос, Арти», — ответил он. «Поскольку мы знаем, что технология ОНИ — наша лучшая защита от других смертоносных пандемий, подобных той, которая убила твоих родителей. Благодаря нам этого больше не происходит. Переместив большую часть социального взаимодействия людей в онлайн и сделав большую часть туризма виртуальным, мы резко сократили количество поездок и ограничили распространение почти всех инфекционных заболеваний. В том числе и передающиеся половым путем, поскольку сейчас большинство людей занимается сексом внутри ОАЗИСА». Он улыбнулся. «Благодаря ОНИ люди по-прежнему могут ходить на многолюдные концерты и могут быть в центре толпы, не опасаясь микроскопической смерти. Это объединяет людей и связывает их…».
«ОНИ также помог значительно снизить уровень рождаемость», — добавила Эйч. «Мы уже на пути к решению проблемы перенаселения».
«Да, но какой ценой?» — раздраженно спросила Саманта. «Мир, в котором люди больше не выходят на улицу и не касаются друг друга? Где все спят всю свою жизнь, в то время как реальность рушится вокруг них?» Она покачала головой. «Иногда я думаю, что моим родителям повезло. Им не обязательно жить в этой утопии, которую вы все создали».
«Ты даже не испытала гарнитуру ОНИ», — сказал я, вскинув руки. «В итоге, когда ты сыплешь этими нелепыми обвинениями, ты даже не представляешь, о чем говоришь. Ты никогда этого не делала».
Арт3мида какое-то время молча смотрел на меня. Затем она взглянула на Эйч и Сёто.
«Это безнадежно, — сказала она. — Я спорю с группой наркодилеров, которые кайфуют от собственного товара. Вы так же зависимы, как и ваши клиенты». Она повернулась к Фейзалу. «Давай запишем это голосование в протокол, чтобы я могла съебать отсюда».
Фейсал кивнул и, все еще весело улыбаясь, призвал к официальному голосованию по предложенному Арт3мидой возрастному ограничению для ОНИ. В итоге, проголосовали, три голоса «против», один «за».
«Хорошо, — сказал Фейсал. — Теперь, когда с этим покончено, объявляю заседание закрытым».
Не говоря ни слова, Саманта вышла из системы, и ее аватар исчез.
«Слава Богу! — сказала Эйч, массируя шею одной рукой. Она повернулась ко мне. — Почему ты всегда так ее раздражаешь?»
«Я? Это ты её разозлила на этот раз! — Я указал на Фейсала. — Попросите его прочитать стенограмму».
«Нет, спасибо, — сказала Эйч. — Я должна всё это переварить. Вся эта драма действует мне на нервы. Но мы втроем можем тряхнуть стариной. Затусим в подвале. Посмотрим плохие фильмы. Поиграем во что-нибудь. Я напишу всем, хорошо?»
book-ads2