Сначала я подумал, что V — это римская цифра, обозначающая число пять и указывающая на Пятый осколок. Но затем, из-за его размера и расположения относительно других восьми символов, мне пришло в голову, что это также может быть аббревиатурой слова «versus». Первые семь символов слева от буквы V выглядели как вариации знакомого символа любви Принца. Но восьмой и последний символ был совсем другим. Я его совсем не узнавал. Он выглядел как цифра 7, помещенная вне центра внутри круговой диаграммы орбитального электрона. Или, может быть, на циферблат старых аналоговых часов, где цифра 7 образует большую и маленькую стрелки часов примерно в 8:35. Как только Эйч увидела, что на осколке появилась строка странных символов, ее улыбка исчезла, а глаза расширились. «Это не квест, Си», — сказала она, глядя на меня. «Это гребаное самоубийственное задание!» Через долю секунды после того, как Эйч произнесла «F-bomb», мы услышали громкий звук зуммера, а затем внезапно появилась большая пустая стеклянная банка, парящая в воздухе рядом с ней, с этикеткой, на которой было написано «Банка для клятв Спада». Эйч нахмурилась, потом раздраженно вздохнула и опустила в банку одну золотую монету. Когда она это сделала, она исчезла. Я решил не спрашивать. Вместо этого я указал вниз на ряд символов на осколке. — Эйч, — сказал я. — Ты знаешь, что означают эти символы? Она кивнула и глубоко вздохнула. — Я думаю, они имеют в виду, что для получения Пятого осколка мы должны сразиться с Семеркой, — ответила Эйч, указывая на семь символов любви слева. — Объединив усилия с «Изначальной Семеркой». Мы с Сёто обменялись растерянными взглядами. Эйч продолжила: — «Семь» — это команда из семи вариантов NPC воплощений Пурпурного. Каждый из них находится на разных этапах своей карьеры. Каждый из них обладает богоподобной силой. — Ты уже сражался с кем-нибудь из них? — с невинным видом спросил Сёто. «Конечно, нет!» ответила Эйч, явно обиженная вопросом. «Ты навлечешь на себя серьезные неприятности, если нападешь на любое воплощение Его Королевского Величия в Загробном мире. Противостоять сразу семи — это самоубийство. Вы бы посетили гору Олимп или отправились в Асгард, чтобы подраться со всеми богами? Только простые туристы, не являющиеся фанатами, которые даже не пытаются сразиться с Семерыми, и каждый из этих туристов будет обнулен в награду за свою дерзость и высокомерие». «Да», — ответил я. «Но это, вероятно, потому, что никто из них не был настоящим фанатом Принца. А ты — да. Ты знаешь все о нем и об этой планете. Давай, Эйч». Я указал вниз на символы на осколке. «Если нам придется сражаться с Семерыми, где мы их найдем?» Эйч колебалась, прежде чем ответить. Затем она вздохнула и кивнула в сторону южного горизонта. «В пустыне, в семи милях к югу от города, есть храм», — сказала она. «Храм Семи. В центре его двора находится арена, и если ты ступишь на нее, семь воплощений Принца созываются туда со всего Загробного мира, чтобы сразиться с тобой». Эйч снова бросилась бежать через открытые ворота Пейсли-парка, снова жестом приказав нам следовать за ней. «Зачем мы туда идем?» крикнул я вслед Эйч. «Я думал, ты сказала, что арена находится в пустыне за городом?» «Мы пока не можем идти на арену», — ответила она. «Сначала мы должны собрать несколько видов оружия. И бонусы. Их много…» «У меня и так много оружия в инвентаре», — сказал Сёто. «И у тебя тоже. Мы можем одолжить Парсифалю все, что ему нужно». Эйч покачала головой. «Обычное оружие не сработает против его Королевского злодейства», — сказала Эйч. «В любом из его семи воплощений. Только выкованное на месте звуковое, ударное и музыкальное оружие способно поразить Семерых и их помощников. Все они также вооружены смертоносным звуковым оружием, а некоторые из них — мощными артефактами, которые могут нанести достаточно урона, чтобы убить вашего аватара одной атакой. Вот почему нам нужно вооружиться, прежде чем мы попытаемся встретиться с ними, хорошо? И боже, как же я люблю терять драгоценные секунды, потому что вы все не доверяете мне в том, что я знаю, что делаю!». — Мы доверяем тебе, Эйч! — ответил я. — Веди. Она повела нас дальше, к главному входу в Пейсли Парк. Как только мы подошли к нему, Эйч открыла одну из стеклянных входных дверей и махнула нам рукой. Мы услышали, как изнутри доносится начало веселой песни «Paisley Park». «Сначала нам нужно войти сюда», — сказала она. «Под «мы» я подразумеваю тебя, Си. Это твой квест, который ты должен завершить. Но я проведу тебя через него, шаг за шагом. ХОРОШО?» «Хорошо», — сказал я, неохотно заглядывая внутрь. Через долю секунды я почувствовал, как нога Эйч угодила прямо в спину моего аватара, толкнув меня вперед, через дверной проем в Пейсли Парк. * * * Как только мы вошли в фойе, Эйч начала руководить, подталкивать и тащить меня вперед, через лабиринтообразный интерьер здания. Сёто следовал за нами по пятам, пока мы бежали вверх и вниз по мраморным коридорам Пейсли Парка и через его богато украшенные деревянные двери, многие из которых были помечены либо луной, либо звездой. Эйч вела меня из одной обитой пурпурным бархатом комнаты в другую, время от времени останавливаясь, чтобы сказать мне, что нужно прикоснуться к определенному предмету (или нижнему белью), чтобы получить доступ к секретному проходу, который приведет нас в еще одну обитую пурпурным бархатом комнату. Следуя ее инструкциям, я смог собрать пять спрятанных частей энергетического элемента в форме Символа любви, который, по словам Эйч, нужен для ремонта космического корабля, припаркованного на крыше. К счастью, она уже точно знала, где и как достать каждую из пяти частей. Пока мы перебегали из Комнаты свечей в Музыкальный клуб, из Будуара в Виртуальную кинозал, в каждой комнате непрерывно звучала песня под названием «Interactive». Эйч объяснила, что эта песня была написана Принсом исключительно для видеоигры, напоминавшей Myst, которую он выпустил под тем же названием. В игре игроки должны были собрать пять частей символа Принса, спрятанных по всему Пейсли Парку, и эта песня была воссозданием этого квеста. После того как мы собрали первые четыре предмета, Эйч повела нас с Сёто по другому, покрытому коврами коридору, в большую открытую комнату, заполненную музейными экспонатами. Десятки нарядов и инструментов Принса были выставлены в стеклянных витринах. Эйч поспешно прошла мимо них к противоположному концу комнаты, не останавливаясь, чтобы посмотреть на что-нибудь. Сёто и я сделали то же самое, следуя за ней след в след, чтобы быть уверенными, что мы ступаем только там, где ступает она. Когда она дошла до двери в другом конце комнаты, она распахнула ее, но тут я увидел, как что-то привлекло ее внимание. В дальнем углу комнаты, окруженный бархатными канатами, стоял фиолетовый мотоцикл. Я коснулся значка на своем HUD, чтобы увеличить изображение на плакате, прикрепленном на стене позади него, который идентифицировал мотоцикл как Hondamatic 1981 года, на котором ездил Принс в фильме «Пурпурный дождь». «Ждите здесь!» крикнула Эйч через плечо, пробегая через комнату и перепрыгивая через бархатные веревочные ограждения. Я думал, что она собирается запрыгнуть на мотоцикл и украсть его, но вместо этого она достала из своих запасов огромный зазубренный нож Рэмбо и разрезала шины мотоцикла, а затем проделала большую дыру в бензобаке. Когда она присоединилась к нам у выхода, я увидел, что в ее глазах блеснули слезы, но она успела вытереть их рукой. «Мне пришлось обездвижить Hondamatic сейчас, чтобы позже, когда мы встретимся с Purple Rain Prince на арене, он не смог на нем ехать. И это может спасти нашу задницу, потому что он не сможет использовать его, чтобы сбить Морриса. Этот мотоцикл — его ахиллесова пята!» «Какой Моррис?» спросили мы с Сёто, догоняя ее. Эйч пробурчала что-то в ответ, но она была слишком далеко и двигалась слишком быстро, чтобы мы могли что-то разобрать. Она вывела нас из музея и повела по другому коридору к еще одной двери. Когда она открыла ее, с другой стороны оказалась винтовая лестница, подвешенная в бесконечной звездной пустоте. Она штопором уходила вниз, сквозь поле звезд, галактик и туманностей. Мы последовали за Эйчем вверх по этой длинной винтовой лестнице, пока не подошли к двери с надписью STUDIO. Внутри мы прошли через большую обшитую деревянными панелями комнату управления, заполненную гигантскими микшерными пультами и записывающим оборудованием, а затем вошли в главную студию звукозаписи. Эйч обошла пианино, затем подбежала к висящей на стене красной картине с изображением двух женщин, которую отодвинула в сторону, чтобы открыть спрятанный за ней сейф. Она ввела комбинацию по памяти и открыла его. Внутри находилась пятая и последняя часть энергетической ячейки Символа любви. Как только все пять частей были собраны, энергоячейка начала светиться. Эйч снова повела нас вверх по сюрреалистической винтовой лестнице, до самого верха, в большую куполообразную комнату. Как она и обещала, в центре комнаты стоял большой фиолетовый космический корабль. Он напоминал гигантский наперсток с полудюжиной капсулообразных резервуаров, прикрепленных снаружи. Эйч нажала кнопку на внешней стороне корабля, и в его идеально гладком корпусе открылся люк. Мы втроем втиснулись в крошечную кабину корабля, отделанную пурпурным бархатом, и Эйч указала на углубление в форме Символа любви на панели управления перед нами. Я поместил в него энергоэлемент Символа Любви. Панель управления засветилась, и мы услышали, как прямо под нашими ногами заработал двигатель. В тот же момент куполообразный потолок над нами разделился, как дольки апельсина, и втянулся, открывая звездное ночное небо, заполненное клубящимися фиолетовыми облаками. Эйч показала мне большой палец вверх, затем взяла в руки покрытый мятым бархатом штурвал корабля и подняла нас в небо. Она несколько раз пролетела над Пейсли-парком, а затем повернула корабль на восток, к виднеющемуся на горизонте Миннеаполису. Эйч вывела на навигационный дисплей корабля карту Загробного мира. Планета не была шаром, но вращалась как шар, словно кулон в виде символа любви, подвешенный на невидимой цепочке в виртуальном пространстве. Большая часть поверхности была покрыта сюрреалистичной, уменьшенной версией Миннеаполиса, штат Миннесота, середины 80-х годов, но на ней были улицы и места из Лос-Анджелеса, Парижа и некоторых других мест, разбросанных повсюду. Карта делила город на различные районы, такие как Большой город, Эротический город, Кристальный город, Битаун и Аптаун. Эйч доставила нас прямо в сердце Даунтауна и посадил корабль посреди оживленного перекрестка, прямо напротив отеля «Хантингтон». Эйч открыла внешний люк корабля. Но прежде чем мы вышли, она вынула из подставки энергоячейку Символа любви и спрятала ее в инвентаре, в результате чего весь корабль потемнел и отключился. На улице было полно NPC-пешеходов и автомобилистов, многие из них ругались и сигналили нам за то, что мы бросили наш фиолетовый НЛО посреди оживленного перекрестка. Эйч проигнорировал их и направилась к большому, похожему на крепость черному зданию на противоположном конце улицы. На изогнутой вывеске над входом большими заглавными буквами было написано FIRST AVENUE. Эйч указала вниз по улице, на боковой вход, который вел в то же здание. Над дверью был небольшой навес с надписью 7TH ST. ENTRY. Она сказала, чтобы мы ждали ее там, а затем помчалась прямо к главному входу в клуб, как Ланселот, штурмующий замок в одиночку.[36] Когда она вошла внутрь, я включил ее POV-видео на своем HUDе, давая мне возможность взглянуть на интерьер. Эйч проталкивалась через танцпол, заполненный сотнями NPC всех рас, вероисповеданий и социальных классов. Подростки и взрослые, стоящие плечом к плечу, все танцевали в свое удовольствие. Затем произошел какой-то резкий всплеск перемещений, во время которого я почти ничего не мог разглядеть. Я услышал звук, похожий на несколько коротких выстрелов из плазменной винтовки. Через несколько секунд появилась Эйч с полностью белой гитарой с золотыми ручками и клавишами настройки, на корпусе которой, прямо над золотыми звукоснимателями, был нарисован золотой Символ Любви. Это был один из самых красивых музыкальных инструментов, которые я когда-либо видел. «Ка-чинг!» сказала Эйч, триумфально держа его над головой, прежде чем добавить его в инвентарь своего аватара. «Он стреляет звуковыми взрывами, почти такими же мощными, как Пурпурный спецудар! Теперь нам нужно еще несколько вещей, и мы будем готовы отправиться на арену». Она снова бросилась бежать, жестом указывая нам следовать за ней. «Идемте! У нас прослушивание». * * * Эйч повела нас по ярко освещенному неоновым светом туннелю Седьмой улицы. Через несколько кварталов она повернула налево на Хеннепин-авеню. Мы прошли по ней несколько кварталов, затем она продолжила зигзагообразный путь на восток, ведя нас по лабиринту пронумерованных улиц и темных переулков, заполненных битыми бутылками, разбитыми пожарными лестницами и таким количеством случайно сгенерированных горящих бочек, что Донки Конг позавидовал бы. Эйч очень точно указывала каждый поворот, как будто вводила комбинацию к сейфу. Она привела нас прямо на Пятую Саут-стрит, налево на Вторую Саут-авеню, направо на Четвертую Саут-стрит, налево на Третью Саут-авеню, а затем направо на Третью Саут-стрит. Пока мы плутали в этом лабиринте, я заглянул на боковую улицу и наконец заметил то, что узнал — возможно, потому, что это не было напрямую связано с Принсом. В переулке висели персонажи и декорации из Break Street и Ghetto Blaster, двух (очень) старых хип-хоп видеоигр, в которые я играл в детстве, используя эмулятор Commodore 64 на моем старом ноутбуке. Кто-то преобразовал их в фотореалистичные мини-квесты, а затем закрепил их здесь, в задворках Загробного мира. Когда я спросил Эйч, что они здесь делают, она улыбнулась и пожала плечами. «Никто не знает», — сказала она. «Они — маленькое странное пасхальное яйцо, оставленное одним из первоначальных дизайнеров этой планеты». «Как вы думаете, Кира могла быть ответственной за это?» спросил я. Она пожала плечами. «Кто знает?» Эйч резко повернула направо, ведя нас в другой переулок. Но этот переулок показался мне немного более темным и зловещим, чем другие, и Эйч, должно быть, тоже так подумала. Потому что я увидел, как она достала тепловой детонатор и активировала его. Эйч подняла руку, чтобы мы остановились. Затем она указала на стаю отъявленных бандитов NPC, которые выходили из тени впереди нас. Все они носили большие золотые распятия на шее. Таблички с именами NPC, висящие над их головами на моем HUD, сообщили мне, что их было десять, и что их банда была известна как «Ученики». У каждого из них был пулемет, и, не говоря ни слова, они открыли по нам огонь. Мы с Сёто укрылись за горящими бочками, а Эйч осталась на открытом месте, позволяя их пулям рикошетить от ее щита. Затем она небрежно бросила в их сторону свой тепловой детонатор. Раздалась яркая вспышка света, и все десять Учеников были сожжены одним взрывом. Затем Эйч продолжила идти, размахивая руками перед лицом, чтобы очистить воздух от пыли Учеников. Когда мы вышли из другого конца переулка, Эйч ускорила шаг, и мы с Сёто сделали то же самое, чтобы не отстать от нее, продолжая двигаться, огибая и пробираясь сквозь толпу и сюрреалистический пейзаж вокруг нас, который казался живой мешаниной из всех различных обложек альбомов и музыкальных клипов Принса. Улицы были усеяны музыкальными заведениями всех типов и размеров. Как слишком много знающий гид, Эйч объяснила, что каждое из мест, которые мы увидели в Загробном мире, было копией реального клуба, концертного зала или стадиона, где когда-то выступал Принс, и что вы можете зайти в любое из них, сесть в аудиторию, состоящую из соответствующих эпохе NPC, и посмотреть воссоздание концерта или концертов, на которых когда-то выступал Принс — подробные, захватывающие симуляции, экстраполированные из старых фотографий и архивных видео- и аудиозаписей. По словам Эйча, лучше всего посмотреть выступление Принса во время Суперкубка XLI в Майами во время ливня, а также его полуночное шоу в канун Нового года в 1998 году, когда все наконец-то смогли повеселиться так, будто на дворе 1999 год. Мы также прошли мимо копии Китайского театра Манна, где, как объяснила Эйч, 24 июля 1984 года состоялась премьера фильма «Пурпурный дождь», которая постоянно повторялась, снова и снова, в непрерывном цикле. Мы увидели, как Пи-Ви Герман подъехал на миниатюрном хот-роде всего на несколько машин раньше самого Принса, прибывшего на фиолетовом лимузине, одетого в сверкающий фиолетовый смокинг, торжественно держащего обеими руками одну-единственную фиолетовую розу, пока его телохранитель — огромный седобородый джентльмен с белокурой шевелюрой и в полосатом жилете с рисунком зебры — расчищал великому человеку путь на красную дорожку. В нескольких шагах от Манна мы прошли мимо копии павильона Дороти Чандлер, где Эйч рассказала нам, что сейчас всегда 25 марта 1985 года и проходит пятьдесят седьмая церемония вручения наград Академии, на случай, если кто-нибудь из посетителей захочет посмотреть, как Принс поднимается на сцену (с Венди на одной руке и Лизой на другой), чтобы получить свою статуэтку «Оскар» из рук Майкла Дугласа и Кэтлин Тернер. Дальше по улице мы прошли мимо ночного клуба с неоновой вывеской SUGAR WALLS. NPC Шина Истон расхаживала вверх и вниз по улице перед входом, и когда мы заметили ее, это вызвало еще одно срабатывание иглы, на этот раз для песни Принса «U Got the Look». Мы с Эйч остановились, чтобы посмотреть на нее, пока она проплывала мимо, притопывая и подпевая в такт своему хит-синглу 1987 года. «Знаете, — сказал Сёто, — совершенно очевидно, что Принс плагиатил старую рекламу джинсов Jordache, когда писал эту песню». Он рассмеялся и начал смешивать песню и джинсовый джингл, используя набор голографических пластинок, которые он достал из своих запасов. «You've got the look!» — пел он. «У тебя есть образ. Jordache look!» Эйч ничего не ответила. Она просто молча отступила от него на несколько шагов, потянув меня за собой. Через долю секунды с неба спустился большой, толстый фиолетовый заряд электричества и ударил Сёто прямо в макушку, повалив его плашмя на мостовую. Заряд также нанес достаточно хитов, чтобы почти убить его аватара — я видел, как индикатор его здоровья начал мигать красным цветом в течение нескольких секунд, пока он не смог наложить на себя несколько исцеляющих заклинаний.