Нга-Йи хотелось справедливо наказать каждого из тех в Интернете, кто принял участие в травле ее младшей сестры, но конечно же это было невозможно. Как бы она ни старалась, все равно добраться до каждого не удастся. – А как быть с тем, кто все это начал? С тем, кто убил ее? С племянником Шиу Так-Пинга? Он же убийца! – прокричала Нга-Йи. – Пожалуйста, постарайтесь держать себя в руках, мисс Ау, – сказал сержант Чинг. – Понимаю, вы расстроены и сердиты, но в этой ситуации закон мало что может сделать. Вы называете этого человека убийцей, но самое большее, что вы можете предпринять, – это подать на него в суд гражданский иск за клевету. Он всего-навсего написал пост. А вам сейчас не помешает психологическая поддержка. Я свяжу вас с волонтерской организацией, которая помогает людям, переживающим горе. Надеюсь, вскоре вам станет лучше. В его словах, безусловно, был здравый смысл, но Нга-Йи не могла смириться. Она отказалась от предложения сержанта, но, чтобы отвязаться от него, взяла несколько буклетов той самой волонтерской службы. Сердце ее наполнилось ненавистью и беспомощностью. Шли дни после гибели Сиу-Ман, Нга-Йи занималась подготовкой похорон. Она никак не ожидала, что опыт, накопленный во время похорон матери, так скоро пригодится. Попрощаться с Сиу-Ман мало кто пришел, а вот репортеры кружили неподалеку. Несколько раз Нга-Йи останавливали и спрашивали: «Как вы себя чувствуете?», «Есть ли у вас какие-то мысли о самоубийстве сестры?», «Считаете ли вы настоящими убийцами юзеров Интернета?» Задавали и другие бестактные вопросы, и столь же бестактными были публикации. Один из журнальных заголовков гласил: «ПЯТНАДЦАТИЛЕТНЯЯ ДЕВОЧКА КОНЧАЕТ С СОБОЙ: ПРИЗНАНИЕ ВИНЫ ИЛИ ОБВИНЕНИЕ?» В уголке на обложке была помещена фотография Сиу-Ман – лицо закрыто пикселями. Когда Нга-Йи увидела этот журнал на стойке в магазине, ей стоило большого труда не порвать его на клочки. На взгляд Нга-Йи представители прессы были ничуть не лучше пользователей Интернета. Если «настоящими убийцами» были юзеры, то репортеры, гонявшиеся за Сиу-Ман с профессиональным мотивом «люди имеют право знать», были их пособниками. Ман с профессиональным мотивом «люди имеют право знать», были их пособниками. Годом раньше, когда хоронили Йи-Чин, было довольно много людей. Пришли сотрудники и даже кто-то из администрации ресторана, где она работала, соседи, с которыми была знакома их мать, приехали старые друзья из района То Ква Ван. Выразить свои соболезнования пришел Нгау, хорошо знавший их отца, Ау Фая. Но проститься с Сиу-Ман мало кто захотел. За весь долгий день не появился никто из ее одноклассников, и это потрясло Нга-Йи. Пришла только классная руководительница, мисс Юэн. Неужели Сиу-Ман действительно была настолько непопулярна в школе? Нга-Йи вспомнила, что в посте говорилось, будто у Сиу-Ман в школе нет ни одного друга. Невероятно. Сиу-Ман была такой живой, такой говорливой… Не может такого быть, чтобы у нее не было подружек и друзей. Нга-Йи сидела на скамье для родственников в зале прощания, и ей становилось все больше и больше не по себе. Не от самой мысли о том, что у Сиу-Ман не было друзей, а оттого, что автор поста мог быть прав. К половине восьмого тревоги Нга-Йи немного рассеялись, когда появились двое в школьной форме: девочка с короткой стрижкой под руку с парнем. Они подошли к алтарю и поклонились. Нга-Йи заметила, что у них красные от слез глаза. Ей показалось, что она раньше видела этих ребят: не они ли проводили Сиу-Ман домой в прошлом году накануне Рождества, когда сестренке стало плохо на вечеринке? Мама потом всю ночь ее выхаживала. Ребята ничего не сказали Нга-Йи, только кивнули перед уходом. Позже пришла еще одна школьница – и всё. Был вечер четверга. Может быть, одноклассники Сиу-Ман просто не могли прийти? Ведь завтра с утра надо идти в школу, вот и прислали представителей от класса. После прощания и кремации, когда урна с прахом Сиу-Ман уже встала рядом с прахом родителей, тоска с новой силой охватила Нга-Йи. Последние две недели она только тем и занималась, что бегала по делам, о чем-то договаривалась, и у нее не было времени подумать о чем-то другом. И вот теперь все было кончено, она вернулась в пустую квартиру, опустошенная и потрясенная. Обвела взглядом все углы своего дома – и словно увидела своих родных: Сиу-Ман, играющую с тряпичной куклой на коврике около дивана, мать, готовящую еду в кухне, отца, сидевшего рядом с ней, Нга-Йи, и что-то говорящего жене гулким голосом. – Сиу-Ман… Мама… Папа… Той ночью Нга-Йи заснула, вспоминая о том, как они были счастливы, несмотря на бедность. Через несколько дней она получила письмо, из которого следовало, что и этого, последнего оазиса, связывающего с прошлым, она вот-вот должна лишиться. Жилищная комиссия оповестила Нга-Йи о том, что она обязана выехать из Вун Ва Хауса, расстаться с этой квартирой, а значит, и со всеми витающими в ней воспоминаниями. – Мисс Ау, уверен, вы понимаете, что мы только действуем согласно правилам, – сказал менеджер в управлении жилищной комиссии в Хо Ман Тине[14]. Нга-Йи записалась к нему на прием, чтобы высказать свои возражения лично, и вот теперь сидела в его кабинете. – Я… я живу в этой квартире с раннего детства. Почему я должна выехать оттуда? – Позвольте, я буду говорить с вами честно и откровенно, мисс Ау, – сказал менеджер, перелистывая какие-то бумаги. – Вы теперь живете одна, а квартиры в Вун Ва Хаусе предназначены для семей из двух или трех человек. В соответствии с правилами, квартиры для проживания одного человека должны иметь площадь не более двухсот квадратных футов[15]. В данный момент вы занимаете избыточную площадь, и мы подыщем для вас новое жилье, соответствующее вашим потребностям. – Но это… это же мой дом! В нем все напоминает о моей семье! – воскликнула Нга-Йи. – Они все мертвы, а вы хотите меня выгнать? Неужели обязательно надо вести себя так бесчеловечно? – Мисс Ау, – глядя прямо в глаза Нга-Йи, проговорил менеджер в аккуратном костюме и в очках в золотистой оправе, сидевший за письменным столом. – Я очень сочувствую вам, но знали бы вы, сколько людей в наших списках на получение жилплощади. Если мы в самое ближайшее время не подыщем для них подходящие квартиры, они по-прежнему буду ютиться в тесных, неудобных помещениях. Вы назвали нас бесчеловечными, мисс Ау, но разве не могу я точно так же сказать, что вы ведете себя эгоистично, держась за свою квартиру, при том, что другим людям она нужна больше? Нга-Йи покраснела, а потом побледнела. Ей нечего было ответить. – Послушайте, мисс Ау, вы можете пожить в этой квартире еще три месяца и за это время подобрать себе новую квартиру из перечня, который мы вам предоставим. Всякий раз, когда менеджер раскрывал рот, он первым делом произносил ее имя – он словно бы желал подчеркнуть, что проблема не чем-то другом, а именно в ней, мисс Ау. – И хотя квартиры, о которых идет речь, могут находиться в отдаленных районах – например, в Юэн Лонг или Северном Районе Новых Территорий, – все это новостройки, поэтому жилищные условия там лучше, чем в поместье Лок Ва. Если что-то еще появится, мы сразу же вас известим, мисс Ау, а вы, пожалуйста, сообщите нам, если решите выехать за пределы Гонконга – например, на отдых. Стало ясно, что разговор окончен. Нга-Йи беспомощно поднялась со стула. Она уже была готова выйти из кабинета, как вдруг менеджер снова обратился к ней, сняв очки. – Мисс Ау, вы только не подумайте, что я – какой-нибудь высокооплачиваемый чиновник. Мне тоже приходится волноваться о квартирной плате. В наше время квартиры продаются за миллионы – даже такие, в которых кто-то умер. Ситуация с жильем в стране ужасна. Выжить можно, только принимая то, что тебе дают, – даже если это совсем не то, чего вам хочется. Просто постарайтесь быть немного более гибкой, и у вас все будет хорошо. По дороге домой Нга-Йи мысленно кипела из-за последних слов чиновника. Фактически он посоветовал ей отказаться от надежды и смириться с судьбой. Несчастный случай с отцом, болезнь матери, самоубийство сестры – все это стало ее «судьбой», и всего этого невозможно было избежать. Нга-Йи сидела в автобусе, не осознавая, как угрожающе выглядит: сдвинутые брови, красные глаза, стиснутые зубы. Весь ее вид говорил: она готова вырваться из пут чудовищной несправедливости. Я не смирюсь с моей судьбой! Она не могла забыть о разговоре с сержантом Чингом в морге. Для нее это была ужасная смесь боли, горечи и негодования. Убийца ч автор этого оскорбительного поста! Сиу-Ман покончила с собой из-за него! Я должна встретиться с племянником Шиу Так-Пинга! Вот какие мысли метались в голове Нга-Йи. Она не знала, чего добьется встречей с этим человеком, – вернее, не знала, что произойдет, если они встретятся. Что она сделает – станет кричать на него, назовет хладнокровным убийцей? Заставит встать на колени у могилы Сиу-Ман и молить о прощении? Или она его изобьет? Или будет настаивать, чтобы его казнили, – жизнь за жизнь? Так или иначе, но Нга-Йи хотела именно этого: встретиться. Только так она могла воспротивиться судьбе – это будет ее безотчетный протест против жестокой реальности. Она припомнила, что у Венди, ее коллеги из библиотеки, есть родственник, господин Мок, который открыл свое детективное агентство. Венди упомянула об этом год назад, когда они с Нга-Йи занимались разбором коробки со старыми детективными романами. И вот теперь Нга-Йи позвонила ему в агентство и спросила, не интересно ли ему заняться этим делом и сколько это будет стоить. Задача, по ее представлениям, была не такая уж сложная: выяснить имя племянника Шиу Так-Пинга и узнать, где он учится или работает, как выглядит. Только это и требовалось Нга-Йи, чтобы подстеречь мерзавца и сказать ему все, что она о нем думает. Элементарное дело – пожалуй, куда более легкое, чем любое другое, поскольку в последнее время о Шиу Так-Пинге в СМИ упоминали уже не так часто – интерес сошел на нет. – Обычно мы за такую работу берем три тысячи долларов в день, плюс накладные расходы. Уходит у меня на подобные дела дней пять-шесть, так что в итоге получится порядка двадцати тысячдолларов. Но поскольку вы, мисс Ау, подруга Венди и я сочувствую вашему горю, я сделаю для вас скидку: две тысячи долларов в день. Так что в целом мои услуги обойдутся вам в двенадцать тысячдолларов, – сказал господин Мок, мужчина лет пятидесяти, во время их первой встречи. Нга-Йи потратила немало денег на похороны матери и сестры, но она отложила больше восьмидесяти тыся ч долларов на обучение Сиу-Ман в университете. Теперь эти деньги были не нужны, и она сразу же согласилась. Четыре дня спустя, вечером пятого июня, господин Мок позвонил Нга-Йи и предложил встретиться у него в офисе. – Мисс Ау, – сказал он, когда его помощница принесла им кофе и вышла из кабинета, – в моем расследовании я столкнулся с определенными сложностями. – Дело… в деньгах? Господин Мок производил впечатление честного человека, но все же Нга-Йи засомневалась – не означают ли его слова, что он хочет поднять ставку? – Нет, нет, вы меня неправильно поняли, – усмехнулся господин Мок. – Прежде всего скажу, что расследованием я занимался лично, не стал поручать эту работу никому из моих сотрудников. Видите ли, я очень устал от слежки за супругами-изменниками и обрадовался возможности провести более или менее серьезное расследование. В последние два дня мы с моим помощником дежурили около дома Шиу в районе Вонг Тай Син. На самом деле я кое-что выяснил пару дней назад, но хотел точно удостовериться. – Вы нашли племянника Шиу Так-Пинга? – Вот в этом как раз и проблема. – Господин Мок достал из портфеля пачку документов и фотографий. – У Шиу Так-Пинга нет ни братьев, ни сестер – он единственный ребенок в семье. – Да? Нга-Йи не сразу поняла, что это значит. – Это значит, что у него не может быть племянника или племянницы, – сказал господин Мог, указывая на фотографии. – Отец Шиу Так-Пинга умер четыре года назад, и сейчас Шиу Так-Пинг живет с женой и семидесятилетней матерью на десятом этаже дома под названием «Лунг Гат Хаус», в поместье Нижний Вонг Тай Син. У него не только нет родных братьев и сестер: его единственная двоюродная сестра много лет назад эмигрировала в Австралию, и у нее нет детей. Но даже если бы дети были, Шиу не мог бы считаться их дядей – с точки зрения закона. Нга-Йи оторопело смотрела на господина Мока. – Так кто же тогда написал пост? – Я этого не знаю, и родные Шиу Так-Пинга тоже не знают. Нга-Йи утратила дар речи. – Я разговаривал с соседкой, которая хорошо знает старую госпожу Шиу. Похоже, они понятия не имеют о том, что происходит. – Господин Мок пожал плечами. – В толк не возьму, зачем кому-то понадобилось притворяться племянником Шиу и публиковать такую клевету. Я было подумал, что это могло быть делом рук самого господина Шиу, его жены или его матери, но будь это кто-то из них, они бы наверняка воспользовались интересом прессы, чтобы сказать доброе слово о Так-Пинге, а они продолжали упорно уклонятся от разговоров с журналистами. – Господин Мок… если так… не могли бы вы мне помочь узнать, кто такой этот автор публикации – этот kidkit727? – спросила Нга-Йи, растерянно глядя на фотографии и документы. – Боюсь, это будет сложно, – вздохнул господин Мок. – У нас традиционное детективное агентство, и мы не располагаем специальным оборудованием, чтобы выследить кого бы то ни было в Интернете. Максимум, что мы можем, – это поискать какие-то поверхностные подсказки в тексте. Я потратил некоторое время на просмотр чата и обнаружил нечто странное: этот kidkit727 в чате «Попкорн» опубликовал единственный пост, и его аккаунт был создан в тот самый день. После этого он ни разу не заходил в чат. Похоже на то, что аккаунт был создан с одной-единственной целью – обелить репутацию Шиу Так-Пинга. Но, мисс Ау, это всего-навсего мои предположения. – Господин Мок, если вы хотите повысить плату за ваши услуги, то я готова… – Не в этом дело, – прервал ее детектив. – Дело совсем не в деньгах. Честно говоря, я с вас больше ничего не возьму, поскольку расследование закончилось неудачей. У меня репутация надежного детектива. Ради раскрытия дела я готов сделать все возможное, но если успеха нет, я ни доллара лишнего не возьму. Но, боюсь, я не смогу вернуть вам ваш задаток, четыре тыся чи долларов. Сам я готов в данном случае отказаться от оплаты, но не могу требовать того же от своего помощника. – Но… – Нга-Йи беспомощно уставилась на детектива, перевела взгляд на бумаги на его столе. Ощущение безысходности сдавило ее грудь, разлилось по рукам и ногам. У нее было такое чувство, будто все бесполезно – что бы они ни сделала. Ей вспомнились слова сотрудника жилищной комиссии: «Выжить можно, только принимая то, что тебе дают». – Не отчаивайтесь, мисс Ау, – сказал детектив и протянул ей бумажный платочек. Только в этот момент Нга-Йи поняла, что у нее по щекам текут слезы. – Я должна… должна смириться с судьбой? – проговорила она. Слова, раздиравшие сердце, сами сорвались с губ. Господину Моку словно и нечего было сказать. Наконец он покачал головой и вынул из коробки на столе визитную карточку. Написав на ней что-то шариковой ручкой, он подвинул карточку Нга-Йи. – Что это? – спросила Нга-Йи. – Если вы действительно хотите узнать, кто опубликовал этот пост в Интернете, вам нужно обратиться к человеку, живущему по этому адресу. – Его так зовут? N?