Вику забирают у меня, и мне становится так плохо, словно её забрали у меня навсегда. Когда она сказала, что между нами всё кончено, я думал, что хуже мне уже не будет. Я обещал ей сам, что оставлю, но не думал, что это будет так сложно. Конечно, идиот, чего ты хотел. Я знаю, что Вика всегда очень переживала. Она переживала вообще за всех. Я не изводил её специально. Хоть Антон и шифровал всё что мог, а Рома оставлял лучших людей с Викой, я всегда боялся, когда меня не было рядом. Я боялся, пытался ограничить наше общение. Раньше мне было плевать. Пока у меня не было Вики и сына, мне было плевать на всё. Я смеялся над врагами, проблемами, смертью. Кажется, они решили мне вернуть должок и посмеяться надо мной. Не зря я боялся, несмотря на все меры предосторожности, эти уроды прочухали, что она важна для меня. Марат своё ещё получит, сейчас он верно ждёт, пока я освобожусь. Так же, как ждала Вика в этом поганом грязном ангаре в страхе. Хорошо, что не узнали про Руслана. Хорошо, что Вика сообразила с телефоном. А если бы нет? Что бы я сейчас делал? Я готов был отдать всё за неё, даже свою жизнь, всё, что хотел Марат, но к огромному сожалению этого урода, я был уже рядом. Моя смелая отчаянная девочка. Какой же я идиот. Я не заслуживал её ни тогда, ни сейчас. Но одно я знаю точно: больше я не смогу от неё отказаться. Если надо, буду вымаливать прощение, стоя на коленях. — Как она? — подлетает ко мне Аня. — Тимур Рустамович, я говорил, что нельзя, но она неугомонная, — злится Рома. — Как она?! — громче говорит Аня. Я вижу, что её тоже потряхивает. — В реанимации. Врачи борятся за её жизнь, — честно отвечаю, и мне прилетает пощёчина. Заслуженно. — Если она не вытянет, — с полными глазами слёз говорит Аня. — Тебе ничего не придётся делать, поверь мне. Я сам себя сожру. А вообще, мы похожи. За тебя ей тоже прилетало, поэтому, давай на чистоту, мы все её не заслуживаем. Аня падает на лавку, понимая, что я прав. — Я надеюсь, мама не в курсе? — Нет, я сама свинтила, сказала, что всё хорошо. Выходит врач. — Я сделал всё возможное. Состояние тяжёлое, прогнозы неутешительные. Во мне поднимается дикая ярость, и я хватаю этого докторишку за шкирку и тихо рычу: — Значит сейчас ты вернёшься и сделаешь всё невозможное, понял меня? — Да поймите вы, мы не Боги, — оправдывается доктор. — Я понимаю, но если моя жена не выживет, поверь, твой срок тоже сегодня закончится. Если всё пройдёт хорошо, я отблагодарю. Новое оборудование, деньги, что хочешь проси. В больнице, где меня все знают, операция бы уже давно успешно закончилась, но времени не было, пришлось везти сюда. Сглотнув, врач идёт в реанимацию. Всё же, Бес иногда бывает полезным. Аня сидит рядом и заламывает пальцы, Рома стоит неподалёку, готовый к моим указаниям, а я молю Бога о том, чтобы она осталась жива. Никогда особо не верил, но перед страхом смерти и атеисты становятся верующими. Когда я был на грани, никогда не думал об этом, но сейчас был готов верить в кого угодно, поклоняться и приносить жертвы, подношения, хоть что. — Какой же я урод. Втянул её во всё это, — взявшись за голову, шепчу. — Ты, конечно, тот ещё урод, Бесоев, — начинает Аня. — Потому что изводил её, но она полностью осознавала риск и, я уверена, ни о чём не жалеет. — Такой риск она не осознавала. Я урод, согласен, но я не специально изводил, я старался оберегать. — Всё она знала, Тимур. И когда за меня заступилась, и когда с тобой связалась, и сегодня. Я знаю свою сестру. За исключением этого года мы всегда были дружны. Она в детстве могла разбить все колени, стереть об дерево руки, чтобы спасти котёнка. Или заступиться за того, кого обижают. Даже если нападавших больше. Вика всё прекрасно осознавала. Даже у Антона были чёткие инструкции, когда он прятался с Руськой, — хмурюсь, впервые это слыша. — Если бы с ней что-то случилось, он должен был найти тебя и всё рассказать. Я думал, что хорошо знал Вику, но эти истории слышу впервые. Снова ошибся. — Она всегда была такой смелой, доброй, самоотверженной. Она простила меня, хотя за этот год я жизнь всем испортила. И тебя она простила и любит безбожно. — Я накажу этих ублюдков, Аня. Часть своё уже получила. Все, кто хоть как-то её обижал, получили своё. — Я рада, но сейчас главное, чтобы с ней всё хорошо было. Сюда же прилетает Антон. — Как? — запыхавшись, спрашивает. — Как она? — Оперируют ещё, — бурчит Аня, глядя в одну точку. — Сука, уроды, — выдаёт Антон, и я удивляюсь, впервые услышав от него ругательства. Девочка моя, пожалуйста, не бросай нас. Вот мы все тут собрались, потому что ты всегда как яркий лучик для всех нас. И мы не заслуживаем тебя, но без тебя точно не вывезем эту жизнь дурацкую. Спустя ещё два часа выходит врач. — Операция прошла успешно. Мы сделали всё возможное, — тяжело выдыхает, глядя на меня. — И невозможное. Прогнозы положительные, организм молодой и сильный — должен справиться. В целом, дальше от самой девушки зависит. Я готов руки ему целовать. Слышу, как Аня и Антон тоже выдыхают, и Котова-старшая даже плакать начинает. — Спасибо, док. Как вас отблагодарить? — Давайте потом, мне нужно немного дух перевести. — Можно к ней? — спрашиваю я, когда он уходит. — В реанимацию вообще нельзя, но вас это разве остановит, — и то верно. — Халат хотя бы наденьте. Накидываю халат и иду к ней. Бледная. Практически белая, как простыня. Беру за ледяную руку, целуя и пытаясь согреть. — Девочка моя, любимая моя. Всё будет хорошо, ты слышишь? Ты больше никогда не будешь страдать, я тебе обещаю, — что я там, обещаний не даю? Плевать. — Будешь самой счастливой. Она выглядит безжизненной, и сейчас я особо остро ощущаю, что мог потерять её. По моей вине она чуть не умерла, и это то, чего я так сильно боялся. Если она сможет простить меня, то я всегда буду защищать её. Мы оба не можем пойти против чувств, а я — не мой отец, я приложу все усилия, чтобы они были в безопасности. Больше я от них не откажусь. Ребят я отправляю домой, нет смысла сейчас всем тут сидеть, тем более нужно успокоить маму и побыть с Русланом. Сам же остаюсь охранять мою малышку. Глава 18 Пытаюсь проснуться, но словно не могу. Перед глазами белый свет, как в тоннеле. Пытаюсь пробиться сквозь него, и постепенно мне это удаётся. Открываю глаза и не могу ни на чём сфокусироваться. Слышу писк аппаратов словно под водой. Меня что, утопили? Вижу очертания фигур в белом. Что же, видимо ангелы пришли полюбоваться, ведь в их рядах пополнение. Понимаю, что со мной говорят и параллельно что-то делают, наконец полностью обретая слух и зрение. Ангелы оказываются врачами, которые приводят меня в сознание, а сама я лежу в палате. Пищат, действительно, приборы, но не под водой. Ещё куча каких-то трубочек. Кошмар. — Виктория, вы меня слышите? Киваю, так как сил говорить совсем нет. — Отлично, вы в больнице. Мы провели операцию после огнестрельного ранения. Вы в реанимации, если состояние будет стабильное, то завтра переведём вас в стационар. Сейчас к вам придёт ваш муж. Постарайтесь много не говорить, организм ещё слабый. Муж? Мне что, память отшибло? Когда я успела. Остаётся медсестра, которая ставит какие-то капельницы, а остальные уходят, зато входит Тимур. Выглядит уставшим и осунувшимся, не бритый, словно и дома не был. Медсестра заканчивает, оставляя нас наедине. Тимур садится на стул около меня и аккуратно берёт мою руку, поднося к губам. Мозг ещё слабо соображает, но молчать мне не хочется. — Ну привет, муж, — хрипло произношу, а Тимур усмехается. — То есть, пока я в отключке, подсуетился. — Тебе разве не сказали, что не стоит говорить? — улыбается и словно любуется мной. Хотя, казалось бы, чем? Явно на привидение похожа. — Мы ещё успеем всё обсудить. — Как, — всё же организм, действительно, слаб. Чувствую боль в голове, а слова даются с большим трудом. — Руслан? Мои... — Всё хорошо, они у меня в доме под кучей охраны. С тобой теперь тоже всё будет хорошо. "Я люблю тебя". Это было или мне хотелось, чтобы так было? Я уже была на грани сознания и не помню. — Поезжай домой, — закрываю глаза от тяжести. — Отдохни. — Вместе поедем, — тут даже спорить бесполезно, но я всё же делаю это. — Оставь охрану, — прошу я. — Отдохни, поспи хотя бы немного. Тем более, Руслан, наверное, всю кровь свернул всем, где мы оба. Тимур смеётся, и я понимаю, что это так. — Я с ним говорил, он терпеливо ждёт. Улыбаюсь. — Пока тебя в стационар не переведут, я точно никуда не уеду, девочка моя.