Он услышал какой-то шум и, как ему показалось, крики о помощи. Кого-то звали, но он не мог разобрать, кого. Затем был отчетливый звук захлопывания двери автомобиля. Мужчина поспешил за угол и увидел, как голая женщина (а со спины это была определенно женская фигура) захлопнула багажник старого легкового автомобиля без номеров и уже садилась за руль. – Эй, дамочка! – окрикнул ее Фредди. – Что там у вас, можно поинтересоваться? Услышав его голос, в багажнике кто-то стал биться и мычать, пытаясь что-то выкрикнуть. Фредди понял, что у того, кто был закрыт в багажнике, скорее всего завязан рот. Голая фигура повернулась к нему, и он побелел от страха: у этой женщины буквально не было лица, да что там лица – не было даже глаз! – Да что же это здесь происходит? – возмутился мужчина и поспешил к багажнику, надеясь, что тот не закрыт на ключ. Безликая голая женщина (конечно же, мертвая, холодная, но не до конца окоченевшая, чтобы члены ее могли быть хоть немного подвижными, однако мистер Фредди этого знать не мог) «взглянула» на него и, сев в машину, захлопнула за собой дверцу и завела двигатель. Фред открыл багажник и был очень удивлен, когда увидел в нем знакомую ему молодую женщину: Меган, которая каждую неделю покупала у него кофейные зерна (в последнее время, почему-то, без кофеина). – Что ты здесь… Но он не договорил. Связанная девушка мычала и извивалась, как змея, всем своим телом умоляя спасти ее. Мистер Фредди наклонился, чтобы помочь ей выбраться из багажника, и он уже смог развязать узел на веревке, что сдерживала руки Меган, как кто-то сзади ударил его по затылку. Фред рухнул рядом с Меган, а дохлая сучка своей «деревянной» походкой снова пошла к водительской двери. Освободившимися руками Меган смогла распутать веревку, связывающую ее ноги. Мистер Фредди лежал рядом: он был без сознания, но дышал. Машина тем временем медленно, но набирала скорость. Выбираясь из багажника сама, Меган пыталась вытащить и тело старика, но тот был слишком высоким, и она никак не могла справиться с ним. Запахло гарью. Меган выглянула из-за крышки багажника и увидела, что в салоне уже хозяйничает огонь. – Фредди, миленький, – принялась она трясти мужчину, – пожалуйста, очнись. Мы же погибнем. Ну же, давай! Просыпайся! Огонь уже полыхал из открытых окон, а Фред все никак не хотел приходить в себя. Меган ничего не оставалось, как на ходу буквально выпасть из багажника машины, иначе она рисковала вместе с ней взлететь на воздух, когда огонь доберется до бензобака. Она надеялась, что вот-вот сработает будильник и этот кошмар закончится. Но потом поняла, что будильник срабатывал в то время, когда она рассказывала Николасу по телефону о ребенке. Тогда она «отложила» сработавший вовремя сигнал на телефоне и браслете, а запасной сигнал на стационарных часах отключила совсем. Она больно ударилась всем телом, упав на дорогу. Больше пострадало плечо, но об этом она не думала. Было больно, но не настолько, чтобы пробудиться. – О нет, – произнесла Меган, глядя вслед пылающей машине. «Дохлая сучка», как называла ее Меган, вдавила в пол своей окоченевшей правой стопой педаль газа. Меган видела, как машина на всей скорости врезалась в столб. Произошел взрыв, который ее и разбудил. Меган бросилась к окну: там была шумиха, люди выходили из домов, выглядывали, как и она, в окна. Послышалась сирена пожарной машины. – Нет, нет, нет, – затараторила Меган, наспех набрасывая шелковый халат поверх ночной рубашки на тонких бретелях цвета слоновой кости, которая теперь облегала слегка округлившийся живот и заметно увеличившуюся грудь. – Не может этого быть… Но она знала, что может. Она слышала, что люди говорят о горящем автомобиле, однако знала это и без их слов: она знала, что это за машина и кого в ней обнаружат. Слезы, отчаяние, чувство вины – все это нахлынуло на ее неустойчивый гормональный фон. Завибрировали на руке часы, еще больше накалив обстановку, а спустя две минуты в ее спальне сработал сигнал будильника на стационарных часах, из-за чего сонный мистер Блонд раздраженно зашевелил ушами. – Слишком поздно, – сквозь слезы сказала Меган, глядя на все растущую толпу зевак на ночной улице. Она продрогла от ночной прохлады. Ночь выдалась слишком насыщенной событиями, и это не могло не отобразиться на состоянии Меган. Она больше не смогла заснуть. Пакет кофе без кофеина, купленный у мистера Фредди пару дней назад, она отодвинула, достав пакет с крепким кофе. Заваривая уже вторую чашку, она читала обзор утренних новостей, где рассказывалось о ночном происшествии, в котором сгорел легковой автомобиль, в котором, по предварительным данным, было найдено два обгоревших трупа: на водительском сиденье и в багажнике. Разумеется, было возбуждено уголовное дело, но это Меган уже нисколько не волновало. Она и так знала, что тело водителя, той самой дохлой суки без лица, так и останется неопознанным, потому что ее, скорее всего, в этой реальности никогда не существовало, как и той слепой старушки с мертвыми псинами. А вот тело в багажнике… Скоро полиция объявит, что тело принадлежало пожилому мужчине, а миссис Фредди (кажется, ее звали Рут) в свою очередь заявит в полицию о пропаже своего мужа, который еще вечером засыпал рядом с ней, а утром пропал, исчез, испарился. Спустя какое-то время по стоматологической карте Фреда опознают и начнется разбирательство: кто и зачем мог похитить добродушного мужчину. Будет развиваться, скорее всего, две версии: связь с женщиной, которая и сгорела вместе с ним заживо в той машине, и дела бизнеса, возможно, конкуренция, хотя жена будет уверять, что у ее мужа никогда не было проблем с другими, более крупными предпринимателями в их районе, ведь он вот уже тридцать лет держал свой маленький магазинчик, и ни разу за все это время не был ввязан в конфликты. Причина не важна – человека больше нет. И Меган знала, кто в этом виноват на самом деле. Обдумывая всю будущую цепочку развития событий, она не заметила, как уже допивала вторую чашку крепкого кофе, сидя в той же одежде, в какой ночью выбегала на улицу. Токсикоз уже отступил, но кислота от кофе, выпитая натощак этим утром, все же вызвала тошноту. Меган подумала, что было бы неплохо позавтракать. В этот момент она ощутила что-то странное внутри себя. И снова. И снова. Это были первые, слабые толчки нового человека. – Жизнь продолжается, – улыбнулась Меган, вытерла слезу и принялась готовить завтрак. Впереди ее ждал важный день. – Сегодня я хочу встретиться с одним человеком, – сказал Николас матери за завтраком. – И еще, мама, ты не обижайся, но я хочу вернуться к себе домой. Через неделю я выхожу на работу, буду пытаться вернуться к самостоятельной жизни. Ведь не всю жизнь я буду работать из дома. Конечно, идея удаленной работы хороша, но не на такой длительный период времени. Я надеюсь, в мире не случится ничего такого, что вынудит людей самоизолироваться и работать дома. Я на себе ощутил, как это глупо: сидеть перед камерой в рубашке, ниже которой нет ничего, кроме любимых, просторных трусов, – и Ник, и его мама рассмеялись. – Я очень тебе благодарен за все, но все же… – Тебе у меня плохо? – спросила Рита, отставив в сторону чашку травяного чая. – Дело не в этом. Здесь я дома, ты ухаживаешь за мной, и это приятно. Но я не мальчик, мама. Причем уже очень давно, – он улыбнулся. – А еще Наташа… Она чувствует себя здесь, как дома. Я ничего ей не говорил, потому что знал, что она тебе помогала, когда я был… беспомощным. Да. Беспомощным. Это правильное слово. Но, мама, пойми, я не хочу связывать свою жизнь с Наташей. И, наверное, не хотел никогда. – Ты хочешь мне что-то сказать? – Возможно, но чуть позже, – согласился Николас, – пока я прошу тебя помочь мне в переезде. И, кстати, необязательно вводить в курс дела Наташу. – Я понимаю, о чем ты, – спокойно сказала Рита, – и конечно же я помогу тебе. Я тебе доверяю и верю, что ты оправдаешь мое доверие. Как и всегда. – Ты лучшая, – улыбнулся Николас. – И еще… я ведь остался без машины… пока я не купил новую, могу я… – Конечно, бери, – сказала Рита, – только я была уверена, что после случившегося ты за руль сесть больше не захочешь. – Еще чего! Я с тринадцати лет за рулем! – он рассмеялся. – Конечно, тогда ноги еще плохо доставали до педалей, но отец уже тогда научил меня, и я прекрасно помню, как мечтал скорее получить права и сесть за руль своей собственной машины. Я очень люблю вождение, а все это время… оно словно выпало из жизни. – Только не гони, хорошо? И учти, что второго шанса судьба может и не дать. – Не волнуйся, я буду в черте города, а в такое время здесь очень сложно разогнаться. Сегодня был не лучший день, чтобы заниматься не любимым делом, поэтому Меган взяла на такси, а не села за руль своей машины. Ей очень хотелось нервничать и переживать из-за предстоящей встречи, но она заставила себя отбросить все эти мысли. Волнения по поводу неизбежного – пустая трата энергии. А энергии в то утро у нее и без того было мало. Она выбирала, что ей надеть. Меган всегда считала, что у нее хороший вкус, но никогда не покупала одежду, руководствуясь исключительно влиянию текущих трендов. Она имела наглость осознавать, что эффектно выглядит в новом вечернем платье и не менее эффектно в спортивном костюме, который был куплен пять лет назад. Самодостаточность и гармония с собой позволяли ей в любом наряде выглядеть выигрышно: тогда, как другие женщины из кожи вон лезли, чтобы сразить своим внешним видом окружающих, а потому выглядели неестественно и зажато, ее волновали только ее собственные ощущения в момент, когда она смотрела в зеркало. Да, определенно успех у нее был, но она им не пользовалась. Опять же по причине того, что человеку, довольному собой, попросту незачем доказывать свою успешность. Реальность отличалась от снов: их столик был занят. Меган озадаченно осмотрелась вокруг, и, нигде не заметив Николаса, – за долю секунды обдумала всю абсурдность ситуации, в какой она оказалась. – Привет, – услышала она. Николас стоял за ее спиной, опираясь на трость. На нем были джинсы и белая рубашка, точно так же, как и на Меган. – Привет, – тихо ответила она и улыбнулась. – Наш столик занят. – Мне кажется, что теперь это не имеет никакого значения. Они прошли к свободному столику. Меган видела, как Николасу тяжело даются шаги, особенно правой ногой. – Еще пара месяцев, и буду, как новенький, – отшутился он. Официантка была другая, но это тоже было неважно. Важно было лишь то, что они наконец рядом. – Как обычно? – спросил Ник. – Да, как обычно, – согласилась Меган, – только без кофеина, пожалуйста. Сегодня его во мне уже слишком много… Николас заказал два кофе и шоколадные кексы и, понимая, что неловко было им обоим, решил принять удар на себя и заговорил первым: – Как говорила моя ныне покойная тетушка: «Ты что же это, разве уже заварил нам кофе? Если нет, то чего открываешь рот? Ни одна хорошая беседа не начнется, как подобает, если на столе не стоит ароматная чашечка кофе. На худой конец – чашка чая. Все остальное – пустая, бесчувственная болтовня ни о чем», – они оба рассмеялись. – Веселая была старушка, тебе бы она непременно понравилась, – снова неловкая пауза. – Чувствую себя Беном Хэнскомом рядом с Беверли Марш, – улыбнулся он. – Не понимаю, о ком ты, – смутилась Меган. – Ох, прости, я забыл, что ты не читаешь книги и не смотришь фильмы. Правда, извини… – Все нормально, не извиняйся, – ответила она, – я думаю, нам обоим не по себе. И надеюсь, что уже через десять минут все будет так, как должно быть. Верно? Давай расслабимся. Мы уже слишком давно знаем друг друга, чтобы контролировать каждое слово в разговоре. – Ты права… Ты как всегда права. – Сегодня ночью произошло что-то очень страшное, – сказала Меган. – Ты о нашем разговоре? – Нет, это было после. Это было страшнее всего, что со мной происходило во сне. Она пересказала Николасу свой сон с участием мистера Фредди, рассказала о том, что было потом. Затем им принесли заказ, после чего Меган продолжила говорить, теперь уже не только о прошлой ночи, но и обо всем остальном, что было до. В чем-то она повторялась, но рассказ был связным и даже в какой-то степени логичным – логичным, как для фантастического рассказа или фильма. Она говорила много. Рассказывала и рассказывала. Чувство было такое, словно из нее выходит токсин, который долгое время отравлял ее, и с каждым сказанным ею словом эта интоксикация становилась все меньше. Она не заметила, как Николас взял ее за руку, как она сжала ее. Время летело быстро. Когда она дошла до той ночи, она вдруг замолчала. – Дальше можешь не пересказывать, – сказал Николас, – я знаю, что было потом. И я верю тебе. Каждому слову. – Я не знаю, как быть дальше, – мрачно добавила Меган. – Впервые в жизни я чувствую себя беспомощной, особенно после того, что случилось этой ночью. – Когда я попал в аварию, – сказал Ник, – я тоже ощутил, что такое беспомощность. Я, как и ты, привык к самостоятельности. На работе я всегда старался быть душой компании, даже зачастую – инициатором каких-то мероприятий, но потом после этого мне было необходимо уединение для восстановления энергии. После того, как меня буквально всего поломало, я не мог обойтись без помощи. Иногда жизнь нас ломает, чтобы мы поняли, что быть одному – не самое выгодное положение. Для того и нужны близкие люди. Для меня самым близким человеком, конечно же, оказалась моя мама. Я ей очень благодарен за это. Наташа… она была рядом, но она преследовала свои цели. Я слишком хорошо ее знаю, чтобы поверить в искренность ее намерений. – Я добровольно отказалась от помощи близких, – сказала Меган. – К сожалению, не все матери такие, как твоя. Когда я в детстве болела, мать винила меня в том, что я не надела шапку или пила холодную воду, когда болела она – виной тому был ее слабый иммунитет, когда у меня были плохие оценки в школе или колледже – я была виновата, потому что плохо подготовилась, когда у нее были проблемы на работе – виноваты были ее начальник и дураки-коллеги. К тому же мой брат всегда был успешнее меня, даже если на самом деле это было не так. В детстве и в юности я говорила ей о своих снах. По началу она пыталась меня оградить и убедить в том, что это просто кошмары, не более того. Когда же я рассказывала ей о том, что мне приснилось болото, полное противных и скольких лягушек – кажется, накануне мы с братом смотрели познавательную передачу о земноводных и пресмыкающихся, а после моих слов она обнаружила в душевой пару дюжин огромных жаб, мне показалось, что она меня возненавидела. Я могла просто замкнуться в себе. Но уже тогда я понимала, что с моей странностью мне придется жить всю жизнь, а потому у меня два пути: сдаться и сойти с ума или стать сильной и в одиночку переживать все те «сюрпризы» из моего личного, такого загадочного «измерения М», как я тогда его называла. Поэтому на мать я положиться не могу, как ни печально это не звучит. Брат… У него своя семья. Его «святая Моника» была при жизни причислена к лику святых моей собственной матерью. Видимо такой безупречной женой и матерью она всегда хотела видеть меня, но я имела наглость все эти годы жить для себя, а не становиться «миссис всемогущей домохозяйкой» с чистыми полами, но грязной головой. Люси, моя подруга. Она всегда была добра ко мне. Наверное, именно поэтому я не втянула ее во все это. Рассказывая человеку против его воли что-то такое, что он знать, возможно, и не захотел бы, тем самым взваливая на него ответственность за осмысление этой информации, вынуждая его нести эту ношу вместе с тобой… это эгоистично. Даже для такой эгоистичной личности, как я. Нет никаких гарантий, что мне бы стало легче от того, что Люси была бы в курсе моих приключений в своей голове, а вот ее бы это однозначно удручало. К тому же, как бы я ей что-то смогла доказать? Вдруг она бы мне не поверила? Ты – это другое… ты сам все видел. Ты там был. – Теперь я стал частью этого, не так ли? – улыбнулся Николас. – Да, – согласилась Меган, – хорошо это или плохо, но – да. Что же касается того, что произошло… я не могу контролировать эти ощущения, но я до сих пор чувствую себя виноватой, до сих пор боюсь навязывать тебе ответственность, до сих пор боюсь, что твое отцовство выглядит совсем неправдоподобным. Боюсь казаться обманщицей и вымогателем. – Это черты хорошего человека, – он сжал своими руками ее ладонь. – Тебе не надо мне что-то доказывать, я сам со всем согласен. Более того, я настаиваю на том, чтобы стать полноправным участником твоей жизни не только по ту сторону реальности, но здесь и сейчас. Если, конечно же, ты не против. Она молчала. Так много говорила до этих слов, а теперь просто молчала. – Что скажешь? – спросил Николас. – Так будет правильно? – вопросом на вопрос ответила Меган.