Меган повернула ручку, дверь со скрипом открылась и Меган увидела комнату, чем-то напоминающую ее собственную спальню, однако эта больше подверглась процессу разрушения временем: и на стенах, и в потолке, и в полу были большие дыры, из которых торчали гнилые доски, поросшие паутиной. На высокой кровати лежало толстое одеяло, сплошь усеянное дырами и коричневыми пятнами. В воздухе стоял запах сырости и плесени. Но все это не имело никакого значения, важно было лишь одно: на кровати, лицом к грязному окну, сидела маленькая девочка. – Тебе ее уже не спасти, – послышался голос из коридора, и часть сознания Меган автоматически переключилась на новое задание: найти в картотеке памяти файлы, в которых хранилась запись о том, кому именно принадлежал этот голос. – Я забрал ее так же, как заберу и тебя. – Анна? – с опаской спросила Меган. – Это ты? Девочка медленно повернулась. Ее лицо было бледным, а глаза безжизненными. Она была живой, но не жила. Меган подошла ближе: на девочке была надета детская пижама, голые бледные ножки, на которых даже не было носков, свисали с кровати, не доставая до грязного пола. – Оставайся со мной, Меган, – сказала она. – Но я не могу. Мне так жаль, Анна… Мне очень жаль. – Не стоит, правда. – лицо девочки не изображало никаких эмоций, – мне здесь хорошо. – А как же твои мама и папа? Ты не скучаешь по ним? – Зачем? – спросила Анна. – У меня здесь есть все, что мне нужно. С ними мне было бы неинтересно. А с тобой мы похожи. Оставайся. Девочка потянулась бледной ручкой к животу Меган, и та резко отпрянула от нее. – Я же сказал, что ты ничего уже не сделаешь, – снова послышался голос из коридора, на этот раз он стал ближе. Меган вышла и увидела перед собой своего покойного деда. Она знала, что это не может быть он, но точно так им не мог быть тот, кто притворился ее дедом во сне, когда она была в доме своего брата. – Ты останешься здесь, Меган, – сказал ее дед. Лицо стало меняться. И вот теперь перед ней стоит не ее дед, а уже ее отец, еще мгновение – и это уже старушка, которая бродила по ее квартире с дохлыми собачонками, через секунду старушка немного видоизменилась, став похожей на бабушку Меган, потом – Моника. – Ты же неудачница, Меган, – сказала Моника, – твоя мать никогда не любила тебя. Зачем тебе возвращаться туда? Здесь тебя наконец-то будут уважать. Со лба Моники потекла кровь, пачкая лицо, и вот уже это не ее лицо, а мадам Лалори, которую Меган видела в одном из своих кошмаров. – Я бы тебя выпотрошила, чтобы увидеть, что растет внутри тебя, но ты нужна ему вся, – сказала та жуткая женщина, чье лицо так и осталось перепачканное кровью, – ты нужна мне. Кровь на ее лице словно вскипела, разъедая кожу, платье стало рассыпаться, будто его триста лет неустанно ела моль. И вот теперь перед Меган предстала «дохлая голая сука без лица». Она ничего не говорила, лишь забавно крутила головой. – Покажи свое настоящее лицо, – не выдержала Меган. – Ты видел меня без макияжа, что же сам боишься показаться, как есть? Собака, что все это время сидела рядом с то и дело меняющимся телом, встала и зашагала навстречу Меган. Это был ее пес, тот самый из детства, с которым уже после его смерти она не раз играла во сне: рыжий пес породы боксер, с черной мордой и висячими ушами, с «галстуком» на груди и в белых «носочках» на лапах. Вот только теперь было видно, что собака это умерла давно: одного глаза не было, второй был слишком мутным, чтобы быть похожим на «живой», уши почти полностью сгнили, с остатков щек капала желтая слизь, были видны некоторые ребра, оголенные после того, как кожа на них сгнила почти полностью. – Так это твои когти цокали по полу, Джек… – понимающе сказала Меган. – Это мой тебе подарок. Меган посмотрела на того, кто стоял рядом с Джеком: это уже не была голая сука. Это был мужчина, одетый в строгий черный костюм с галстуком, с ровно стриженными черными волосами, а глаза… Они были красными. – Неужели? – сказала Меган. – Бугимен собственной персоной! – Я никому, кроме тебя, никогда раньше не прощал такой дерзости, – ответил тот. – Отчего же я удостоилась такой чести? – Ты умеешь бороться, – сказал мужчина, – за столько времени, что я коллекционировал таких, как ты, мне стало скучно с ними. Ты – первая, кто решила противиться моему зову. Разумеется, у тебя ничего не вышло, но я получил истинное удовольствие от этой игры. – Почему ты не показывался мне раньше? – спросила Меган. – Как для такого отвратительного запаха, ты весьма недурно выглядишь. Мужчина в костюме растянул на лице обольстительную улыбку. – Ох, я поняла, – сказала Меган, – кажется этого красавчика я уже где-то встречала… Ведь так? Да, кажется это – бариста в одном из кафе, куда мы когда-то ходили с Люси… я узнала эту улыбку. Он тогда пытался заигрывать со мной, просил мой номер. Но, дорогой, он не был в моем вкусе. Ты выбрал не тот образ из моей памяти. Хотя, надо отдать должное, красные глаза – это уже что-то. – За это ты мне и нравишься, – ответил тот. – Но, если ты хочешь, я могу… И перед Меган снова оказалась ее покойная бабушка. – Нет, нет, – закричала Меган, – если уж я могу выбирать, то пускай будет красавчик-бариста. Она тянула эту бессмысленную болтовню, как только могла, в надежде, что вот-вот проснется. Тревога нарастала. Никогда еще демон так тесно не общался с ней. Она чувствовала, что сегодня он хочет завладеть ею раз и навсегда. – Я должна умереть здесь, да? – Ты должна заснуть здесь, у меня на руках. Но да, в твоем понимании это значит смерть. Я не хочу тебя обманывать. Нет, только не тебя. – И эта девочка, Анна… она заснула на твоих руках? – Я был весьма убедителен. Красные глаза смотрели на нее из-под густых черных ресниц. – Твое собственное тело давно сгнило, ведь так? – спросила она. – Более того: оно гниет постоянно. Поэтому ты вынужден скрываться под чужими оболочками. – Тебя не проведешь, и все же я попытаюсь. – Твои уловки могут подействовать на ребенка, – Меган печально посмотрела в сторону комнаты Анны, – но не на меня. – Ты слишком умна, я ценю это, – он склонил голову, – но не всегда побеждает разум. Иногда выигрывает тот, кто сильнее и хитрее. Соглашусь, что это нечестно и несправедливо, однако это так. Прости, но у меня в этом преимущество. – А любовь? – спросила Меган. – Эту силу ты не учел? – Любовь? – он рассмеялся. – О, прошу, не разочаровывай меня. Ты слишком прагматичный человек, чтобы верить в силу любви. Это все сказки. – Бугимен, или кто ты там… Для большинства тоже – лишь сказка, которой пугают детей. – Но ведь ты убедилась, что я – настоящий. – И я убедилась, что любовь – настоящая, – Меган положила руку на живот, – отчасти благодаря тебе. Я не просила любви, я не искала ее, ты прав – мне было хорошо одной, и потому я еще больше теперь верю в нее, раз она смогла подчинить себе такого черствого и самовлюбленного эгоиста, как я. Между Меган и демоном, стоявшими в узком коридоре второго этажа особняка, был тот самый открытый участок, на который выходила широкая лестница, что вела вниз. Меган бросилась к нему. – За ней, – скомандовал мужчина в костюме собаке, чей хвост от каждого движения рассыпался на мелкие, высохшие сегменты позвоночника. Джек прыгнул на Меган, как часто делал это в ее детстве, чтобы повалить на землю, только тогда, оказавшись сверху над девочкой, он радостно облизывал ее своим слюнявым языком. Сейчас его целью было лишь свалить ее, чтобы она не смогла бежать дальше, и, даже если бы он, руководствуясь старой памятью, решил ее облизать, ему бы было нечем это сделать, так как его язык давно сгнил. Меган вытащила из кармана свой механический карандаш и успела вонзить его в оставшийся белый глаз некогда своей любимой собаки. – Я – кошатница! – крикнула она. Пес взвыл, но от его прыжка Меган увернуться не удалось. Она лишь изменила траекторию и вместо того, чтобы упасть под телом полумертвой собаки на истлевший трехсотлетний ковер, она вместе с Джеком покатилась по лестнице вниз. Она надеялась, что проснется от ударов и ушибов, но травмы оказались настолько серьезными, что ее тело не хотело просыпаться, а вновь отключало сознание, защищая его от нестерпимой боли. Способность организма выключаться, активируя болевой шок, играло против нее. Перед глазами все плыло. Меган понимала, что находится между двух реальностей, но ему хватило бы и этого, и она видела, как он уже спускался к ней. Болело все: кажется, была сломана нога, а локоть правой руки был выгнут так, что теперь она бы легко смогла достать до него языком. Но ее волновало другое: кажется, брюки стали мокрыми. Она лежала на небольшом лестничном пролете между первым и вторым этажами заброшенного особняка, рядом лежал тяжелый серебряный подсвечник и давно дохлый пес, который, кажется, умер еще раз. Меган видела, как из белого глаза торчал ее механический карандаш, но возвращать его ей не хотелось. Левой рукой она ухватилась за перила и, что было силы, оттолкнулась ногой, чтобы скатиться на первый этаж, на каменный пол, усыпанный сухими, желтыми листьями. Кажется, она услышала, как много знакомых голосов за ее спиной хором прокричали слово «нет». Сил хватило на то, чтобы набрать номер службы спасения и сказать им, что у нее закружилась голова, когда она была в подъезде собственного дома. Она упала со ступеней и сильно пострадала. И, кажется, у нее начинаются роды. Положив трубку и дрожащей от боли правой рукой затолкав телефон в карман, в котором еще недавно лежал механический карандаш, Меган поползла из своей комнаты к входной двери, чтобы открыть ее. Крича и плача от боли и отчаяния, она думала лишь о том, чувствует ли она ребенка, шевелится ли ее дочь, которая пережила весь этот ужас вместе с ней. От боли, которая распространялась по всему телу из сломанной в двух местах ноги, вывихнутой правой руки и сломанной левой кисти, ушибленной в нескольких местах головы, а еще от преждевременно начавшихся схваток, тело Меган просто умоляло об отключении, но она задействовала всю, имеющуюся у нее внутри силу воли, чтобы добраться до двери. Когда она сделала это, то почувствовала несказанное облегчение от того, что выполнила часть плана, за что заслужила небольшой отдых. Она села, прислонившись спиной к стене. Впервые после того, как проснулась, она осмотрела свои повреждения: нога распухала, но брюки сдавливали ее, кисть левой руки безжизненно болталась, синея и увеличиваясь в размерах, голова и лицо болели, и Меган, немного наклонившись влево, смогла рассмотреть свое лицо в зеркале, что висело напротив: вид был такой, словно ее избили. На оценку своего состояния она потратила не более тридцати секунд, а потом она резко почувствовала тепло между ног: отошли воды и, кажется, открылось кровотечение. Меган испуганно положила дрожащую сломанную руку на непривычно твердый живот и, несмотря на перелом, почувствовала настолько сильный толчок, что ей показалось, будто по ладони снизу ударили молотком. Она разразилась истерическим смехом, а затем стала выталкивать тело здоровой ногой как можно выше, сопровождая это страшным криком боли. Джеймс Блонд, прижав уши, наблюдал за происходящим из гостиной, не решаясь выйти. Всего лишь маленькая защелка, повернуть которую обычно не составляло никакого труда. Она делала это многие тысячи раз за те годы, что прожила в этой квартире. Но сейчас ей эта задача казалась практически невыполнимой, ведь защелка находилась на уровне ее груди, если встать, а встать Меган не могла. Правая рука потянулась вверх, превозмогая боль. В голове пронеслась мысль, которая заняла не более сотой доли секунды у ее внимания: хорошо, что я не пользуюсь дверной цепочкой. Пальцы скользнули по защелке, раздался щелчок, и Меган уже хотела улыбнуться, когда практически рухнула на пол, скривившись и скорчившись от боли. Перед глазами все плыло. Пальцы правой руки, выполнив одну миссию, поползли в карман, вытащили телефон. Меган хотела воспользоваться голосовым набором номера, но поняла, что у нее не осталось сил говорить. Телефон лежал на ее ногах, она так и сидела у стены, а лужа крови, смешанной с околоплодными водами под ней, становилась все шире. С трудом она нажала на трубку, изображенную возле имени Николаса. Раздались гудки. Ее зрачки – единственное, чем она еще могла шевелить. Она посмотрела в сторону своей спальни, откуда проделала сюда этот нелегкий путь. Белый кот уже сидел в коридоре рядом с выпавшим красным блокнотом, в котором лежал ключ, и подозрительно обнюхивал его. – Блокнот, – прошептала она, едва шевеля губами, в надежде, что зовущий ее в трубку Ник услышит ее, – блокнот… Глава 24 Когда сотрудники скорой помощи, приехавшие на вызов, открыли дверь квартиры, то обнаружили у порога сидевшую на полу молодую беременную женщину без сознания, чье тело выглядело так, словно она попала под машину. В квартире кроме нее никого не было. Женщина была немедленно доставлена в ближайшую больницу, где было решено незамедлительно провести операцию кесарева сечения. К сожалению, от полученных травм и от потери большого количества крови до поступления в больницу, женщина скончалась во время операции. Ребенка удалось спасти. Такую короткую заметку Люси прочитала утром, листая за завтраком ленту новостей. А уже спустя пару часов ей позвонил Николас и спросил, придет ли она завтра на похороны Меган.