– А я, – говорит, – могу из чего хочешь солдат наделать. – Да на что их? – А на что, – говорит, – хочешь их поверни; они всё могут. – Песни играть могут? – Могут. – Ну что ж, – говорит, – сделай. И сказал чертёнок: – Возьми ты вот сноп ржаной, тряхни его о землю гузом и скажи только: «Велит мой холоп, чтоб был не сноп, а сколько в тебе соломинок, столько бы солдат». Взял Иван сноп, тряхнул оземь и сказал, как велел чертёнок. И расскочился сноп, и сделались солдаты, и впереди барабанщик и трубач играют. Засмеялся Иван. – Ишь ты, – говорит, – как ловко! Это, – говорит, – хорошо – девок веселить. – Ну, – говорит чертёнок, – пусти же теперь. – Нет, – говорит, – это я из старновки делать буду, а то даром зерно пропадает. Научи, как опять в сноп поворотить. Я его обмолочу. Чертёнок и говорит: – Скажи: «Сколько солдат, столько соломинок. Велит мой холоп, будь опять сноп!» Сказал так Иван, и стал опять сноп. И стал опять проситься чертёнок. – Пусти, – говорит, – теперь. – Ну что ж! Зацепил его Иван за грядку, придержал рукой, сдёрнул с вил. – С богом, – говорит. И только сказал про бога – юркнул чертёнок под землю, как камень в воду, только дыра осталась. Приехал Иван домой, а дома и другой брат, Тарас, с женой сидят – ужинают. Не расчёлся Тарас-брюхан, убежал от долгов и пришёл к отцу. Увидал Ивана. – Ну, – говорит, – Иван, пока я расторгуюсь, корми нас с женой. – Ну что ж, – говорит, – живите. Снял Иван кафтан, сел к столу. А купчиха говорит: – Я, – говорит, – с дураком кушать не могу: от него, – говорит, – по́том воняет. Тарас-брюхан и говорит: – От тебя, – говорит, – Иван, дух не хорош – поди в сенях поешь. – Ну что ж, – говорит. Взял хлеба, ушёл на двор. – Мне, – говорит, – кстати в ночное пора – кобылу кормить. V Отделался в эту ночь и от Тараса чертёнок – пришёл по уговору товарищам помогать – Ивана-дурака донимать. Пришёл на пашню, поискал, поискал товарищей – нет никого, только дыру нашёл. Пошёл на луга – в болоте хвост нашёл, а на ржаном жниве и другую дыру нашёл. «Ну, думает, видно, над товарищами беда случилась, надо на их место становиться, за дурака приниматься» Пошёл чертёнок Ивана искать. А Иван уж с поля убрался, в роще лес рубит. Стало братьям тесно жить вместе, велели дураку себе на избы лес рубить, новые дома строить. Прибежал чертёнок в лес, залез в сучья, стал мешать Ивану деревья валить. Подрубил Иван дерево как надо, чтоб на чистое место упало, стал валить – дуром пошло дерево, повалилось, куда не надо, на суках застряло. Вырубил Иван рочаг, начал отворачивать – насилу свалил дерево. Стал Иван рубить другое – опять то же. Бился, бился, насилу выпростал. Взялся за третье – опять то же. Думал Иван хлыстов полсотни срубить, и десятка не срубил, а уж ночь на дворе. И замучался Иван. Валит от него пар, как туман по лесу пошёл, а он всё не бросает. Подрубил он ещё дерево, и заломило ему спину, так что мочи не стало; воткнул топор и присел отдохнуть. Услыхал чертёнок, что затих Иван, обрадовался. «Ну, думает, выбился из сил – бросит; отдохну теперь и я». Сел верхом на сук и радуется. А Иван поднялся, вынул топор, размахнулся да как тяпнет с другой с стороны, сразу затрещало дерево – грохнулось. Не спопашился чертёнок, не успел ног выпростать, сломался сук и защемил чертёнка за лапу. Стал Иван очищать – глядь: чертёнок живой. Удивился Иван. – Ишь ты, – говорит, – пакость какая! Ты опять тут? – Я, – говорит, – другой. Я у твоего брата Тараса был. – Ну, какой бы ты ни был, а тебе то же будет! Замахнулся Иван топором, хотел его обухом пристукнуть. Взмолился чертёнок. – Не бей, – говорит, – меня, я тебе что хочешь сделаю. – Да что ж ты сделать можешь? – А я, – говорит, – могу тебе денег сколько хочешь наделать. – Ну что ж, – говорит, – наделай! И научил его чертёнок. – Возьми ты, – говорит, – листу дубового с этого дуба и потри в руках. Наземь золото падать будет. Взял Иван листьев, потёр – посыпалось золото. – Это, – говорит, – хорошо, когда на гулянках с ребятами играть. – Пусти же, – говорит чертёнок. – Ну что ж! – Взял Иван рочаг, выпростал чертёнка. – Бог с тобой! – говорит. – И как только сказал про бога – юркнул чертёнок под землю, как камень в воду, только дыра осталась. VI Построили братья дома и стали жить порознь. А Иван убрался с поля, пива наварил и позвал братьев гулять. Не пошли братья к Ивану в гости. – Не видали мы, – говорят, – мужицкого гулянья. Угостил Иван мужиков, баб и сам выпил – захмелел и пошёл на улицу в хороводы. Подошёл Иван к хороводам, велел бабам себя величать. – Я, – говорит, – вам того дам, чего вы в жизнь не видали. – Посмеялись бабы и стали его величать. Отвеличали и говорят: – Ну что ж, давай. – Сейчас, – говорит, – принесу. – Ухватил севалку[20], побежал в лес. Смеются бабы: «То-то дурак!» И забыли про него. Глядь: бежит Иван назад, несёт Севалку, полну чего-то. – Оделять, что ли? – Оделяй. Захватил Иван горсть золота – кинул бабам. Батюшки! Бросились бабы подбирать; выскочили мужики, друг у дружки рвут, отнимают. Старуху одну чуть до смерти не задавили. Смеётся Иван. – Ах вы, дурачки, – говорит, – зачем вы бабушку задавили. Вы полегче, а я вам ещё дам. – Стал ещё швырять. Сбежался народ, расшвырял Иван всю севалку. Стали просить ещё. А Иван говорит: – Вся. Другой раз ещё дам. Теперь давайте плясать, играйте песни. Заиграли бабы песни. – Не хороши, – говорит, – ваши песни. – Какие же, – говорят, – лучше? – А я, – говорит, – вот вам покажу сейчас. Пошёл на гумно, выдернул сноп, обил его, поставил на гузо, стукнул.