— Так вот, эта девица — Рыбакова. Валентиныч с Колей добыли несколько фотографий, я и узнала Рыбакову. — Ну и совпадение! Если б мы тогда знали! — Если б кто-нибудь из нас будущее умел предсказывать! — усмехнулась Вершинина. — Вот посмотри. Валандра достала из портфеля прозрачную папку, расстегнула кнопки и протянула Мамедову фото. — А это кто? — указал он глазами на стоящую в обнимку с Рыбаковой высокую эффектную брюнетку. — Вкус у тебя есть… — опять поддела Алискера Валандра, — переверни. На обороте фото Визирь вслух прочитал:«Оля плюс Маша…» — Беспалова? — Она самая. Яркая девушка, а? — Ничего… А где вы взяли эти фото? — положив цветные глянцевые картонки на простынь рядом с собой, Алискер перебирал их, поднося то одну, то другую к глазам. — Ты действительно ничего не помнишь? — Помню, что куда-то собирался… Вы сказали, что в меня самосвал въехал? — Это не было случайностью. Кто-то не хочет, чтобы мы вели расследование. — Думаете, это может повториться? — Запросто. Вот только кто станет новой жертвой?… — мрачно произнесла она. — Так вы говорите, что я тогда к Ганке ехал? — Да. Вы должны были сделать обыск в квартире Рыбаковой. Именно при обыске Ганке и Антонов обнаружили эти фотографии и бланк «Тарасовмонтаж». Там и работает Рыбакова. — А это кто? — Алискер указал на кудрявую брюнетку в ярко-синем батнике и черных кожаных «дудочках», переходящих у щиколоток в небольшой клеш. — Тоже недурна. «…все как на подбор, с ними дядька-Черномор»! — Манекенщица? — Нет. Жуков Женя сказал, что видел ее всего один раз. На эту вечеринку ее якобы Беспалова пригласила. Анжелой зовут. У Рыбаковой нашей приятель есть, работает с ней в одной конторе. — «Тарасовмонтаж»? — Да. Я сегодня туда Толкушкина отправила. Он мне, кстати, звонил, когда я к тебе ехала. Сообщил, что разговаривал с двумя секретаршами. Тридцатого апреля и четвертого мая Рыбакова работала как обычно. Беспалова довольно регулярно навещала Рыбакову в конторе. Отношения у них были далеко не идиллические, на какой-то вечеринке они публично разругались, но потом вроде бы помирились. — Из-за чего же они поссорились? — Зависть, если верить Ларошфуко, еще непримиримее, чем ненависть. А Рыбакова завидовала удачливости Беспаловой. Подумай сам, обе приехали из Красногвардейска, так сказать, покорять областной центр. Одна — на ведущих ролях в модельном агентстве, мужики вокруг вьются, деньги повалили, квартиру сменила… Другая живет все в той же комнате, работает в конторе, каких тыщи… — Рыбакова ведь тоже хотела попробовать себя в модельном бизнесе. Тем более… Одной повезло, а другой, мягко говоря, не очень. — А приятель Рыбаковой? — Бодров. Его на месте не оказалось, Толкушкин взял его адрес. — А вам не кажется, что если бы Беспалова кому-то захотела довериться, то этим человеком, судя по всему, должна была бы быть Рыбакова? — Хочешь сказать, что… Лежащий на столе в окружении бананов, апельсинов и цветных упаковок сотовый отчаянно запиликал. — Вершинина слушает, — Валандра поднесла трубку к уху. — Это Мещеряков, — в голосе Михаил Анатольевича сквозило беспокойство, — срочно приезжай. — Что случилось? — Вершинина почувствовала, как у нее холодеют пальцы рук. — Дело — дрянь, но это не телефонный разговор. Я тебя жду, — глухо прорычал шеф. — Миша, ты можешь хоть в двух словах объяснить? — Звонил Трофимов. Слышала про такого? Хочет встретиться с тобой, в общем — запахло жареным… — Ясно. Через пятнадцать минут буду. Вершнинина нажала на кнопку «отбой» и обратила к Алискеру взволнованное лицо. — Что случилось? — встревожился Мамедов. — Троша хочет меня видеть. — И что вы думаете об этом? — в черных глазах Алискера появился лихорадочный блеск. — Думаю, что все это неспроста… Сдается мне, что ты здесь оказался как раз благодаря ему. — Вы считаете, что это он охотится за пленкой? — Похоже на то… — Мне кажется, что вам не стоит встречаться с ним наедине! — забыв о боли, Мамедов привстал. — Работа у меня такая, — улыбнулась Валандра, поднимаясь со стула. — Я серьезно… — Отставить! Твое дело сейчас — выздоравливать. Завтра ребята тебя навестят. Ну, до скорого! Вершинина взяла портфель и направилась к выходу. На душе скребли кошки. Не то, что она боялась встречи с Трошей, просто все это было как-то неожиданно. Глава седьмая Мещеряков ждал ее в своем кабинете, меряя нервными шагами одну и ту же диагональ от правого окна до высокого офисного шкафа. — Садись, — тоном не терпящим возражением произнес он, как только Вершинина появилась на пороге. — Теперь-то ты можешь рассказать поподробнее… — Валандру начинало раздражать это маятниковое хождение туда-сюда, служившее симптомом охватившего шефа беспокойства. — Да что тут рассказывать! — в сердцах махнул он рукой, — так я и знал… Мещеряков наконец остановился и теперь стоял у сейфа, лихорадочно скобля рукой свой тройной подбородок. Его дряблые щеки при этом желеобразно подрагивали. — Ну и вляпались! А день так хорошо начинался! Выпили с тобой по рюмашке, погутарили… Похоже, невозмутимое молчание Валандры действовало Анатоличу на нервы не меньше, чем ей — его суетливые движения и дурацкие восклицания, потому что, бросив на нее свирепый взгляд, он заорал: — Да что ты как в рот воды набрала?! — А что мне делать, если ты заладил одно и то же:«дело пахнет керосином, вляпались?!» Я что-то, Миша, не замечала за тобой такой импульсивности… Вершинина не удержалась от усмешки. — Смеешься?! — окончательно взбесился Мещеряков. — Миша, ты не в органах, говори потише, на меня твой ор не действует. — Я как чувствовал, что не сулит нам это дело ничего хорошего — одни неприятности! — Михаил Анатольевич опять начал ходить туда-сюда. — Черт бы побрал этого Дыкина! — Ты невзлюбил мэра только за то, чо он прямо ко мне обратился? — Да пошел он на… Мещеряков с размаха плюхнулся в кресло, достал из лежащей на столе пачки «Мальбро» сигарету, из кармана мятого пиджака — зажигалку и закурил. Вершинина безмолвно наблюдала за ним.